На президенте Российской Федерации Владимире Владимировиче Путине лежит, помимо целого круга важных государственных обязанностей, одна непростая задача: информировать общество об изменениях внутри- и внешнеполитического курса страны, объяснять стратегию национального развития и тактику отдельных маневров на пути государственного строительства. За последние годы граждане нашей страны привыкли к тому, что по любым вопросам, будь то решение о поддержке антитеррористической войны, объявленной США своим врагам после 11 сентября 2001 года, "дело "ЮКОСа" или газификация отдельно взятого села, последнее слово всегда принадлежит президенту. А значит, именно к Владимиру Путину надо прислушиваться тем, кто хочет понять, куда же идет Россия.
Тем более что у нашего президента есть много возможностей донести до простых граждан свои решения, разъяснить им суть происходящих перемен. Это и так называемые "большие пресс-конференции" в Кремле, и телемосты с россиянами и даже общение с чужим, хотя и братским электоратом, не говоря уже об экстренных заявлениях нашего президента или о рабочих докладах по ходу рутинной работы органов государственной власти. Владимир Путин буквально не сходит с экранов наших телевизоров, а когда на экране нет его самого, то в любом новостном сообщении можно услышать: "Владимир Путин сказал...", "Президент решил..." и так далее.
И все же, как ни странно, из выступлений Владимира Путина далеко не всегда можно понять, куда ведут страну ее руководители не в ближайшей, а в сколько-нибудь отдаленной перспективе. Ведь наш президент - фигура публичная, он все время на виду, и поэтому ему часто приходится тщательно подбирать слова, маскируя свои истинные намерения, чтобы по возможности сообщить своим слушателям именно то, что они хотят услышать. Философствовать "для себя", а не просто выступать перед публикой, Путин не может - положение, что называется, не позволяет. Поэтому комментаторам речей и поступков нашего президента все время приходится искать в них второй, тайный смысл, а само представление о магистральном пути государственного развития оказывается не объективной реальностью, данной нам в освещении СМИ, а предметом более или менее удачных интерпретаций.
ЧТО СКАЗАЛ МЕДВЕДЕВ"Время все расставит по своим местам"
Поэтому тем более интересно, когда о вопросах государственной политики начинают вслух рассуждать те, кто эту политику делает, но, в отличие от Путина, делает негласно, за глухими дверями кабинетов на Старой площади. Могущественная Президентская Администрация, про которую всякий россиянин знает, что она-то и есть главный исполнительный, законодательный, а теперь уже и судебный орган российской власти, редко высылает своих представителей к журналистам. Появление самого руководителя аппарата этой администрации Дмитрия Медведева на страницах журнала "Эксперт" - явление, достойное всяческого внимания. Значит, что-то в государстве пошло не так, значит, Владимир Путин, при всем его умении говорить с электоратом, не донес до простых россиян какую-то главную мысль, раз такой человек вынужден выйти из тени, чтобы уже своими словами, без оглядки на популизм, разъяснить основные задачи российской власти в свете настоящего исторического момента.
Политическая элита у нас не структурирована
Если мы не сумеем консолидировать элиты, Россия может исчезнуть как единое государство. С географических карт были смыты целые империи, когда их элиты лишились объединяющей идеи и вступили в смертельную схватку. Консолидация российской элиты возможна только на одной платформе - для сохранения эффективной государственности в пределах существующих границ. Все остальные идеологемы вторичны.
Несколько раз на протяжении своего пространного интервью Дмитрий Медведев подчеркнул, что перед Россией сегодня стоит одна главная задача - сохранить свою государственность в рамках всей своей немалой территории. Попросту говоря, не развалиться на части. Заходила ли речь о взаимоотношениях между властью и бизнесом, спрашивал ли собеседник Медведева про проекты по освоению сибирских территорий, интересовался ли раздорами внутри властных элит - ответ все время был примерно одним и тем же.
Валерий Фадеев, главный редактор "Эксперта", по ходу разговора задал заранее заготовленный вопрос о том, не приведут ли президентские выборы 2008 года к "пересмотру самих основ общественно-политического устройства страны". Несомненно, он имел в виду "оранжевые революции", которые с осени 2003 года так или иначе сопровождают процедуру демократических выборов на пост-советском пространстве. Его собеседник слов "оранжевая революция" тоже не произнес ни разу, но настойчиво повторял: несмотря на "стабильное развитие нашего государства в последнее пятилетие", Россия по-прежнему стоит на грани распада. Руководитель аппарата президентской администрации не стал разъяснять, отчего это после пятнадцати лет демократического развития центробежные силы в нашем государстве все еще столь сильны, но слова "консолидировать", "сплотить", "структурировать" звучали в интервью Медведева настоящим лейтмотивом - видимо, они сейчас в ходу на Старой площади. Сам Владимир Путин, кстати, обычно избегает смущать покой российского обывателя столь апокалиптическими картинами.
На фоне этого лейтмотива спрашивать о последних реформах российской государственности, направленных на все большую концентрацию полномочий в руках центра и все большее выпрямление так называемой "властной вертикали", как-то уже и неловко. Ведь понятно: перед лицом развала страны все меры по предотвращению катастрофы, в том числе и "новая система избрания руководителей регионов" (а именно с этого вопроса началось интервью), хороши. Родина в опасности - так даешь правление группы ответственных интеллектуалов, способных взвалить на себя тяжелое бремя, спасти отчизну от развала. Тем более что наиболее "узкие места", способные этот развал спровоцировать, хорошо известны: "терроризм, бедность, преступность". Именно эти факторы порождают "масшатбную драку элит" и "дестабилизацию общественной жизни", которые, в свою очередь, ведут к "переделу собственности, возникновению региональных барьеров, сепаратизации общественной и хозяйственной сфер".
Если расслабиться и отдаться на волю волн, последствия будут чудовищными. Распад Союза может показаться утренником в детском саду по сравнению с государственным коллапсом в современной России. И тогда уж плохо будет всем, в том числе нашим ближним и дальним соседям.
Из этого с логической четкостью вытекает, что процесс надо остановить, не доходя до уровня "масштабной драки". Собственно, когда Медведев говорит о "консолидации элит", он понимает под этим именно подчинение элит всех уровней - региональных, партийных, промышленных, предпринимательских - одной Главной Элите, то есть подведомственной ему лично структуре. В этом - залог спасения России.
Тем более, что настоящих, сильных конкурентов у Главной Элиты не наблюдается. "Знаете, в прежние годы был так называемый кадровый резерв. Его отсутствие ощущается сегодня чрезвычайно сильно. Этот резерв мог бы охватывать все должности, в том числе и губернаторов, и сельских старост, и министров", - жалуется Медведев, подчеркивая тем самым, что некому, некому править многострадальной Россией. "Программные цели значительной части политических сил невнятны, их идеология смазана, у них нет собственного лица. Политическая элита у нас не структурирована. Недостаток нормальной правой идеологии плодит суррогаты и предрассудки", - продолжает он, переходя к проблемам партийного строительства. Отвечая на вопрос о том, когда же в России, по его мнению, появится сильная правая партия, способная отстаивать либерально-экономические реформы, Медведев прямо отвечает - когда администрация президента создаст ее из "Единой России". Сами россияне, без указующего перста, ни на что дельное не способны.
Ничего другого объединяющего в ближайшей исторической перспективе для России не предполагается. Нам действительно нужно сохранить большое доставшееся нам в наследство государство - государство с множеством проблем, но в то же время с огромным количеством возможностей.
Точно так же руководитель президентского аппарата рассуждает, когда ему задают вопрос о недавних уличных протестах в связи с неудачно проведенной монетизацией льгот. "Выступления на улице - нормальная реакция смущенных людей", - говорит Медведев, и оговорка "смущенных" вместо "возмущенных", надо полагать, не случайна. Нет никаких возмущенных граждан, четко понимающих всю меру безответственности власти и готовых призвать ее к ответу, пусть и радикальными способами. Есть сбитые с толку, смущенные люди, почувствовавшие холодную пустоту, когда теплая отеческая рука государства на минуту ослабила свою хватку. А значит, пустоту надо заполнять принудительно созданными, Главной Элитой придуманными структурами: "Для этого должны быть рабочие механизмы взаимодействия общества и власти. Скажем, та же Общественная палата".
В этом - ключ к пониманию самой системы мышления властных людей. Представители президентской администрации - не дураки, не тираны и не злодеи, просто именно такой им видится Россия с верхушки Спасской башни: огромная неухоженная территория, на которой живут люди, не способные мыслить государственно, не способные к созидательной политической деятельности, а способные лишь, дай им волю, все развалить и разрушить. И за этими людьми нужен глаз да глаз. Разве можно в таких условиях оглядываться на принципы западной демократии? "Основной вопрос до боли знаком: туда ли идет Россия? Не свернули ли мы на проторенную тропу авторитаризма (тоталитаризма, реваншизма и так далее)? Нам следует спокойно относиться ко всему этому, не оправдываться и не вилять, доказывая, что мы остались прежними", - говорит по этому поводу Дмитрий Медведев.
Не топтаться на месте, но и не забегать вперед
Приватизация девяностых годов была революционна, проходила быстро, правила менялись и были не всегда продуманны. Отсюда обеспокоенность: придут и отнимут под надуманным предлогом. Надо закрыть эти опасения юридически корректным способом.
Примерно тот же подход сохраняется, когда с политики речь переходит на экономику. Вот Валерий Фадеев задает главе аппарата президента вопрос про компанию "ЮКОС" - не повлияет ли, мол, судьба самой компании и ее руководителей на российскую экономику самым негативным образом? Не заставит ли она других бизнесменов усомниться в незыблемости права на частную собственность? В ответ получает рассуждение о том, что сомнения и неуверенность - родовой признак российских людей, с которым по сути ничего не поделаешь: "Нашим отношениям собственности не хватает стабильности. Норма права есть, а спокойствия нет. Вот корень всех опасений. Справедливости ради еще раз напомню, что проблема неуважения к собственности - одна из исторических российских проблем".
И еще: другая коренная причина всех бед российских предпринимателей - в несовершенстве нашей судебной системы. С одной стороны, спорить с этим трудно, а с другой, диву даешься, слушая Медведева, который, очевидно имея в виду разворачивающийся уже много месяцев процесс по делу Михаила Ходорковского и Платона Лебедева, а также судебные решения по отъему "Юганскнефтегаза" у некогда процветавшего "ЮКОСа", заявляет: "'Рынок правосудия' должен быть полностью свернут. Сегодня это понимают все, кто участвовал в его формировании. Возник общественный консенсус в отношении ценности суда для всех". Понимать это надо на прежний лад: власть, устроившая форменное судилище над юкосовцами, лучше всех знает, что такое настоящий суд. Вот до этого честного суда не было, и все боялись вкладывать деньги, а сейчас, когда Ходорковский получит срок и сядет в тюрьму, все сразу поймут, что суд есть и бояться перестанут.
Не удивительно, что так рассуждающий чиновник, когда его ставят перед фактом экономического спада, наступившего в стране за последние месяцы, хотя и соглашается с очевидным, тем не менее добавляет: "При этом полноценных данных для анализа снижения темпов роста пока нет".
Сегодня роль крупных государственных компаний крайне важна. Она состоит в поддержании необходимого уровня производства в стратегически важных отраслях, а также в оказании публичных услуг в общественно значимых сферах (например, транспорт, некоторые виды связи). В дальнейшем вполне возможна и приватизация части таких компаний. Главное здесь - не совершать поспешных действий, тщательно просчитывать последствия передачи активов от государства в частные руки. Иными словами, не топтаться на месте, но и не забегать вперед.
Такой же двойственной остается позиция крупного чиновника из президентской администрации, когда его спрашивают по поводу концентрации производственных активов и природных ресурсов в руках у государства. Государственный капитализм, отвечает он, это, конечно, плохо. Хотя государство и может быть неплохим собственником, все же ситуация, когда средства производства принадлежат одному хозяину, не дает развиваться частному и среднему бизнесу, не порождает здоровой конкуренции и, в целом - "путь к полному монополизму и стагнации в экономике". Но дальше - уже знакомая апелляция к общегосударственным интересам, которым никакой частный бизнес служить не в состоянии. И опять выясняется, что с этой задачей может справиться только известно кто - Главная Элита страны.
Вот и выходит, что во всех сферах государственного строительства у кремлевского руководства нет иного выхода, кроме как из самых лучших побуждений постоянно тянуть одеяло на себя. Точнее, все грести под себя - и полномочия, и предприятия, и ресурсы, причем, как говорил один литературный персонаж, не корысти ради, а только волею поставившего нас на правление народа. Который осознает, что сам ни с чем не справится и охотно готов переложить тяжкий труд общественно-полезной деятельности на плечи ответственных и умных людей. И лишь потом, когда властная вертикаль окончательно будет построена, а призрак "оранжевых революций" канет в прошлое, можно будет расслабиться. И подумать о постепенной приватизации государственных активов. Которые в результате достанутся - сами понимаете кому.
Дмитрий Иванов