На приеме у доктора Илларионова Советник президента РФ провел диагностику российской экономики

2 июня советник президента РФ по экономическим вопросам Андрей Илларионов выступил на пресс-конференции. Здесь можно было бы поставить точку, если бы не интригующее название - "Российские экономические болезни" - и не личность оратора.

Андрей Илларионов известен тем, что всегда с чем-то не согласен. Его позиция по тем или иным экономическим вопросам часто меняется, но двум правилам чиновник следует неукоснительно: во-первых, всегда следует оставаться в меньшинстве, а во-вторых, следует выражаться ярко, образно и понятно. На последней пресс-конференции он превзошел самого себя, настолько войдя в роль "мозговеда" российской экономики, что под конец порадовал слушателей чтением избранных отрывков из Медицинской энциклопедии.

В этот раз речь шла о недостатках российской экономики. Советник нарисовал картину в чрезвычайно мрачных тонах, кардинально отличающуюся от памятного многим харизматичного выступления Андрея Николаевича в Лондоне. Он нашел у экономики России заболевания нервной, дыхательной, пищеварительной и сердечно-сосудистой систем (не забыв и про нарушения опорно-двигательного аппарата) и наглядно показал, что проводимая в последнее время правительством политика экономического развития страны не только вредна для государства, но и повторяет ошибки различных стран мира.

Вряд ли можно во всем соглашаться с экономическим курсом нашего правительства. Однако если прочитать текст выступления Андрея Николаевича внимательно, то можно заметить определенные странности. Остановимся на них поподробнее.

Иммунодефицит

Приступив к описанию различных болезней российской экономики, советник констатировал у пациента синдром иммунодефицита. Развивая эту мысль, он обвинил отечественных политических лидеров в популизме, а экономистов - в общем бессилии и невежестве.

Казалось бы, Андрей Николаевич действительно прав - попытки бороться с укреплением рубля и одновременно приверженность планам по удвоению ВВП за 7 лет наглядно указывают как на наличие популистских устремлений у политиков, так и на наличие самоуверенности у чиновников и экономистов, готовых решать две эти задачи параллельно.

С другой стороны, когда слушаешь Илларионова, возникает впечатление, что у страны должен быть Один Президент, Один Главный Экономист и Один Курс. Это, мягко говоря, не соответствует исторической правде ни на гран.

Поддержание одного и того же незыблемого курса для России просто невозможно - достаточного числа примеров успешной конверсии планового социалистического общества в рыночное капиталистическое в мире нет, а те страны, что находятся в схожих условиях с Россией, прямо сейчас решают те же проблемы.

Кроме того, каждый новый министр финансов привносит собственные изменения в курс развития экономики, свой стиль в управление бюджетными средствами. Вне зависимости от того, плохо это или хорошо, с 1991 года у нас было 10 министров финансов, Алексей Кудрин - одиннадцатый. Обычно министры не задерживались более чем на год, изредка уходя на повышение. Так, Анатолий Чубайс занимал этот пост всего 8 месяцев, Егор Гайдар - 6, но вот Кудрин, будучи абсолютным чемпионом, занимает свой пост уже 5 лет - недавно был юбилей. И, несмотря на мнение некоторых экономистов о том, что для перестройки экономики достаточно нескольких месяцев, целого года министру финансов хватает лишь на то, чтобы отчитаться за чужой бюджет и наполовину спланировать свой.

Таким образом, причиной, выражаясь языком советника Илларионова, иммунодефицита российской экономики следует считать частую смену врачебных показаний, тем более что в этом увлекательном процессе участвуют и президент, и Минэкономразвития, и сама жизнь. Андрей Николаевич называет многих работающих над развитием российской экономики специалистов представителями "школы Прокруста" - за то, что они пытаются лечить экономические болезни страны по одной и той же схеме.

Впрочем, он не отказывает и себе в удовольствии применить некоторые приемы выпускников этой школы на практике.

Стенокардия и инфаркты

Андрей Илларионов разделяет общее мнение, что переход в постсоциалистическую реальность необходимо сопровождать структурными реформами. В переводе на медицинский язык - остановку сердца следует лечить электрошоком. Кроме того, советник отдельно выделил финансовые проблемы государства как аналог заболеваний сердечно-сосудистой системы. Действительно, ведь несколько лет подряд страна показывала отрицательный рост экономики, инфляция из подавленной превратилась в открытую, бюджет ежедневно сталкивался с огромным дефицитом.

Ярый поклонник бурного роста экономики (к этому пристрастию Илларионова мы еще вернемся), Андрей Николаевич дает неприглядную оценку прошлого. Перечислив проблемы, с которыми столкнулась Россия, он утверждает, что при прочих равных макроэкономическую стабилизацию можно провести за полгода. Предшественниками же нынешнего президента она была проведена за 8 лет. Что ж, вспомнив масштабы дезорганизации экономики в начале девяностых, можно и августовский кризис 1998 года назвать долгожданной макроэкономической стабилизацией, позволившей очиститься от ошибок прошлого.

С другой стороны, нельзя сказать, что с сердцем нашей экономики - макроэкономическими показателями - все в порядке. Например, мы уже лет пять боремся с инфляцией очень хитрым способом - в планах мы ее побеждаем, а в реальности каждый год оставляем немножко на вырост, чтобы было с чем бороться в будущем. К сожалению, посвященные окончательной стабилизации полугодовые битвы имени Илларионова либо не состоялись, либо нас на них не пригласили. Пользуясь медицинской терминологией, электрошок нам порой бывает уже не нужен, а вот валерьянку мы все еще употребляем в больших количествах.

Интересно, что у других стран, экономика которых также перерождается из плановой в рыночную, с сердцем дела обстоят либо так же, либо еще хуже. Ни одна из стран бывшего СССР не смогла стабилизировать экономику ни за полгода, ни за год.

Гипогенезия

Прежде чем говорить о таком заболевании, как гипогенезия, или недоразвитость, российской экономики, следует напомнить, что советник президента РФ по экономическим вопросам Андрей Николаевич Илларионов является чиновником, то есть заинтересован в том, чтобы государство выполняло план развития.

Тут надо отметить, что в психологии чиновников имеются свои нюансы. Так, чиновник старается во что бы то ни стало соответствовать прогнозу и плану, не всегда задумываясь о том, насколько этот прогноз обоснован, а план проработан. Несмотря на то, что Андрей Николаевич необычный чиновник, свою речь он построил таким образом, как будто обеспечение заданных темпов прироста ВВП освобождает нас от необходимости рассчитывать последствия экономического роста.

Это абсолютно практический подход. В соответствии со своей невысказанной позицией, Илларионов старается обеспечить хорошие цифры за текущий отчетный период. Поэтому он, например, в отличие от Гайдара, указывающего на объективный характер снижения темпов роста экономики, стоит за стимулирование роста.

"Есть и другие доктора, которые не советуют развиваться быстро, мотивируя это тем, что либо это невозможно, либо это не нужно", - говорит Илларионов, направляя стрелы своего красноречия против главного политического противника - главы Минэкономразвития Германа Грефа, который защищает модель развития экономики через активное инвестирование в инфраструктуру. Вообще говоря, Минэкономразвития в речи советника удостаивается не менее трех упреков, и это иногда походит на то, как Фрадков просил Грефа пересчитать трехлетний прогноз, потому что в представленном "приведены неправильные цифры".

Далее говорится про общее отставание России от таких гигантов, как Китай и США. Сравнение с их показателями, говорит советник президента, выявляет элементы карликовости. Хочется сказать, что тогда карликами следует считать еще примерно 150-200 стран, большей части которых и в голову не придет сравнивать себя с государствами, явно страдающими от гигантизма. Кроме того, Илларионов говорит о падении в два раза соотношения валового дохода на душу населения России и США (за период с 1913 года по нынешнее время). Это резкое заявление, явно намекающее на развал страны в целом и ее экономики в частности, воспринимается несколько легче, стоит вспомнить о территориальном несоответствии Российской Империи, СССР и нынешней России. Вряд ли падение этого показателя будет столь заметно, если учесть территориальное сокращение активов.

Характерным приемом является сетование на отставание России по темпам роста ВВП среди стран СНГ. Действительно, почему Украина показывает 12 процентов роста валового внутреннего продукта? А мы почему показываем всего 7,2 процента? Что сделать, чтобы у нас тоже было 12? На все эти непростые вопросы, которые задает доктор Илларионов, есть довольно простой ответ. Для того чтобы ВВП России начал расти на 12 процентов в год, нашей стране нужно стать Украиной. Сократить в несколько раз нынешний ВВП, чтобы абсолютные цифры были поменьше. Иметь отрицательный экономический рост до 2000 года. Затем заняться переделом собственности для активизации восстановительного роста. Иметь под боком крупного доброжелательного инвестора, иногда закрывающего глаза на нашу забывчивость по оплате поставок энергоносителей. Как уже говорилось в другой статье, если бы эффективность экономики определялась темпами ее роста, наиболее эффективной экономикой стала бы нынешняя иракская.

Ожирение и опухоль

Ожирением советник называет "голландскую болезнь" - укрепление рубля на фоне высоких цен на нефть и, как следствие, приток нефтедолларов. Илларионов рассказал, что после 1999 года существовали периоды, когда Россия добывала нефти больше, чем Саудовская Аравия. По его словам, за последние 6 лет стоимость нашего нефтеэкспорта выросла почти в 6 раз.

Идея советника заключается в следующем - попадающие в экономику нефтедоллары, если они минуют Стабилизационный фонд, увеличивают денежную массу, а значит - серьезно влияют на инфляцию. Илларионов честно указал на то, что инфляция по оптовым ценам превышает 20 процентов годовых. Все верно подсчитав и упомянув о том, что по валютным показателям мы достигли уровня 1998 года, он попытался объяснить, что надо делать со Стабилизационным фондом.

Его идея - ничего делать не надо. Более того, поступающие массы денег необходимо продолжать изолировать, и ни в коем случае не направлять средства Стабфонда, скажем, в виде инвестиций, в экономику. Он сравнил нефтедоллары с опухолью, а экономическому организму поставил диагноз "ожирение", но так и не сказал, что делать со Стабфондом, когда он выполнит свои задачи. На инвестиции Илларионов фонд пускать не советует и резко возражает против формирования из Стабфонда дополнительного инвестиционного фонда.

Кроме того, похоже, что в последнее время чиновники, хлопоча вокруг Стабфонда и бюджетных доходов, стараются не вспоминать о существовании других способов работы с излишней денежной массой, помимо ее стерилизации. Идеи о том, что можно как-то ограничить Стабфонд, а средства сверх необходимой суммы тратить как раз на структурные изменения в экономике, не получают поддержки как раз потому, что угрожают экономической стабильности, неустойчивому равновесию с привычной инфляцией, чуточку превышающей 10 процентов.

Венесуэльская болезнь

В последнее время Илларионов все чаще упоминает про "венесуэльскую болезнь" российской экономики. Если кратко ее охарактеризовать, то это снижение темпов экономического роста после национализации сырьевых отраслей. Действительно, слово "национализация" рыночниками зачастую воспринимается как шаг назад в проведении либеральных реформ.

Андрей Николаевич приводит в пример ту же Венесуэлу, давшую название болезни - после создания государственного предприятия, занимающегося добычей нефти, и введения больших налогов на аналогичную деятельность иностранных предприятий там наблюдался спад темпов экономического роста.

Далее в ход идет знаменитый прием британского философа Карла Поппера "белый лебедь-черный лебедь" - на основе нескольких наблюдений делается вывод о порочности венесуэльского варианта в принципе. В нашем случае черный лебедь давно уже найден - это Норвегия, страна с самым высоким доходом на душу населения, умело сочетающая высокую природную ренту с развитием промышленности.

Правда, тут надо сделать маленькую пометку на полях. Действительно, высокий уровень природной ренты может отпугнуть иностранных инвесторов, поэтому от государства требуется ровно столько мудрости, чтобы провести процесс по возможности мягко и собственными силами, планируя заранее распределение доходов от огосударствленной отрасли, продумав механизмы сдержек и противовесов, в том числе тарифное регулирование. Если же идти до конца по дороге, которую прокладывает Илларионов, то надо разбить монополиста-"Газпром" на множество маленьких "газпромиков", продать привлекательные пакеты иностранным и отечественным частным инвесторам и отпустить цены на газ.

О таком в приличном обществе как-то и говорить не принято.

А еще Россия дерется и маленьких обижает

Иногда говорят: "Только юристы могут назвать 10-страничный документ кратким". Выступление Андрея Илларионова умещается на четырнадцати, и почти половина речи посвящена "ЮКОСу" и наркомании. Оставив наркоманию в покое, обратимся к "ЮКОСу".

Советник считает, что с компанией поступили несправедливо. Он назвал процесс передачи активов от более прозрачной компании к менее прозрачной негативной селекцией, и в этом он прав. Грубая игра властей в деле "ЮКОСа" никак не походит на неторопливую и мудрую национализацию, картину которой мы нарисовали выше.

Естественно, что в результате грубой игры пострадали и добыча нефти, и иностранные инвесторы. Однако намерение правительства получить контрольный пакет того же "Газпрома", например, не вызывает у наблюдателей отторжения, а некоторые даже интересуются, почему государство так поздно собралось получить контроль над важнейшим предприятием страны.

В то же время нефтяной рынок пока является рынком. Сможет ли правительство постепенно выкупить добывающие активы и мудро распорядиться ими? Сумеет ли привлечь иностранных инвесторов на выгодных России условиях? Судя по делу "ЮКОСа", нет, не сможет. Советник верно указывает на то, что рынок стимулирует развитие. Он делает вывод - нефтяной рынок следует сохранить и по возможности полностью приватизировать.

С другой стороны, если бы единственным фактором, стимулирующим развитие, была конкуренция субъектов рынка (а именно на это упирает чиновник, сравнивая прозрачный "ЮКОС" с непрозрачными компаниями), то советская, например, экономика развалилась бы гораздо раньше. Существование методов эффективного стимулирования развития национализированных отраслей особо не оспаривается. Это плановое развитие, эффективность которого зависит в первую очередь не от добывающих активов, а от квалификации планирующего органа. Плюс планового развития нефтяного рынка очевиден: такой метод распоряжения конечным ресурсом оптимален для государства. Недаром даже самые рыночные из государств не доверяют до конца мировым рынкам и при первом же удобном случае создают резервы энергоносителей, на которые можно опереться в случае кризисной ситуации (читай - неудовлетворительного для госвласти поведения рынка). Можно дополнительно отметить, что прозрачность в первую очередь нужна не иностранным инвесторам, а нуждающейся в неразворованных средствах российской экономике.

Скажем еще пару слов о психологии чиновников. Чиновник живет отчетным периодом. По версии чиновников, "ЮКОС" должен бюджету 27 миллиардов долларов, и его выплаты заметно повлияли на профициты последних лет. Нет никакого сомнения, что налоговым органам понравилось собирать налоги таким способом. Не стоит считать, что таким образом должно происходить огосударствление нефтяной отрасли - скорее уж, желание пополнить бюджет наложилось на заинтересованность государства в активах "ЮКОСа" таким образом, что привело к губительным для экономики результатам.

С другой стороны, мы на примере "ЮКОСа", который все вырученные средства от своей деятельности сейчас вносит в госбюджет, видим беспрецендентные доходы, на которые способно национализированное предприятие под руководством государства. То, что это "госпредприятие" изранено и не может тратить деньги на развитие, лишь усугубляет впечатление от отдачи.

Скорее всего, нечто подобное и есть, по мнению чиновников, работа на государство. Советник, очевидно, такую работу воспринимает как уничтожение свободной инициативы и ледниковый период для инвестиционного климата.

Реально же - национализация нефтяной отрасли ничуть не хуже любого другого варианта экономического развития. Ведь любой из этих вариантов требует осторожности и высокой квалификации. Лишь в одном стоит согласиться с мнением Илларионова - если тенденция на уничтожение нефтяных активов сохранится, лучше нам и не думать о том, что черный лебедь существует.