Первая поправка из числа тех, которые планируется принять к тексту федерального закона о противодействии экстремизму, дошла до стадии обсуждения в Госдуме. В среду, 28 июня, в первом чтении был одобрен законопроект под названием "О внесении изменений в статью 1 Федерального закона "О противодействии экстремистской деятельности". Законопроект был подготовлен в недрах комитета по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству, в его поддержку высказались 337 депутата из фракций "Единой России" и ЛДПР, против голосовали представители КПРФ, "Родины" Дмитрия Рогозина и "Родины" Сергея Бабурина ("Народная воля — СЕПР").
Что такое экстремизм
В статье первой упомянутого федерального закона, принятого в июле 2002 года, речь идет об "основных понятиях", которыми оперирует закон: "экстремизм", "экстремистская организация" и "экстремистские материалы". Соответственно, изменения, предлагаемые авторами поправки к закону, касаются содержания этих понятий, а точнее - первого из них.
В прежней редакции первой статьи закона "экстремизм" трактовался в четырех основных значениях: как деятельность особого рода (в законе подробно описывается, какая именно - от насильственного изменения основ конституционного строя и терроризма до пропаганды превосходства, исключительности или неполноценности граждан по религиозному, расовому, национальному и прочим подобным признакам), как пропаганда и публичная демонстрация нацистской символики и атрибутики (это выделено в отдельный пункт), как публичные призывы к вышеназванным видам деятельности и как финансирование и иная материально-техническая поддержка той же самой деятельности.
Изменения, предложенные вниманию парламентариев в среду, касаются в основном первого и третьего значения слова "экстремизм". К старому перечню противоправных деяний, подпадающих под действие закона, добавились новые, числом шесть. Речь идет о насильственном воспрепятствовании законной деятельности государственных органов и их представителей, о публичной клевете на представителей государственной власти, о применении насилия в отношении представителей государственной власти, о посягательстве на жизнь государственных и общественных деятелей, о нарушении прав граждан и покушении на их жизнь, здоровье и имущество по расовому или религиозному признаку, а также о создании печатных и других материалов, содержащих признаки экстремистской деятельности.
Третье значение слова "экстремизм", прописанное в действующем законе - "публичные призывы к осуществлению указанной деятельности", предложено расширить за счет следующей фразы: "а также публичные призывы и выступления, распространение материалов или информации, побуждающих к осуществлению указанной деятельности, которые обосновывают либо оправдывают совершение деяний, содержащих признаки экстремистской деятельности".
Несомненно, все виды деятельности, перечисленные выше, очень опасны для общества. Однако сразу возникает вопрос: разве раньше, до принятия этой поправки, их можно было осуществлять безнаказанно? Ничуть не бывало - практически все из вышеперечисленного, включая клевету на представителей власти, упомянуто в уголовном и административном кодексах. Так, статья 129 УК РФ предусматривает наказание за "клевету, то есть распространение заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство другого лица или подрывающих его репутацию", 136-я - за "нарушение равенства прав и свобод человека и гражданина", 277-я - за "посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля", 278-я - за "насильственный захват власти или насильственное удержание власти", 280-я - за "публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности". Есть в уголовном кодексе и специальная 282-я статья, пресекающая "действия, направленные на возбуждение ненависти либо вражды, а также на унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, а равно принадлежности к какой-либо социальной группе". В чем же тогда, спрашивается, смысл закона о противодействии экстремизму и поправок, расширяющих его толкование?
Правоприменение
Как авторы и сторонники новой поправки, так и ее критики отмечают, что она, равно как и весь закон о противодействии экстремистской деятельности, нацелена на сферу правоприменительной практики. Иными словами - на повышение ответственности разного рода компетентных лиц и правоохранительных органов, призванных оберегать граждан от экстремистов. Как известно, пресловутая 282-я статья УК хотя и существует на бумаге, довольно редко фигурирует в судебных приговорах из-за массового нежелания судей и прокуроров квалифицировать преступления, совершенные по мотивам национальной или религиозной розни, как таковые. Так, еще в 2002 году тогдашний министр по вопросам национальной политики РФ Владимир Зорин заявил в интервью Радио "Свобода", что "ежегодно в России возбуждается от 20-ти до 30-ти уголовных дел по составам преступлений, предусмотренным статьями 136-й, 282-й Уголовного кодекса России. Это, конечно, очень и очень мало".
Можно вспомнить и недавние примеры. Всего лишь в апреле этого года потребовалось вмешательство Генпрокуратуры, чтобы дело об избиении министра культуры Кабардино-Балкарии Заура Тутова было переквалифицировано по "националистической" статье. А Александр Копцев, в январе напавший с ножом в руках на прихожан московской синагоги, в марте был осужден за покушение на убийство семерых человек по мотивам национальной ненависти, но не был привлечен к ответственности за разжигание межнациональной розни (то есть как раз по 282-й статье).
Между тем закон о противодействии экстремизму не относится к сфере уголовного законодательства и позволяет широкому кругу чиновников ("представителей федеральных органов государственной власти, органов государственной власти субъектов РФ, органов местного самоуправления") выявлять экстремистскую деятельность различных лиц и организаций и привлекать к ней внимание правоохранителей, подведомственных Генпрокуратуре. Последние, если не находят оснований для возбуждения уголовных дел, воздействуют на провинившихся с помощью письменных предупреждений с требованием означенную деятельность прекратить. Лишь в случае откровенного неподчинения адресата требованиям прокуроров наступает время вмешаться суду, который может приостановить деятельность той или иной организации, включая политическую партию, или вообще ее ликвидировать.
Таким образом, закон о противодействии экстремизму вовсе не призван дублировать уголовный кодекс, он, скорее, регулирует порядок административного вмешательства представителей власти в деятельность потенциальных экстремистов. Учитывая, что речь зачастую идет о сложно уловимых, с точки зрения уголовного права, материях (не всегда легко доказать, что преступление совершено именно на почве национальной вражды), а также об очень опасных преступлениях (таких, например, как терроризм), это, наверное, и неплохо. Однако тут есть одно обстоятельство, о котором сразу заговорили юристы и правозащитники.
Дело в том, что расширительное толкование экстремизма в рамках закона по борьбе с ним создает опасный прецедент, когда деяния, подпадающие под уголовное законодательство, становятся предметом компетенции административного судопроизводства или вовсе пресекаются во внесудебном порядке (понятно, что предупреждения, выписываемые Генпрокуратурой, воспринимаются у нас более чем всерьез). В демократическом обществе любой конфликт интересов, особенно между государством и личностью или государством и общественной организацией, разрешается в суде - а перед нами закон, позволяющий органам власти, не утруждая себя следствием и сбором убедительных доказательств, регулировать деятельность неправительственных организаций.
Тем более, когда речь идет о таком широком толковании слова "экстремизм", какое предлагает одобренный в среду Госдумой законопроект. Взять, например, такой пункт, как "воспрепятствование законной деятельности органов государственной власти, избирательных комиссий, а также законной деятельности должностных лиц указанных органов, соединенные с насилием или угрозой его применения". Любой несанкционированный митинг, любую акцию, направленную против "законной деятельности" органов госвласти или отдельных чиновников, можно будет занести в разряд экстремистских деяний только за то, что их участники чего-то требуют, то есть выступают с позиции силы. Еще более сомнительным в глазах закона будут выглядеть захваты административных зданий и помещений, практикуемые, например, членами национал-большевистской партии. А уж участники недавнего силового противостояния с бойцами ОМОНа из Южного Бутова, по новому закону, - и вовсе завзятые экстремисты (и неважно, что это не Юлия Прокофьева пришла выгонять омоновцев из их жилищ, а они к ней).
Или пункт о публичной клевете на чиновников - по сути он пресекает всякую возможность подвергать критике деятельность представителей власти. Под "тяжким или особо тяжким преступлением", в которых, согласно законопроекту, нельзя будет безнаказанно обвинять чиновников, можно понимать, например, коррупцию. Отныне всякий человек, вышедший на митинг с плакатом, на котором написано, например, "Чубайс - вор", может быть объявлен экстремистом - не говоря о том, что вопрос о клеветническом характере подобного высказывания будет решать не суд (как это положено по уголовному кодексу, где имеется особая статья за клевету), а некий надзорный орган, вроде Генпрокуратуры или Министерства юстиции.
Особого внимания заслуживает дополнение в первую статью действующего закона, касающееся "распространения материалов или информации", которые "обосновывают либо оправдывают" экстремистские деяния. Получается, что средство массовой информации, рассказавшее об истории, подобной бутовской, с более-менее объективных позиций (то есть не с заведомо осуждающих по отношению к участникам силового противостояния с должностными лицами), тоже нарушит закон и может получить предупреждение или вовсе быть закрыто в административном порядке.
Первый пошел
Федеральный закон от 28 июля 2002 года"О противодействии экстремистской деятельности"
Законодательная борьба с экстремизмом началась в России в 2002 году. Тогда Владимир Путин впервые употребил это слово в президентском послании Федеральному собранию, а Госдума приняла соответствующий закон. Теперь появилась необходимость внести в него поправки. Особенно острой она стала весной текущего года, когда одно за другим произошли несколько громких преступлений на почве национальной и расовой неприязни. Вслед за упомянутыми происшествиями с Копцевым и Тутовым московские скинхеды избили продюсера НТВ Эльхана Мирзоева, а питерские фашисты застрелили студента из Сенегала Лампсара Самбу. Также в апреле внимание общественности было привлечено еще к двум уголовным делам, связанным с национализмом - приговору обвиняемым по делу об убийстве 9-летней таджички из Санкт-Петербурга и началу процесса над убийцами перуанца Анхелиса Уртадо Энрике, студента воронежского архитектурно-строительного университета.
На таком фоне никто не удивился, что уже 14 апреля, в ходе второго своего заседания, недавно созданная по инициативе президента Общественная палата приняла "Рекомендации о противодействии нетерпимости и экстремизму". Рекомендации были составлены под руководством Валерия Тишкова, директора Института этнологии и антропологии РАН, и сводились в основном к усилению воспитательно-нравственной работы в обществе. Примерно тогда же стало известно о подготовке поправок к существующему закону о противодействии экстремизму - в СМИ попала информация о том, что в эти поправки будет внесен пункт об ответственности владельцев интернет-сайтов, размещающих материалы экстремистского характера.
В мае в стенах Госдумы прошел круглый стол по вопросам совершенствования антиэкстремистского законодательства, в котором приняли участие как депутаты, так и представители Генпрокуратуры. Там, в частности, прозвучала идея увеличить срок максимального наказания по 282-й статье УК с двух до четырех лет, но открыто о поправках к закону о противодействии экстремизму речь пока не шла.
Наконец, 6 июня Общественная палата вторично привлекла внимание депутатов к несовершенству действующего законодательства в сфере борьбы с экстремизмом. В отличие от беззубого Тишкова, члены новой инициативной группы (среди ее участников называли академика Евгения Велихова, адвоката Анатолия Кучерену и режиссера Александра Калягина) поставили перед парламентариями вопрос ребром. Во-первых, они предложили расширить содержание термина "экстремизм", причем внести соответствующие поправки не только в закон "О противодействию экстремистской деятельности", но и во все другие законоустанавливающие акты, где встречается это слово. А во-вторых - создать законодательную базу для отказа в предвыборной регистрации кандидатам и партиям, уличенным в деятельности "экстремистского характера".
22 июня с призывом противостоять экстремистам к лидерам парламентских партий обратились главы 13 регионов, все - члены партии "Единая Россия": Борис Громов (Московская область), Дмитрий Зеленин (Тверская область), Виктор Ишаев (Хабаровский край), Юрий Лужков (Москва), Николай Меркушин (Республика Мордовия), Александр Михайлов (Курская область), Вячеслав Позгалев (Вологодская область), Муртаза Рахимов, (Республика Башкортостан), Егор Строев (Орловская область), Аман Тулеев (Кемеровская область), Александр Хлопонин (Красноярский край), Владимир Чуб (Ростовская область) и Минтимер Шаймиев (Республика Татарстан). Начав с упоминания о том, что "деятельность экстремистских группировок" приводит "к гибели людей" (соответствующая ссылка с интернет-сайта "Единой России" ведет на сообщение о приговоре обвиняемым по делу об убийстве таджикской девочки), губернаторы буквально через абзац заявили следующее: "Очевидно, что таким "деятелям" как Рогозин и Лимонов, активно использующим экстремистские лозунги, и тем, кто их поддерживает, необходимо закрыть доступ в общественную жизнь. Нельзя забывать, что на разжигание экстремистских настроений направлена и деятельность ряда спонсоров радикальной оппозиции - Невзлина, Гусинского, Березовского, ныне укрывающихся от правосудия за границей". Для того чтобы ни у кого не возникло сомнений в том, что убийцы Хуршеды Султоновой получают зарплату у Березовского, губернаторы-"единороссы" пишут: "Заявление о готовящемся "силовом захвате власти" и экстремистские действия, приводящие к гибели людей, - звенья одной цепи".
Наблюдателям стало окончательно ясно, что соответствующие поправки к действующему закону грядут. Однако начать было решено с малого - изменения трактовки понятия "экстремизм". 26 июня стало известно, что президиум фракции "Единой России" решил не включать в весеннюю сессию Госдумы (заканчивается в середине июля) рассмотрение поправок, позволяющих отказывать в предвыборной регистрации партиям и кандидатам, уличенным в действиях и высказываниях экстремистской направленности. Как пишет издание "Коммерсант", такая неторопливость связана, скорее всего, с тем, что эти поправки нужны действующей власти не сейчас, а к осени 2007 года, когда начнется парламентская предвыборная кампания. А сейчас принятие столь скандального законопроекта (по сути позволяющего без суда и разбирательства закрыть любую неугодную партию) может навредить имиджу России перед предстоящим в июле саммитом "Большой восьмерки", который состоится в Санкт-Петербурге.
27 июня законопроект "О внесении изменений в статью 1 Федерального закона "О противодействии экстремистской деятельности" был вынесен на рассмотрение Государственной Думы и на следующий день одобрен в первом чтении. Правозащитники тут же заговорили о том, что столь важные поправки нельзя принимать так поспешно, и выразили надежду на то, что перед вторым чтением состоится широкая общественная дискуссия по проблемам, связанным с экстремистской деятельностью.
Дискуссия, наверное, состоится и в документ даже могут быть внесены некоторые изменения. Не приходится сомневаться, однако, что в целом закон "О противодействии экстремистской деятельности" после внесения в него этой поправки станет куда более удобным оружием в руках власти для легитимного отстранения от выборов неугодных ей лиц и организаций. Как не приходится сомневаться и в том, что данная поправка к этому закону - отнюдь не последняя.
Дмитрий Иванов