Бытие-в-смерти Николя Саркози оказался недостоин похоронить Альбера Камю

Николя Саркози решил позаботиться о посмертной судьбе Альбера Камю. Он предложил перенести останки флагмана экзистенциализма в парижский Пантеон, уравняв его в посмертной славе с Вольтером, Гюго и Золя. Разгорелся скандал: против предложения президента Франции выступили родственники Камю, а "левые" интеллектуалы обвинили Саркози в попытке заработать популярность на имени автора "Чумы" и "Постороннего".

Прах Альбера Камю покоится на кладбище маленького городка Лурмарен на юге Франции - там в 1958 году писатель купил дом, и там он завещал себя похоронить. В январе 2010 года со дня гибели Камю - он разбился в автокатастрофе - исполняется 50 лет. С круглой датой и связано предложение Николя Саркози перенести останки писателя в Пантеон.

В бывшей церкви святой Женевьевы выдающихся сынов отечества стали хоронить во времена Великой французской революции. С середины XIX века останки в Пантеон переносят все реже, а отбор становится все строже; все меньше в Пантеоне хоронят ушедших современников, и все больше – тех, чей статус не подлежит пересмотру. Это, конечно, прежде всего касается писателей-классиков. Так, за годы президентства Жака Ширака в Пантеоне перезахоронили останки только двух человек, и именно литераторов: Александра Дюма-отца и Андре Мальро.

Литературная "канонизация" Мальро Шираком, несомненно, была примером для Саркози. Имя Камю в списке после Мальро выглядит столь же закономерным, как переход от литературы "потерянного поколения" к экзистенциализму. Влияние старшего писателя на младшего несомненно; Камю даже занимался переложением прозы Мальро для театра. И если власти заговорили о переносе праха Камю в Пантеон спустя полвека после его гибели, то Мальро был захоронен в мавзолее уже через 20 лет после смерти.

Стоит, однако, принимать во внимание и разницу между двумя французскими классиками. Мальро после войны бросил литературу и посвятил себя общественной деятельности: стал идеологом партии "Объединение в поддержку республики", а затем и министром культуры в правительстве де Голля. Камю же никогда не был ни государственным мужем, ни даже столь яростным борцом-политиком, как другие экзистенциалисты. Именно это различие в гражданских позициях писателей и сыграло роль в вопросе о пантеонизации автора "Чумы".

О намерении Николя Саркози отметить заслуги Камю перед Францией журналисты узнали в 10-х числах ноября. Сам французский президент свои планы практически не комментировал, заявив лишь, что такое признание заслуг Камю кажется ему уместным и что сам он поддерживает эту идею всем сердцем. При этом Саркози отметил, что вопрос обсуждается с наследниками Камю, без разрешения которых никакие шаги предприняты быть не могут. По данным Le Monde, представитель главы государства дважды встречался с сыном писателя, сначала 12 ноября, а затем 20-го, когда возможность переноса останков уже вовсю обсуждали в прессе. Если учесть, что Жан Камю ясно высказался против пантеонизации отца, то можно сделать вывод, что Саркози упорствует, причем не просто так.

С журналистами сын писателя не разговаривал, однако знакомые Жана Камю привели в пользу его решения два простых довода. Во-первых, намерение президента входит в противоречие с последней волей его отца, который хотел быть похороненным в Лурмарене. Во-вторых, наследник не хочет, чтобы имя Камю служило государству. Точка.

Менее категоричной оказалась сестра-близнец Жана Камю, Катрин. Она, как и брат, подчеркнула, что их отец не любил награды и избегал государственных почестей, будучи "клаустрофобом". Тем не менее, Катрин отметила, что, конечно, такой высокой оценки писатель полностью заслужил и что для кого-то перенос его останков в Пантеон был бы важен как факт окончательного признания Камю.

Многие противники пантеонизации писателя говорят, что это противоречит его жизненной позиции. С этим легко согласиться, если вспомнить героев Камю: Мерсо, "постороннего" пустым социальным условностям, и доктора Бернара Рие из "Чумы", борца-философа, которому чужды показной героизм и патетика. Однако помимо таких "внутренних" объяснений есть и внешние, политические, которые исходят не столько из жизни и творчества Камю, сколько из интересов Николя Саркози.

Эти доводы чрезвычайно просты. Президент республики в последнее время теряет популярность, и его предложение многие восприняли как попытку поднять себе рейтинг. Четко это сформулировал Оливье Тодд, биограф писателя: "Альбер Камю не нуждается в Саркози. Наоборот, это Саркози хочет позаимствовать у Камю его интеллектуальный блеск". Противники главы государства видят в его действиях особый цинизм: "правый" политик с авторитаристскими замашками посягает на славу харизматичного философа-одиночки, гуманиста, одного из символов интеллектуальной Франции. "Саркози - друг Буша, Каддафи, Путина и Берлускони, - негодует французский академик Жан-Ив Герен. - Его политика противоположна всем ценностям, которые отстаивал Камю". Вспомнили и о взаимоотношениях нынешней французской власти с писательским сообществом, а именно о негласном запрете на критику президента для лауреатов Гонкуровской премии. И хотя Жан Камю подробно не аргументировал свое решение в СМИ, многие считают, что он руководствовался теми же соображениями.

Любопытно, что сам Саркози, которого интеллектуалы так охотно противопоставляют писателю-экзистенциалисту, скорее склонен проводить параллель между своей и его судьбой. Камю родился в Алжире и не был чистокровным французом (его мать была испанкой); Саркози родился в семье венгерского эмигранта и француженки еврейского происхождения. Французский президент однажды сказал, что благодаря Камю испытывает чувство ностальгии, приезжая в Алжир, хотя биографически его ничего не связывает с североафриканским государством. Попытку ввести Камю в Пантеон и приравнять его таким образом к Гюго и Вольтеру многие рассматривают в контексте общественной дискуссии о национальной идентичности, которую инициировал Саркози.

Пока Жан Камю упорствует и останки его отца лежат нетронутыми на кладбище в Лурмарене, президента Пятой Республики можно считать проигравшим в этой истории. Французские "левые" интеллектуалы выступили против Саркози единым фронтом и не дали "отнять" у себя писателя. При этом скандал, разумеется, никак не сказался на репутации Камю, самой харизматической личности французской литературы XX века. Он стал властителем дум и воплощением совести Европы при жизни, и за пять десятилетий после смерти не потерял этого статуса. В последние годы, отмечают французские журналисты, популярность второго главного экзистенциалиста Европы, Жан-Поля Сартра, неуклонно снижается, а автор "Чумы", фигура куда менее противоречивая, остается в зените славы. Можно предположить, что идея романтического бунта против смерти вновь оказалась важна для читающей публики. Битва Камю против окружающего абсурда не прекращается; писатель держит удар.