Август в Саянах В 2009 году произошла одна из самых страшных техногенных катастроф в истории России

Если бы в России существовала книга, в которую с легкой руки журналистов регулярно вписываются "черные страницы истории", то авария на Саяно-Шушенской ГЭС шла бы в ней сразу вслед за гибелью АПЛ "Курск". У этих катастроф много общего - число жертв исчислялось десятками, спасательные работы на несколько дней приковали внимание всей страны, а сразу после обнаружения тела последнего погибшего со всех сторон начали звучать требования найти виновных. Схожи эти аварии и в главном - несмотря на тонны изведенной на отчеты бумаги, никто так и не знает, что же произошло на самом деле.

Рано утром в понедельник, 17 августа, когда Москва еще спала, Екатеринбург только просыпался, а Абакан уже потянулся на работу, на Саяно-Шушенской ГЭС началась дневная смена. Впрочем, не успев начаться, она почти сразу же закончилась. На часах было 8:13, когда из машинного зала станции послышался громкий хлопок, похожий на взрыв, погас свет и со всех сторон хлынула вода.

На ГЭС в тот момент находились около трехсот человек - мастера, слесари, сварщики, инженеры, уборщики и многие другие. Большинству повезло - кто-то выбежал на улицу, миновав заклинившие на входе "вертушки", кто-то сумел проехать под неработающим шлагбаумом, черпая днищем автомобиля грязные потоки воды. 75 человек не успели - в основном те, кто в этот момент находился в машинном зале и мастерских турбинного цеха, расположенных под ним.

По машинному залу в момент аварии летали куски бетона и арматуры, вырванные сильнейшим напором воды, стальные двери, скомканные как фольга, а также фрагменты крыши, не выдержавшей силы удара. Остекления машзал лишился в первые же секунды аварии. Поначалу никто не понял, что произошло - настолько невозможной казалась вероятность того, что ГЭС может прорвать. Спустя какое-то время (считанные секунды, летевшие с бешеной скоростью) к оставшимся на станции пришло понимание - последствия могут быть куда более страшными, если не взять ситуацию в свои руки.

Быстрее всех в происходящем разобрались не директор станции Николай Неволько (его на ГЭС в этот момент вообще не было), не глава штаба ГО и ЧС Михаил Чиглинцев и даже не начальник службы надежности и техники безопасности Николай Чуричков, покинувшие станцию во время аварии. Куда расторопнее и смелее себя повели другие семь работников станции - Александр Катайцев, Евгений Кондратцев, Ильдар Багаутдинов, Павел Майоршин, Николай Третьяков, Александр Чесноков и Раис Гафиулин. Они не стали дожидаться приказа сверху или прибытия спасателей, а сами кинулись на гребень плотины и вручную сбросили 150-тонные затворы водоводов гидроагрегатов, которые почему-то не сработали в автоматическом режиме. Для этого им пришлось взломать железные двери и работать при свете шахтерского фонаря - все из-за того, что на ГЭС помимо всего прочего произошло несколько коротких замыканий. Времени у рабочих было в обрез.

Опустив затворы, они предотвратили куда более серьезную катастрофу. Вода, бившаяся в машинном зале под гигантским давлением, грозила разрушить не только всю станцию, но и повредить соседние с ГЭС населенные пункты и технические сооружения, в первую очередь, поселок Черемушки и Майнскую ГЭС.

Позже компания "РусГидро", владеющая СШГЭС, наградила героев премией в размере должностного оклада (около 20 тысяч рублей) и "ценными подарками".

Тем временем в родном для многих местных энергетиков поселке Черемушки, соседних Саяногорске, Минусинске, Шушенском и даже республиканском Абакане началась паника. Во-первых, в регионе плохо работала сотовая связь - сети мобильных операторов оказались сильно перегружены. Во-вторых, власти республики поначалу никак не отреагировали на появившиеся слухи о том, что плотина ГЭС может разрушиться и тогда Енисей затопит чуть ли не пол-Хакасии с Красноярским краем в придачу. Посчитав их неправдоподобными, власти ошиблись - страх перед стихией, подкрепленный привычным для России чиновничьим враньем, заставил сотни людей эвакуироваться в горы, попутно скупая соль, спички, крупу, макароны и бензин.

Спустя некоторое время распространение паники удалось остановить, однако осадок остался. В интернете начали появляться предположения (в целом беспочвенные) о том, что спасательная операция на станции ведется непрофессионально, медленно и до боли напоминает беспомощные потуги властей спасти людей с "Курска". К тому времени число найденных погибшими приблизилось к двум десяткам человек, еще около 60 числились пропавшими без вести.

В первые после аварии дни эта формулировка еще не была равнозначна "погибшим", и многие надеялись, что людей каким-нибудь чудом достанут из затопленных помещений ГЭС. На слуху было несколько историй спасения - кого-то выбросило за пределы станции и они сумели доплыть до берега, кого-то спасатели нашли уцепившимися за вентиляционные коробы, кто-то спрятался в незатопленных помещениях.

Эти "воздушные карманы" - помещения под машзалом, где, возможно, оставались живые люди - стали тем самым отверстием, через которое начал стравливаться пар общественного напряжения. Главным "специалистом" в спасательной операции стал главный редактор хакасского информационного сайта "Новый фокус" Михаил Афанасьев, отличившийся постом в своем ЖЖ о том, что из-под воды слышны стуки (значит, кто-то еще жив) и спасти выживших можно только если "закрыть водосброс СШГЭС и полностью открыть затворы на Майнской ГЭС (поблизости). Уровень воды в машинном зале понизится на спасительные 4 метра - вода сама покинет помещение".

Собрав тысячи комментариев и отзывов в других ЖЖ (многие из них написали специалисты, объяснившие техническую неграмотность этого предложения), пост Афанасьева добрался до главного спасателя и других официальных лиц. Сказать, что глава МЧС Сергей Шойгу был в ярости - значит ничего не сказать. В прессу, правда, попала только его фраза о том, что Афанасьеву неплохо было бы извиниться перед спасателями, которые и так работали не покладая рук, днем и ночью, невзирая на беспрецедентно сложные условия. Что осталось за кадром, неизвестно, но уже 20 августа, спустя всего день после высказывания журналиста, на него завели уголовное дело по статье "Клевета", тянущей на три года лишения свободы.

Абсурдность этого уголовного дела (как и абсурдность самого поста Афанасьева, который на ГЭС, говорят, так и не побывал) была очевидна, и, когда страсти немного улеглись, дело закрыли. Однако тема "блогеры и Саяно-Шушенская ГЭС" на этом была отнюдь не исчерпана.

В конце августа, когда после аварии прошло уже около двух недель, на станцию отправился руководитель отдела мультимедиа-блогов компании SUP Рустем Адагамов, известный в Рунете как drugoi. Будучи приглашенным пресс-службой "РусГидро", Адагамов представлял не официальное СМИ, а самого себя - блогера, что стало едва ли не прецедентом для России.

Все бы ничего, вот только заигрывая с интернет-массами, пресс-служба "РусГидро" несколько позабыла о журналистах профессиональных. Камнем преткновения стал томский корреспондент "Интерфакса" Дмитрий Афонин, не угодивший энергокомпании своим поведением и со скандалом выдворенный со станции. По свидетельству очевидцев, журналист действительно иногда вел себя не совсем так, как подобает воспитанному человеку, однако с точки здравого смысла еще не повод для того, чтобы на время лишать одно из ведущих информагентств законного права на работу.

Масла в огонь подлил все тот же drugoi, написавший в своем блоге, что Афонин передал на ленту неточную информацию о том, как героические работники станции спасали ГЭС от "перелива воды" (на самом деле, тогда перелив станции не грозил). Как выяснилось впоследствии, именно эта запись стала главной причиной, по которой выслали Афонина. И тогда уже не выдержал "Интерфакс", зачем-то обрушившийся на Адагамова, да и на всех блогеров заодно с ним. Досада информагентства была понятна, хотя главным виновником этого медиа-абсурда все же стал не drugoi, а пресс-служба "РусГидро", на которую в дни аварии на ГЭС жаловались журналисты многих ведущих СМИ.

Тем временем на станции полным ходом шла спасательная операция, ставшая для съехавшихся со всей России сотрудников МЧС настоящим адом. Затопленное машинное отделение ГЭС, где оказались большинство утонувших людей, было заполнено смесью из холодной воды с трансформаторным маслом. В этой масляной пелене практически ничего не было видно, и спасателям приходилось работать практически на ощупь. Кроме того, едкая жижа быстро разъедала водолазные костюмы, что тоже сказывалось на скорости спасательных работ.

С каждым днем и с каждым осушенным метром машинного отделения надежда на то, что там еще могут быть живые люди, таяла. Только за два дня 21-22 августа число жертв с 26 выросло сначала до 30, затем до 47, а вскоре и вовсе достигло 64. Последнее (75-е) тело обнаружили 23 сентября - спустя месяц после аварии.

Намного быстрее удалось ликвидировать экологические последствия аварии, также грозившие обернуться катастрофой. Дело в том, что в Енисей вылилось несколько тонн машинного масла, из-за чего по реке на десятки километров растянулось масляное пятно. Помимо того, что эта мутная пленка заставила поволноваться жителей стоящих на Енисее городов и поселков, она погубила тонны форели, издавна выращиваемой в местных рыболовных хозяйствах. В итоге, специалистам пришлось сбрасывать в Енисей тонны сорбента и устанавливать километры боновых заграждений, чтобы собрать более 300 тонн эмульсии.

Постепенно начали появляться версии катастрофы. Самой первой был назван гидроудар - резкий скачок давления, в результате которого вода пробила машинный зал и затопила его. Эксперты резонно замечали, что гидроудар может быть следствием, а не причиной. Тогда СКП РФ обнародовал версию о том, что авария произошла в результате взрыва масляного трансформатора в момент, когда в машзале шел ремонт одного из гидроагрегатов. Предполагалось, что взрыв разрушил стену и потолок, после чего машинный зал затопило.

В "РусГидро" это сразу же опровергли. Поначалу компания настаивала на гидроударе, а чуть позже изменила свое мнение. По данным "РусГидро", имевшимся у нее на тот момент, у одного из гидроагрегатов сорвало крышку, после чего через турбину в машзал хлынула вода. Причина этого, впрочем, так и оставалось неизвестной.

В это же время саморекламу на катастрофе попытались сделать экстремисты, приписавшие аварию на станции себе. Ответственность за диверсию взяла на себя группировка Доку Умарова "Риядус Салихийн", боевик которой то ли заложил в машзале противотанковую гранату, то ли каким-то образом повредил турбину без применения взрывчатки. Эта версия была многократно опровергнута как несостоятельная.

Со временем чеченский след на ГЭС как-то затерся, а на передний план вышли технические подробности аварии. Еще в сентябре их должен был представить Ростехнадзор, которому поручили составить отчет об аварии. Однако ждать его пришлось почти на месяц дольше. За это время на ГЭС успели побывать многие высокопоставленные чиновники (во главе с премьером Владимиром Путиным), однако главную "бомбу" на станцию в середине сентября привез вице-премьер Игорь Сечин.

К тому моменту практически все с уверенностью говорили, что авария началась со второго гидроагрегата, крышка которого оказалась негерметичной. В СМИ периодически появлялись информационные утечки, из которых следовало, что между крышкой и агрегатом каким-то образом возникла щель - через нее-то в машинный зал и рванул гигантский столб воды, поглотивший десятки людей.

Сечин не стал вдаваться в технические детали. Вместо этого вице-премьер предпочел намекнуть на вину бывших и действующих должностных лиц Саяно-Шушенской ГЭС, которые отвечали за ремонт оборудования. При этом сделано это было Сечиным так тонко, что оставляло возможность для маневра. С одной стороны, только его сногсшибательного рассказа о том, что второй гидроагрегат незадолго до аварии ремонтировала компания, подконтрольная руководству ГЭС, хватило бы для столь любимых некоторыми госчиновниками "посадок". С другой - Сечин оговорился, что к аварии вряд ли привела одна конкретная причина, а связь между ремонтом и прорывом гидроагрегата еще надо доказать.

Доказывать (вернее, констатировать) должен был Ростехнадзор, который 3 октября наконец разразился отчетом на полторы сотни страниц, поминутно описывающих жизнь станции до, во время и после аварии.

Первое, что бросилось в этом отчете в глаза - предпосылки к катастрофе. Выяснилось, что одна из причин, по которой гигантская конструкция не выдержала напора воды, была заложена еще во времена СССР, когда станция только строилась. К примеру, в 1980-х годах в турбинах чуть ли не ежегодно происходили какие-то протечки, увеличивался бой вала или случалось еще что-нибудь подобное.

Более приближенная к нам по времени причина аварии нашлась на Братской ГЭС, расположенной в Иркутской области. За день до аварии в Саянах там произошел странный пожар, полностью выведший из строя систему связи с диспетчерами. В течение какого-то времени новостей с БГЭС, выполняющей функцию регионального энергорегулятора, не было вовсе, что вынудило диспетчеров перекинуть значительную нагрузку на СШГЭС.

Одновременно с резко возросшей нагрузкой на станцию персонал ГЭС ввел в строй второй гидроагрегат, находившийся до этого на ремонте, а вслед за ним и десятый (всего на СШГЭС 10 турбин, преобразующих энергию тока воды в энергию электрическую, девять из которых к моменту аварии находились в строю).

Из-за перепада нагрузки, выпавшей на гидроагрегаты, у них сильно повысилась вибрация. Особенно у второго, ставшего слабым звеном в гидроэнергетической цепочке не только СШГЭС, но и, как выяснилось, всей России. Вибрация разрушила крепления крышки агрегата, шпильки сломались, и вода, сорвав крышку, под огромным давлением устремилась в машинный зал. Было установлено, что крепеж крышек был выполнен с технологическими нарушениями, а на некоторых шпильках отсутствовали гайки, что также является недопустимым.

Помимо просто констатации фактов, Ростехнадзор привел свое мнение по поводу непосредственных виновников аварии и тех, кто создал условия для ее возникновения. Таковых набралось 25 человек. В первую тройку вошли замминистра энергетики РФ Вячеслав Синюгин, гендиректор ОАО "ТГК-1" Борис Вайнзихер и бывший председатель правления РАО "ЕЭС России", ныне глава Роснано Анатолий Чубайс.

Чубайс считается ответственным за прием СШГЭС в промышленную эксплуатацию в 2000 году, а также за то, что в последующие годы не были выполнены мероприятия по безопасной эксплуатации станции. Синюгин в начале века был его заместителем, а затем возглавлял ОАО "ГидроОГК" (прежнее название "РусГидро"). Он выводил ремонтный персонал из штатного расписания ГЭС, а также должен был оценивать состояние безопасности СШГЭС. Вайнзихер, в свою очередь, в 2005-2008 годах был техническим директором РАО "ЕЭС России" и отвечал за введение в действие стандартов РАО, которые не обеспечили безопасную эксплуатацию ГЭС.

Помимо них в отчет Ростехнадзора попал бывший министр энергетики РФ Игорь Юсуфов, "виновный" в недостаточно грамотной политике государства в сфере гидроэнергетики, и руководители станции с топ-менеджерами "РусГидро", включая директора СШГЭС Николая Неволько, главного инженера Андрея Митрофанова и его заместителей, а также главу "РусГидро" Василия Зубакина.

Последний стал главным "пострадавшим" ответственным лицом - спустя пару месяцев после аварии на ГЭС он без лишнего шума покинул свой пост. Других громких отставок, а также какого-либо наказания тех, кто был упомянут в отчете Ростехнадзора, не последовало. Со временем тема причин возникновения аварии сошла на нет, оставив без ответа многие вопросы, один из которых связан с таинственным пожаром на БГЭС и резким вводом в эксплуатацию едва отремонтированных (непонятно как) гидроагрегатов.

Практически сразу же после катастрофы на станции появились первые ремонтники. Восстановительные работы начали с самого главного - "теплового контура" машинного зала, то есть, с починки стен и остекления помещения. Ремонт шел как никогда быстро: несмотря на то, что лето еще только заканчивалось, в Хакасии уже начало холодать. В середине ноября, когда закончилось восстановление инфраструктуры станции, все вокруг было сковано льдом, однако условия для нормальной работы внутри машзала уже были созданы.

Официальные лица оценили восстановление станции в миллиарды рублей - время от времени сумма изменялась, но число неизменно оставалось двузначным. Конец работ запланирован на 2014 год - к этому времени все гидроагрегаты на ГЭС должны быть заменены на новые. Первые пробные запуски старых турбин прошли еще в ноябре 2009 года. Похороны 75 человек, погибших в результате аварии, к тому моменту давно закончились.