России понадобилось политическое телевидение. То есть чтобы не только пропагандистские истерики, а еще и хоть немножко общественной дискуссии. И чтобы не на спутнике и не в кабеле, а на "главных кнопках". Кому конкретно и зачем это надо - пока не очень понятно. Еще менее понятно, кто и как его будет делать.
29 марта 2010 года три главных канала российского телевидения - "Первый", "Россия-1" и НТВ - чудовищно опозорились, "прососав" на несколько часов новость о двойном теракте в московском метро, в результате которого погибли 40 человек. Десять месяцев спустя ситуация повторилась: теракт в "Домодедово", 36 погибших - и опять "просос" ТВ на пару часов.
Освещение терактов - это, может, самое политическое, что может быть на телевидении. Наше общенациональное телевидение этим заниматься то ли не может, то ли не хочет, то ли (и скорее всего) то и другое вместе. А фактическое отсутствие на телевидении политики (программу "Время" не предлагать) - это, так сказать, самая политическая позиция из всех возможных.
В конце 2010 - начале 2011 года произошло несколько громких событий, имеющих прямое отношение к судьбам тележурналистики. В ночь на 6 ноября возле своего дома был избит корреспондент "Коммерсанта" Олег Кашин. Наутро это было первой новостью на всех федеральных телеканалах. Уверяют, что никаких специальных команд "сверху" на этот счет не поступало.
25 ноября Леонид Парфенов, принимая первую премию имени Владислава Листьева, прочитал отходную российской тележурналистике. В зале сидели почти все директора и главные редактора каналов - люди, которые сначала увлеченно создавали, а потом не менее увлеченно гробили российскую телевизионную новостную и информационно-аналитическую журналистику.
24 декабря директорам "трех кнопок" - Константину Эрнсту, Олегу Добродееву и Владимиру Кулистикову - пришлось выслушать краткий (и, конечно, сильно смягченный) пересказ речи Парфенова из уст Дмитрия Медведева. Президент устроил Эрнсту, Добродееву и Кулистикову выволочку в прямом общенациональном телеэфире, заметив, среди прочего, что новостная повестка на ТВ не должна иметь такого "драматического разрыва" с интернетом, как сейчас.
В том же интервью Медведев огорошил телевизионное начальство, а заодно и телезрителей заявлением, что в России, оказывается, немало вполне перспективных политиков, которые не заседают в Госдуме и не появляются ни на "Первом", ни на "России-1", ни на НТВ. Прозвучали имена Эдуарда Лимонова, Бориса Немцова, Михаила Касьянова, даже Гарри Каспарова, который вообще-то уже довольно давно не "светится" в качестве активного оппозиционера.
Впрочем, после этого знаменательного интервью Медведева эфир "трех кнопок" заполнился новогодними шоу, потом последовали долгие каникулы, потом тяжкий для всей страны выход из них, и тема возвращения политики на "большое" российское ТВ как-то сама собой замялась.
Владимир Познер. Фото "Ленты.Ру"
Lenta.ru
И тут на сцену явился Владимир Познер. Он в свое время вполне сочувственно отзывался о нашумевшей речи Парфенова. К тому же, пару раз сам сталкивался со, скажем так, недружественным редактированием собственной программы, которая выходит на Первом канале. На Дальний Восток она транслируется в прямом эфире, а на европейскую Россию (где живет большинство зрителей) - в записи. Пользуясь этим временным разрывом, руководство Первого канала изъяло два прощальных обращения Познера к зрителям: одно - о нелепости "нормативов" количества жертв для объявления траура (для общенационального - 100) и о плачевной судьбе заключенных Светланы Бахминой, Василия Алексаняна и Сергея Магнитского.
Познер перевел разговоры о возвращении политики на ТВ в практическую плоскость. Причем сделал это весьма решительно. 2 февраля премьер-министр Владимир Путин приехал в гости к Первому каналу в преддверии 50-летия его гендиректора Константина Эрнста. Присутствовавший на встрече Познер спросил его, как он относится к появлению оппозиционеров в телеэфире.
Ответ Путина был забавен. Он сказал, что положительно относится к появлению представителей оппозиции на федеральных телеканалах и к их "достаточно острой" критике. Еще Путин сказал, что "некоторые радиоканалы" только тем и занимаются, что распространяют всяческую оппозиционную критику. И еще - что оппозиционеры врут, ну и пусть себе врут, раз "кто-то хочет это услышать". Премьер не назвал по имени ни одного вруна и ни одного критиканского радиоканала. И хотя мы не станем делать вид, что не понимаем, о каких выступлениях Немцова, Лимонова и иже с ними на "Эхе Москвы" идет речь, у Путина получилось форменное "кто-то кое-где у нас порой".
Как бы там ни было, санкцию на приглашение в свою программу "внесистемных оппозиционеров" Познер у Путина выудил. Он сам потом признался (в эфире, кстати, того самого "Эха Москвы"), что именно санкции и добивался. Дескать, хорошо было бы без санкций, но так уж устроено российское телевидение, что без санкций - не получается. Познер поведал, что уже обратился к Константину Эрнсту с предложениями относительно своих будущих оппозиционных гостей. Когда они появятся в эфире - пока непонятно, кажется, даже самому ведущему. Но по-любому выходит, что очередную революцию на российском ТВ делает (или, по крайней мере, пытается сделать) опять Владимир Познер.
Познеру, на секундочку, 76 лет. Леониду Парфенову - 51. Легендарной "парфеновской команде" (Андрей Лошак, Павел Лобков, Алексей Пивоваров, Елизавета Листова и другие), людям "старого НТВ", которые десять лет назад делали лучшее информационное телевидение в России, - под сорок или чуть за сорок. Судьба их, конечно, раскидала, школа тележурналистики, считай, разгромлена, но пока еще есть кому ее возрождать.
Зачем это нужно тем же Познеру с Парфеновым, - положим, понятно: за профессию обидно. Но есть еще третий человек, который озвучил то же пожелание - чтоб возродилось политическое телевидение. Понять, зачем оно нужно Дмитрию Медведеву, не впадая в благоглупости насчет "оттепели" и модернизации или в конспирологию, довольно трудно. Ведь, казалось бы, для решения "проблемы-2012" гораздо больше подошел бы единый телеканал "РосПерГаз" (Российский Первый Газовый).