Первый фильм "Любовь-морковь" вышел на экраны в 2007 году. Комедия о том, как герои Гоши Куценко и Кристины Орбакайте случайно поменялись телами, была прохладно встречена критиками, однако, при бюджете в 3 миллиона долларов заработала в прокате свыше 11 миллионов. Для сравнения, по данным на 2009 год, более 60 процентов отечественной кинопродукции не отбивают в прокате себестоимость, не говоря уже о прибыли.
Второй фильм, вышедший в 2008 году, показал, что успех первой части был не случайным - при бюджете в 3 миллиона долларов картина собрала свыше 17 миллионов. 3 марта 2011 года в прокат вышла третья часть, в которой снялись замечательные российские актеры Лия Ахеджакова и Владимир Меньшов. Как удалось заманить мэтров во второсортный, по мнению многих критиков, фильм? Чем обусловлены столь высокие сборы картины, в то время как крупные отечественные кинопостановки не в состоянии даже окупиться? Об этом и многом другом "Лента.Ру" побеседовала с Александром Олейниковым, продюсировавшим все три части картины.
Лента.Ру: Как вы вообще задумали проект?
Александр Олейников: Это длинная история. Мы искали комедийный сюжет, и мне посоветовали посмотреть в интернете Андрея Курейчика. У него среди материалов я увидел пьесу "Исполнение желаний", которая мне показалась интересной. Я показал ее Ренату Давлетьярову, мы решили попробовать сделать кино, познакомились с Андреем и стали переписывать. В итоге от пьесы ничего не осталось, но появилась "Любовь-морковь".
А можно чуть поподробнее? Вы увидели эту пьесу в ЖЖ Курейчика?
Это мистика. У меня лежало штук 20 сценариев, которые мне надо было прочитать. Я встретил доброго знакомого, который в это время монтировал в аппаратной рядом с моим домом концерт Петросяна, и во время разговора кинул, что, мол, ищу историю сейчас, читаю сценарии, а он в ответ мне посоветовал почитать Курейчика. Я не знаю, почему я на это купился, сначала даже фамилию автора не запомнил. Но на следующий день решил последовать совету, позвонил знакомому и уточнил фамилию автора. Набрал ее в фамилию и почти сразу попал на сайт Андрея, на котором он выкладывал свои работы, в том числе и пьесы (их было штук 5-6). Это удивительная история, потому что подобных фраз ("Обрати на кого-то внимание") в день я слышу штук 10. И почему в тот раз я послушался и действительно обратил внимание, да еще именно на эту пьесу, я не знаю. Видимо, что-то произошло. Рационального и логического объяснения, почему я попал именно на эту пьесу, у меня нет.
Как Куценко и Орбакайте попали в проект? То есть, вы прочитали пьесу, она вам понравилась, вы решили делать фильм и сразу их нашли?
Что касается Гоши, насколько я помню, изначально не было никаких сомнений. У нас было несколько проб на женскую роль, и, если мне не изменяет память, Ренат где-то увидел рекламу с Кристиной и сразу сказал мне, что надо ей звонить. После этого все мгновенно встало на свои места.
То есть вы увидели в них комедийный талант?
Кадр из фильма "Любовь-морковь"
Lenta.ru
Абсолютно. В Гоше мы его видели изначально, а что касается Кристины – нам сначала даже в голову не приходило ее звать. Однако она очень здорово вписалась в эту историю.
А вас не смутило то, что тема обмена телами довольно часто используется в кино?
Нет, абсолютно не смутило. Всегда говорят о том, что тема обмена телами используется многократно, а когда ты говоришь: "Давайте перечислим эти фильмы", - все начинают буксовать. Это то же самое, что тема любви молодого человека к девушке, которая тоже достаточно часто используется.
Если говорить о зарубежных фильмах, то на ум, конечно, приходит фильм "Чумовая пятница"
Этот фильм появился незадолго до нашего, и там, если мне не изменяет память, телами меняются мама и дочка. Да, ход понятный, но вопрос в истории, в актерах, каким образом строится юмор, на основе чего - ситуационный он, речевой или физический. Есть масса вопросов, поэтому любой сценарий на такую тему оригинален. Да и вообще, ситуаций, в которые попадает человек, минимальное количество. Это как с деревьями — корни у всех примерно одинаковые, а кроны - разные.
Нет, конечно, мы понимали, что высоколобые критики сразу начнут говорить о повторах и прочих недостатках картины, но в данном случае - это продюсерское кино, коммерческое, и главным критерием является рентабельность. И я могу честно сказать, что мы не только заработали денег, но еще заработали и положительное отношение публики. Так что нам не стыдно за свою работу.
Сложно ли было найти финансирование для комедии?
Нет, на тот момент по первому фильму мы как-то очень быстро со всеми договорились, в том числе и с "Первым каналом" (Константином Эрнстом, в частности). Это был просто достаточно счастливый период (2007 год — прим. "Ленты.Ру"). Какие-то детали, конечно, мы потом обговаривали в рабочем порядке, но весь основной пакет - и по DVD, и с прокатчиками, и с product placement — нашли почти сразу.
Какими фильмами вы вдохновлялись, когда работали над комедией?
Я не могу сказать, что мы вдохновлялись каким-то конкретным кино, мы вдохновлялись жанром, который называется американская комедия.
То есть вы относите "Любовь-Морковь" именно к иностранной традиции?
Безусловно. Главная отличительная черта наших комедий – фактически, полная асоциальность. Мы не следовали реалиям, мы попытались создать достаточно вымышленный мир, в котором обитают герои. Понятно, что он современный, узнается Москва, узнаются характеры наших современников – все это узнается. Но это не та реальность, в которой мы существуем. А традиции советских комедий, если брать основную массу, зачастую строятся вокруг реалий жизни.
Кадр из фильма "Любовь-морковь 2"
Lenta.ru
Можно вспомнить "Иронию судьбы", например.
В том числе и "Иронию судьбы". Таких комедий огромное количество, если не брать Александрова, Пырьева и Гайдая, которые все-таки погружали своих героев в узнаваемую, но все-таки другую реальность. Мы, например, убрали покупку продуктов, проблемы с деньгами. В результате наши герои живут только одной проблемой – вернуться обратно в свои тела. Ну и еще одной, которую мы перед ними поставили - вернуть похищенную картину (если говорить о первой части). Это была наша принципиальная установка, что мы делаем именно такое кино. Мы хотим, чтобы зрители в течение полутора часов отдыхали от той реальности, в которую они погружены в жизни. Когда зрители приходят в кинотеатр, они должны попасть в сказку и выйти с глупой (или не глупой) улыбкой на лице. Зачастую сложно объяснить, почему улыбаешься после кино — может, потому что было смешно, весело, а может потому, что просто хорошее настроение после сеанса. Мне кажется, такая улыбка — это то, чего должны добиваться создатели такого кино.
А теперь поговорим о рентабельности. Это один из немногих российских проектов, который рентабелен, по крайней мере, если ориентироваться на ту информацию, которая есть в открытом доступе.
Да, он действительно рентабелен.
Бюджет первых двух частей обозначен как 3 миллиона для каждой, а сборы - 11 и 17 миллионов соответственно. То есть, сборы идут по возрастающей, что для российской франшизы вообще большая редкость. Тот же "Самый лучший фильм", первая часть которого всех удивила своими сборами, к третьей части совсем испортился. В чем ваш секрет? Вы нащупали какую-то нишу? Нашли зрителя?
В данном случае мы действительно угадали в нескольких компонентах, именно с франшизой и с историей, которая достаточно легко видоизменяется, но при этом она узнаваема. Кроме того, зритель воспринял наш message - отдохнуть в кинозале. Мы вообще не занимаемся в данном проекте киноискусством, мы занимаемся кинематографом, мы сознательно жертвуем чем-то, облегчая жизнь зрителю. В частности, например, мы зрителя в принципе ничему не учим.
Вам не кажется, что ваш успех, может быть, в каком-то смысле показатель того, что зритель просто соскучился по хорошему игровому кино?
Безусловно. Зрителя очень сложно обмануть одной рекламой. Он оценивает по другим критериям, и в данном случае нам удалось выдержать зрительскую проверку. Конечно, мне сложно судить, с чем точно мы угадали, скорее, это вопрос к киноведам. Мне кажется, что тут сыграло несколько факторов, в частности, время - на нашу страну тогда как раз выпало достаточно много проблем, и зритель хотел отдохнуть. Кроме этого в то время было множество кинонеудач, на фоне которых мы выглядели немного лучше.
Главное достоинство, из-за которого вторая часть в более серьезных прокатных условиях, чем первая (когда были и работы Федора Бондарчука, и Валеры Тодоровского), сумела все-таки еще поднять планку по сборам – это, конечно, узнаваемость. Это ни в коем случае не спекуляция на первой части, но узнаваемость истории, тех внутренних законов, которые мы заложили в первой части.
А как Вы себе представляете типичного зрителя вашей комедии?
Навряд ли есть универсальный портрет, зритель разнится. В основном, думаю, это молодое поколение, но, учитывая то, что мы выходили в праздничные дни, то, вероятно, приходили и люди постарше.
Отдельно по второй части могу добавить, что среди зрителей появились дети (на картину пошла совсем молодая аудитория, начиная с 7 лет,) и я думаю, что это очень помогло фильму. Когда мы недавно показывали третью часть в Ханты-Мансийске, я стоял в зале сбоку и смотрел за зрителями. И хотя в этой части дети меньше участвуют, я с удивлением обнаружил, что ребята 8-11 лет смеются над шутками, которые мы фактически не закладывали, они находят что-то свое в отношениях главных героев на экране. Не могу сказать, что мы многие вещи делали сознательно, просто все сошлось.
Сложно было уговорить Лию Ахеджакову и Владимира Меньшова сниматься в третьей части?
Да, Лию Меджидовну уговорить было непросто, пришлось приложить для этого усилия. У нас там, если честно, была целая "спецоперация", ведь она очень щепетильный в плане выбора работы человек.
А какие-нибудь детали "операции" вы можете раскрыть?
Это в большей степени было возложено на меня. Лия Меджидовна живет в одном доме с Аллой Будницкой - моей тещей. Сначала Лия Меджидовна сразу ушла в отказ, поэтому был организован специальный вечер на даче, куда "случайно" заехал Сережа Гинзбург. Ясно, что она догадалась, но мы поговорили (в том числе там был и Леша Серебряков, который очень помог в беседе) и все-таки сумели убедить ее хотя бы попробовать, посмотреть. И уже в процессе подбора грима, прически, костюма, работы со сценарием Лия Меджидовна согласилась. Увидела, как у нас народ на съемочной площадке выкладывается. Хотя сначала было стойкое неприятие. Все-таки нельзя говорить, что у "Любовь-морковь" такая уж положительная судьба, с точки зрения отношений с критикой.
Скорее, она даже отрицательная.
Отрицательная. Исходя из нашей практики, что все то, что не висит в Третьяковской галерее, является мусором. Люди никак не могут привыкнуть к неким экономическим факторам в жизни кино. Хотя я еще раз говорю – мне абсолютно не стыдно за "Любовь-морковь", в том числе и как за произведение комедийного жанра. Нельзя сбрасывать со счетов и отношение актеров, особенно возрастных актеров, у которых немного другая школа, в том числе и жизненная. А "Любовь-морковь" стала уже именем нарицательным. Ведь Лия Меджидовна отказалась, даже не видя фильм. Она просто знала, что "Любовь-Морковь" – это катастрофа.
С точки зрения киноискусства?
С точки зрения реноме. И уже позже, посмотрев кино, она обнаружила, что там ничего сверхстрашного нет.
А что касается Владимира Меньшова?
Могу сразу сказать, что мы писали сценарий под него. Мы понимали, что отец Гоши – это Меньшов. Вариантов у нас никаких не было. Мы показали ему сценарий, он прочитал, увидел там себя, понял, что может и хочет это сделать, и сразу согласился. И он доказал это, сделал много того, чего уже давно не делал в кадре.
Как вы считаете, почему у нас снимают так мало комедий?
Это очень сложная история, там негде спрятаться. В комедийном жанре не спрячешься ни за капающую воду, не за суховей, который катится по пустынной дороге, ведь язык киноискусства намного богаче той лексики, которую используют в жанровом кино. В комедии, например, должно быть смешно. Не может быть никаких вариантов обсуждения, что хотел сказать художник - либо смешно, либо не смешно.
Вот есть у нас в прошлом такие мастера как Гайдай и Рязанов (могу к этому списку отнести того же Владимира Меньшова и его "Любовь и голуби" и "Ширли-Мырли"), а сейчас режиссеров уровня Гайдая нет. Потому что это очень сложно быть смешным. Нет авторов. Планка телевизионного кино, которого сейчас очень много, расслабила людей, которым теперь совсем уж не надо напрягаться.
Мы говорим и о режиссерах, и о сценаристах?
Мы говорим вообще об авторско-продюсерской группе. Желающих сделать комедию много, но все, как правило, заканчивается на уровне сценария. Мы пытались написать не только "Любовь-морковь", было достаточно много комедийных историй, которые красиво звучат, но очень сложно, практически невозможно это сделать. Есть ограниченное количество авторов, с которыми можно работать. Слава богу, сейчас мы работаем с Юрием Коротковым, сейчас еще одну историю пишем (это другая комедия, не четвертая "Любовь-морковь"). У него есть понимание, как это делается, у него есть природное чувство юмора, которое в общении не угадывается, а на бумаге выявляется сразу. Это очень сложно. Единственный плюс этой истории – у нас есть актеры, которые способны это делать.
То есть дело за малым, надо, чтобы появились смешные сценарии?
Безусловно, вопрос в сценариях, режиссерах, продюсерах, которые могут сбить эту историю. С точки зрения коммерции, безусловно, комедия находится во всем мире впереди планеты всей, это самый прибыльный жанр, ведь он не требует больших вложений. Комедия все-таки больше основана на актерской игре, нежели на больших бюджетах и связанных с ними спецэффектах, масштабных декорациях и прочих дорогостоящих вещах.
А у нас он, получается, не осваивается?
У нас есть чувство ущербности - это наша русская драматическая школа. Сейчас, правда, это уже немного отходит на второй план. Кроме этого у нас нет и специалистов, готовых к работе в этом жанре. Слава богу, сейчас появились талантливые ребята. Я надеюсь, что относительные финансовые неудачи "Самого лучшего фильма", "Гитлера, капута" не остановят развитие жанра. Нашим надо набираться опыта, ведь только с ним приходит успех.