У чернобыльской трагедии - главной техногенной катастрофы в истории человечества - нет человеческого лица. Так получилось, что при слове "Чернобыль" не возникает единого образа, связанного с судьбами тех или иных людей. У кого-то перед мысленным взором встает Припять, страшная и безмолвная, пристально глядящая в пустоту тысячами разбитых окон и дверных проемов. Кто-то, быть может, видит трубу и огромный бетонный саркофаг рядом с ней или ту же трубу, но сразу после взрыва - как раз там, где был реактор, красуется свежая воронка. Но мало кто при слове "Чернобыль" видит людей, самых обычных людей, которые ликвидировали последствия той катастрофы.
Считается, что первыми на место катастрофы прибыли пожарные, однако это не так. Первыми с пожаром боролись сотрудники станции, многие из которых получили летальные дозы облучения. Например, трое из них - Виктор Проскуряков (у него было 100-процентное поражение кожных покровов), Александр Кудрявцев и Валерий Перевозченко - после взрыва пытались вручную опустить управляющие стержни, причем им пришлось заглядывать внутрь рабочей зоны реактора. Не надо объяснять, что подобное действие, по сути, представляет собой изощренную форму самоубийства.
Через семь минут после взрыва на место прибыли пожарные. Первым стал расчет молодого (ему было всего 23 года) лейтенанта Владимира Правика. Так получилось, что о реальных уровнях радиации пожарные ничего не знали и поэтому приняли решение немедленно приступить к тушению. Спустя несколько недель большинство из этих людей, включая Правика, умерли от острой лучевой болезни - смерть длительная и ужасная. Тела пожарных и работников станции фонили настолько сильно, что сначала их хотели хоронить в бетонных могилах - этаких миниатюрных саркофагах. Позже, однако, руководители этого процесса решили "ограничиться" цинковыми гробами.
После того как пожар был потушен, пришла очередь простых ликвидаторов. Тысячи людей (по некоторым данным - вдумайтесь в эту цифру - 600 тысяч человек) со всего Союза направлялись в Чернобыль для ликвидации последствий аварии. Среди них были как добровольцы, так и те, кого забирали, не спрашивая их согласия - участники военных сборов и солдаты-срочники. Эти люди собирали обломки энергоблока, закапывали верхний радиоактивный слой почвы и делали много чего еще, что обычно скрывается за термином "деактивация".
Ликвидация сильно повлияла на жизнь многих людей самых разных профессий и самого разного общественного положения. Например, среди ликвидаторов был замечательный химик-неорганик, академик Валерий Легасов. Он провел на месте аварии несколько месяцев и получил значительную дозу радиации. Ему в специально оборудованном бронетранспортере даже довелось заезжать внутрь разрушенного четвертого энергоблока. После доклада на конференции экспертов МАГАТЭ в Вене, содержание которого так и не было представлено публике, карьера Легасова пошла под откос. Не выдержав этого, 27 апреля 1988 года, спустя 2 года и один день после чернобыльской катастрофы, Легасов повесился.
За прошедшие 25 лет ликвидаторам поставили несколько памятников как в России, так и на Украине - некоторые из них изображают погибших пожарных, некоторые - абстрактные образы ужаса и скорби. В свою очередь, никакой внятной статистики по поводу того, что же стало с сотнями тысяч ликвидаторов, нет. Кто-то умер от болезней, кто-то стал инвалидом, а кто-то растратил оставшуюся ему жизнь на неустанную борьбу за льготы.
Трагедия заслонила собой людей, боровшихся с ней и оставшихся в живых. Эти люди, сделавшие то самое большое дело, о котором так любят вспоминать в день 26 апреля, не были бесстрашными героями, рвущимися в вечность. Они просто выполняли возложенные на них обязанности: пожарные исправно тушили, сотрудники станции пытались остановить плавление активной зоны реактора, а пришедшие вслед за ними ликвидаторы - собирали радиоактивный мусор. Жизнь так устроена, что, как правило, обычные люди становятся героями не по собственному желанию, а из-за стечения обстоятельств, и, наверное, им было страшно, им не хотелось ни умирать, ни жертвовать своим здоровьем. Очень жаль, что у чернобыльской трагедии нет лица, но хочется, чтобы остались хотя бы имена тех, кто боролся. Ведь если и их поглотит тишина Зоны, то не останется совсем ничего.