Когда архангелы маршируют Борис Гребенщиков о новом альбоме "Аквариума"

23 сентября группа "Аквариум" выпускает свой 29-й "естественный" студийный альбом. Пластинка получила название "Архангельск" и будет одновременно выпущена на CD и в интернете на сайте "Круги", где ее можно будет скачать по схеме "плати, сколько хочешь". В тот же день "Аквариум" презентует новую программу в московском клубе "LiveMusicHall" (СДК МАИ). Накануне премьеры Борис Гребенщиков подробно рассказал "Ленте.Ру" об альбоме в целом и о каждой из новых песен в отдельности.

Альбом называется "Архангельск", потому что я ничего не мог с этим поделать. Я пытался всеми силами найти другое название. Я искал, пробовал, было много названий, целые списки. А потом я понял, что мне никуда от него не деться. Два месяца я с ним жил, и два месяца я понимал, что как я не пытаюсь от него уйти, этот альбом называется "Архангельск". И мне не всегда даже нравится это название, но я не могу от него уйти. Архангельск – это место, где находятся архангелы.

Альбом был записан на Пушкинской, 10 и в двух английских студиях. То есть, в одной английской и в одной ирландской, потому что я ездил в Англию и в Ирландию записывать тех людей, которых проще записать там, чем везти сюда. Первая - это Livingston в Лондоне, где мы, начиная с "Навигатора", работаем с классическим звукоинженером Джерри Бойзом. А вторая - это Amberville – видимо, лучшая студия Северной Ирландии. Она находится в деревне, в часе езды от Белфаста. Там очень много народу записывается, даже всех и не перечислить. Хозяин студии – Энда Уолш; человек, который много лет делал звук Вану Моррисону, очень достойный человек.

В записи принимал участие обычный состав "Аквариума" - Боря Рубекин, Игорь Тимофеев, Шар, Саша Титов, Андрей Суротдинов, я – нас шестеро. Седьмым был Брайан Финнеган, естественно, который очень внимательное участие принимал в этом альбоме. И восьмым был ударник Лиам Брэдли, который играл с тем же Моррисоном. Как-то раз он зашел случайно на студию, когда мы там записывались, да так и остался. Он же будет играть с нами на концертах. Очередной экспериментальный состав.

На альбоме присутствуют восемь песен и один маленький звуковой отрывок. Всего работали над восемнадцатью песнями, но в альбом вошли только восемь, остальные ждут своего часа. Называю по порядку: "Назад в Архангельск", "Красная река", музыкальный отрывок, который называется "Над полем клевера"; "Марш священных коров", "Капитан Беллерофонт", "Тайный узбек", "Огонь Вавилона", совсем новая песня, которая называется "Небо цвета дождя", и "На ход ноги".

Все песни новые (за исключением "Беллерофонта"), написаны в течение последних двух лет. Мы начали записывать их в июле прошлого года. Мне очень хотелось сделать альбом, где не будет барабанов вообще, а будут только всякие экзотические ударные инструменты. Естественно, все получилось прямо наоборот. Начали мы с пения под таблу, а кончили барабанами Лиама Брэдли; альбома с большим количеством барабанов я у нас не припомню. Вот и урок – что ни придумывай, а правда возьмет свое. Значит, так было нужно этим песням.

"Назад в Архангельск"

Для меня песня "Назад в Архангельск" получилась как взгляд вокруг, как показания прибора, регистрирующего сейсмическую активность. Кто говорит, что сейчас не Средневековье?! Хотя я слышу в этой песне одно, а кто-то другой может услышать совсем другое; песня как зеркало, каждый слышит в ней свое. А само название лежало у меня в голове больше 30 лет, ждало своего часа.

Крестным отцом этой версии является наш Шар. Мы сидели в студии, пили чай и слушали разную психоделическую музыку – и он вдруг сказал: "Архангельск" должен звучать вот так" - и открыл мне глаза. Так в ней появилось новое измерение: рояли, звучащие в другую сторону, и меллотроны. А на любимом австралийскими аборигенами инструменте диджериду играет удивительный мастер Сэнди Лоусон, которого и австралийцы признают мастером; когда-то он играл у Пейджа с Плантом. Так одна глушь дополнила другую.

"Красная река"

Об этой песне сложно что-либо сказать, в ней все сказано – и добавить к этому нечего. Редко получается так точно. А музыка в ней – удивительная солянка, просто Божий дар; первое соло сыграла наша подруга Бэкки Тэйлор, редкий мастер нортумбрианской волынки; мы бы играли с ней все время, но она живет в далекой йоркширской деревне и ей не на кого оставить двух дочек. Второе соло сыграл Брайан; я думал, что там будет что-то совсем другое и мы почти год пробовали разные варианты; а он сказал: "пока ничего другого нет, вы не против, если я попробую?" - легко записал с одного раза и оказалось попадание в десятку. И третье соло – Боря Рубекин, ничего не спрашивая, просто взял и сыграл то, что пело у меня в сердце; потрясающий пример того, как бывает понимание без единого слова. Искупляющая красота.

"Над полем клевера" (или, если быть пунктуально точным, "Пролет аэростатов над полем клевера")

Это маленький инструментальный кусок, его написал для этого альбома Игорь Тимофеев. По моей просьбе один мой приятель из Нью-Йорка оставил там послание человечеству азбукой Морзе.

"Марш священных коров"

Эта песня началась как детская считалка для взрослых - и, как это часто бывает, она впитала в себя все происходящее вокруг и, может быть, оказалась серьезнее самых серьезных вещей.

В ней два прекрасных соло Брайана. Он чувствует наши песни фантастически точно. И Тит играет в точку – впрочем, как и всегда. Не помню, что мне когда-нибудь приходилось с ним обсуждать партии баса – он просто всегда играет то, что там должно быть.

Первый эскиз песни появился во время пробы звука перед концертом, уже и не вспомнить в каком городе. Заигралось само и всем стало весело. Постепенно из шуточного текста начали проступать очертания чего-то совсем другого. А окончательно слова встали на место уже в студии, во время записи.

В первой редакции не обошлось без ненормативной лексики. У меня было одно замечательное двустишие и оно встало в песню как влитое – ну как тут удержаться. Мы даже спели этот вариант на одном концерте в Москве. Реакция была, конечно, радостной. Но повторять этого не хотелось. За так называемой "ненормативной лексикой" стоит такой чудовищный груз, что брать его на себя и обрушивать на головы людей не хочется. Вот этого многие не понимают. Матерными выражениями можно добиться мгновенного эффекта, но в итоге мат разрушителен. Поэтому бывает печально, когда люди этим пренебрегают. Дело здесь не в приличиях, дело в негативной энергии. То же самое – с шутками: один раз пошутил – отлично, но если шутить каждый вечер, можно превратиться в профессионального юмориста и попасть в ад, где находятся профессиональные юмористы.

"Капитан Беллерофонт"

У этой песни своя история. "Беллерофонт" была первой песней, написанной для альбома "ZOOM ZOOM ZOOM". Он начался с нее. Но в итоге оказалось, что мы к ней еще не готовы. И песня лежала у нас шесть лет, ожидая своего часа. Естественно, когда пришло время вставать в альбом, слова песни оказались немного другими.

За годы ожидания не обошлось без смешных историй – однажды песня утекла из студии и попала в интернет в совсем ненадлежащем виде. Но с этим ничего не поделать; истории случаются со всеми. По счастью, это на ней совсем не отразилось. Партию духовых написали мы с Борисом, а сыграл ее, наверное, лучший духовой коллектив Лондона – группа The Kickhorns.

А главная ее радость для меня – это сияющее соло Игоря. Удивительно, что в музыке может быть столько радости.

"Тайный узбек"

К "Узбеку" были написаны куплетов десять, а осталось четыре. И то же самое с музыкой. Я пытался найти эту музыку и так, и так, писал на открытом строе, на обычном, наверное, года два. И потом в один прекрасный вечер перестал что-либо изобретать и написал то, что есть. Из чего вывод: если долго мучиться, что-нибудь получится. И еще один – самое простое часто оказывается самым верным.

В этой песне на рояле и Хаммонд органе на записи играет Майки Хоу, бывший клавишник группы Oasis, а теперь – музыкальный директор старшего Галлахера. Лиам порекомендовал его на тот случай, если потребуется что-то доиграть в студии, и Майки оказался чудесным человеком.

"Огонь Вавилона"

За тридцать лет любви к музыке регги я к ней так привык, что если беру гитару в руки и хочу напеть какую-то историю, то скорее всего заиграю что-то такое. Так и получилось с песней "Огонь Вавилона".

Это довольно редкая ситуация - когда в песне есть история. Это не просто набор лозунгов или красивых фраз. Там изначально была описана история довольно специального человека. Было описано - что он делает, что говорит, как он дошел до такой жизни - и так далее. Очень конфуцианская песня. Или, напротив, неконфуцианская песня, даосская.

Чем дольше эта песня писалась, тем более интересно мне становилось узнать, что же с ним происходит и чем это кончится. И постепенно все наносные придуманные вещи уходили, и становились все более ясны какие-то важные подробности. Пример того, как стихотворение пишет само себя. И меня даже не спрашивает.

Потом оказалось, что туда вошло очень много деталей, образов, фраз, которые где-то во мне бродили; очень много собралось в ней кусочков отдельных: и ощущений, и мелодий, и чего-то еще. Они в чем-то похожи с "Тайным узбеком", в том смысле, что они обе - истории, которые было очень интересно писать, потому что они живые, они про нас сейчас и я не знаю - чем это все кончится.

"Небо цвета дождя"

Песня, о которой тоже сложно что либо сказать; она говорит все сама за себя. Получилось сделать так, что вместо живых струнных в ней звучит меллотрон – и это мне кажется единственно верным решением: уж очень у него призрачный звук; как раз то, что нужно.

"На ход ноги"

Все началось с того, что у меня в голове жила одна понравившаяся мне фраза и я собирался написать с ней песню - совершенно другую песню. И несколько месяцев безуспешно пытался ее написать; и потом перестал пытаться и позволил словам выбрать себе ту мелодию и темп, в котором им было удобно – и вдруг вместо той написалась эта песня. Вообще за час. И практически без затруднений.

Боря сыграл там на своей арфе лучше любого арфиста, а еще там играют Брайан и мой любимейший аккордеонист Фил Канингем из группы Silly Wizard. Человек, под музыку которого нами была выпита, наверное, не одна цистерна алкоголя. Двадцать-тридцать лет "Аквариум" ритуально пил под звуки его аккордеона. А когда я немного познакомился с ним, выяснилось, что Silly Wizard и "Аквариум" – близнецы-братья. Мы в одно время образовались; а когда они разошлись, мы тоже были очень к этому близки. Поэтому вдвойне приятно, что мы сыграли что-то вместе; дай Бог – не в последний раз. И они вдвоем – Брайан и Фил – отлично сливаются со скрипкой Андрея. Синтез достигнут.

***

Я уверен, что каждый творческий коллектив должен все время что-то выдавать на гора. Потому что если, как The Rolling Stones, выпускать альбом раз в десять лет, то можно превратиться в памятник самому себе.

Не обязательно делать все время совершенные шедевры – это невозможно. Наше дело не в том, чтобы производить совершенные произведения; мы просто должны сделать то, что мы делаем, как можно лучше. В итоге, конечно, можно сделать что-то очень скучное. Но нужно все время рисковать. Нужно сделать что-то, что ты еще не делал. И в то же время – то, что хочется делать.

Я считаю, что каждые два-три месяца люди просто обязаны делать что-то новое. Но это не значит, что альбом должен состоять из этого: синглы – одно, альбом – другое. The Beatles делали так, что синглы в альбомы никогда не входили. И были правы. Синглы – синглами, а альбом – альбомом. Сингл мы делаем для людей, альбом мы делаем для себя. Потому что это лучшее, что мы можем.

Этот альбом вынул из меня все силы, во мне практически капли крови не осталось. Это плод работы современного "Аквариума", а значит он отражает современный мир.