Так обидеть может не каждый Как Уинстон Черчилль вышел в охальники

Давняя фраза Уинстона Черчилля возглавила свежий рейтинг самых остроумных оскорблений. Казалось бы, куда дважды британскому премьеру еще почестей — он и без того сэр, обладатель всех возможных военных и гражданских наград, лауреат Нобелевской премии, да еще и, согласно опросам, величайший британец в истории. Впрочем, ну и пусть, хорошего человека наградить всегда приятно. Особенно за плохое.

Неясно, кому пришло в голову провести голосование на самую остроумную гадость и насколько опрос был репрезентативным. Однако вне зависимости от этого Черчилль засветился в десятке дважды. Возглавил рейтинг ответ премьер-министра парламентарию Бесси Брэддок, упрекнувшей его в том, что он пьян: «Дорогуша, а вы уродливы. Но я к утру протрезвею, а вы так и останетесь уродиной». Ответ, делающий честь как государственному деятелю, так и выпитому им.

На пятое место попал ответ Черчилля Лорду-хранителю Малой печати, который потребовал немедленной встречи с премьером, когда тот сидел в туалете: «Скажите ему, что я не могу заниматься двумя кусками дерьма одновременно». Воистину, каждый кусок дерьма из уст великого мужа превращается в золотую монету. Впрочем, в защиту Черчилля (пусть он в ней и не нуждается) скажем, что по-английски его фраза звучала куда остроумней, потому что начиналась с каламбура: Tell the Lord Privy Seal that I am sealed to my privy... («Скажите Лорду-хранителю Малой печати, что я запечатан в уборной...»; конечно, эту остроту можно было бы передать по-русски удачнее, если бы Черчилль находился в уборной по малой нужде).

Эти вербальные отпечатки черчиллевской ярости — еще не все, что премьер мог предложить участникам опроса. Хорошо известны, например, его слова о Клементе Эттли, премьере-предшественнике, конкуренте из Лейбористской партии, с которым Черчилль вынужден был сотрудничать долгие годы. «Овца в овечьей шкуре, — называл Черчилль Эттли. — Это скромный человек, у которого целый фонтан поводов быть скромным». Знаменит также его диалог с леди Астор, первой женщиной в Палате общин: «Если бы я была вашей женой, то подсыпала бы вам яд в кофе». — «А если бы я был вашим мужем, то выпил бы его».

Конечно, было бы ханжеством притворяться, будто до Черчилля мы не слышали ни единого грубого слова. Напротив; с Античности инвектива — не менее заслуженный жанр, чем ода, а кого, если не Черчилля, считать Цицероном XX века? Ну а стихотворный подвид инвективы, эпиграмма, придавала народности великим классикам и обессмертила в веках даже тех поэтов, которые на серьезном поприще бессмертия не снискали.

Удивительно другое: зачем и кому понадобилось составлять рейтинг «звездных» оскорблений? Ведь это то, на что способен абсолютно каждый; перед лицом туалетного юмора все равны. Однако человек слаб, и даже в таких обыденных областях нуждается в авторитете. Пусть самую остроумную картинку «Вконтакте» сегодня придумал твой одноклассник — где уверенность, что завтра он будет столь же искрометен? А Черчилль умер и прославлен, он не подведет. Вовочка, как ты смеешь ругаться при старших! Мама, а ты про Черчилля слышала? он еще не так выражался...

Пусть «ругается, как портовый грузчик» звучит грознее, зато «ругается, как Уинстон Черчилль» — солиднее. Да и где мы видели этого подозрительного грузчика? В фильмах с Михаилом Боярским разве что, вот только британцы их не смотрели, зато сэр Уинстон Леонард Спенсер Черчилль, 61-й и 63-й премьер-министр Соединенного Королевства — для них как родной. Да и русским он почти свой — фото с Ялтинской конференции все видели, байку про старого ястреба, который не выпадет из гнезда, все слышали.

Однако победа Уинстона Черчилля в этом конкурсе не только парадоксальна, но и закономерна. Потому что раз уж выбирать, то выбирать его — и не только в этом опросе. Уинстон Черчилль достоин побеждать в любом голосовании. Попробуем доказать этот тезис, перечислив те добродетели, которые воплощает собой великий британец.

Патриотизм. Это, конечно, не тот патриотизм, который вознесли на невиданные высоты Андрей Исаев и Станислав Говорухин; нет, это куда менее блестящий, даже скромный патриотизм. Зато, может быть, чуть более изысканный: Черчилль известен способностью взглянуть даже на то, чем искренне гордишься, с иронией. А она позволяет парадоксально совмещать несовместимое, не теряя лица. «Лучший аргумент против демократии — пятиминутный разговор со средним избирателем», — сказал как-то Черчилль. «Демократия — худшая форма правления, не считая всех остальных, которые мы когда-либо пробовали», — сказал тот же Черчилль. Даже хваля соотечественников, он их не щадил: «Британцы уникальны. Это единственный народ в мире, которому нравится слышать, как плохо обстоят дела». Однако от этого пламенного патриота доставалось и всем остальным: «Вы всегда можете быть уверены, что американцы сделают все правильно — после того, как попробуют все остальное». Что уж говорить про его высказывания о русских: «Россия — это тайна, внутри головоломки, завернутая в загадку»; или «Русские могут казаться недалекими, нахальными или даже глупыми людьми, но останется только молиться тем, кто встанет у них на пути».

Мужество. «Смелость — главное человеческое качество уже потому, что гарантирует все остальные», — говорил Черчилль. «Мужество — это то, что заставляет встать и заговорить; мужество также — это то, что заставляет сесть и выслушать».

Несгибаемость. «Я готов увидеть Создателя. Готов ли Создатель увидеть меня — это другой вопрос»; «История будет добра ко мне, ведь я собираюсь самостоятельно ее писать»; «Никогда не уступайте. Никогда не уступайте. Никогда, никогда, никогда, никогда и ни в чем, в большом или малом, в значительном или мелком, кроме как по требованию чести или здравого размышления. Никогда не сдавайтесь силе. Никогда не сдавайтесь кажущейся непреодолимой мощи врага».

Жовиальность. Черчилль ел мясо, много пил, любил жену и пуделя Руфуса, а когда хотел остаться неузнанным, выходил без сигары (последнее — вымысел). «Когда я был младше, я поставил себе правилом не пить спиртного до обеда. Сейчас мой принцип — не пить до завтрака». И еще, если вы до сих пор не верите: «Вода не подходит для питья. Чтобы добавить в нее вкуса, приходится добавлять в нее виски. Придерживаясь этого правила, я научился любить воду».

Умение носить лысину с достоинством. Со времен Черчилля в Великобритании не было ни одного лысого премьер-министра, что бы там ни писали таблоиды про госпожу Тэтчер. Черчилль — из тех людей XX века, кто доказал, что можно быть мужественным и лысым, героическим и лысым, популярным и лысым. Реабилитировав лысину, Черчилль подарил нам Виктора Шкловского, Мишеля Фуко, Брюса Уиллиса и Федора Бондарчука.

Словом, Черчилль всем хорош. С ним лишь одна проблема: реальный премьер слишком сросся со своей маской — образом прагматичного до цинизма, остроумного до грубости, блестящего оратора. Из-за этого почти все афоризмы пытаются приписать Черчиллю — а также Бисмарку, Гитлеру, Уайльду, Марку Твену, Бернарду Шоу, на худой конец Конфуцию или поручику Ржевскому; и с распространением интернета по интеллектуальному захолустью процесс только усугубляется. Поэтому вполне может оказаться, что любую из приведенных выше обаятельных цитат не только Черчилль — никто никогда не произносил. И раз так, то, цитируя британского златоуста, лучше полагаться только на добротные, проверенные временем цитаты — например, на «уродину» или «кусок дерьма».