На этой неделе студия Marvel спасает не только галактику, но и летний бокс-офис, а заодно лепит нового Харрисона Форда из Криса Прэтта, новые отцы-основатели проводят вторую «Судную ночь», Скарлетт Йоханссон уверяет, что хищным инопланетянкам лучше не соваться в Глазго, а Миа Васиковска доказывает, что в австралийскую пустыню все-таки можно. Внимательно наблюдающий за современным кино классик Алехандро Ходоровски снисходительно сообщает нам, что все это лишь «Танец реальности».
«Стражи Галактики»
После финальных титров самого долгожданного блокбастера этого лета поражаешься тому, как режиссер, он же сценарист Джеймс Ганн, которому после комедии «Супер» четырехлетней давности Marvel доверил первую часть будущей франшизы с бюджетом в 170 миллионов долларов, умудрился сделать идеальное зрелище на основе такого банального сюжета. Собственно, его никто и пересказать не может толком: все герои гоняются за магическим шаром с суперсилой, который переходит из рук в руки, но мировое господство в этом конкретном фильме — не главное. Главное — затертая кассета в плеере с песнями 1980-х, шутки про танцующего Кевина Бэйкона, которого засылают в новые миры, чтобы покорить их Голливудом и поп-культурой, и, конечно, енот Ракета. То есть что именно происходит в этой галактике, совершенно не важно, пока главный герой Питер Куилл (Крис Прэтт) и его команда, упивающаяся своей милой тупостью, рассуждают: «Зачем нам спасать Галактику?» — «Ну хотя бы потому, что мы в ней живем».
«Судная ночь 2»
Снятый режиссером первой «Судной ночи» Джеймсом ДеМонако сиквел на волне неожиданного успеха прошлогоднего фильма с Итаном Хоуком, который при бюджете около трех миллионов собрал по миру под 90 миллионов. В отличие от оригинала, действие которого происходит в доме продавца охранных систем, главный герой «Судной ночи 2» в исполнении Фрэнка Грилло пытается выжить по дороге к дому сбившего год назад его сына незнакомого человека. Отсутствие звезд и сюжет из дешевого мусора придают фильму привкус зрелища категории «Б», но все искупает социальный пафос на тему, что идеальных общественных устройств нет в природе — обеспечь любой уровень равенства и демократии, и все равно богатые найдут способ тебя добить за твои деньги.
«Побудь в моей шкуре»
Джонатан Глейзер — тот самый режиссер, снявший десять лет назад Николь Кидман в невероятной истории о мальчике, в котором переродился бывший муж главной героини, поэтому все педофильские сцены были оправданы сюжетом. Здесь Глейзера интересует другая патология. Скарлетт Йоханссон заманивает шотландских мужчин в свой мини-вэн, а потом высасывает из них плоть, оставляя сухие ошметки. Но Глейзер оказался гуманистом и чистым жанром сайенс-фикшна не ограничился. Героиня Йоханссон начинает вникать в земную жизнь, что не следовало делать, потому что суровые шотландцы чужих не любят, так что «Побудь в моей шкуре» к финалу становится жестокой драмой, граничащей с социальным высказыванием, более уместным в какой-нибудь галерее современного искусства, чем на большом экране мультиплекса.
«Тропы»
В отличие от героини Йоханссон писательница Робин Дэвидсон, по автобиографической книге которой снята эта экологическая драма Джона Кёррана, никого не хочет съесть. Наоборот, едет она в пустыню прочь от цивилизации за духовным переживанием, которое и получает в компании собаки, четырех верблюдов и фотографа. С последним валяться на песке гораздо романтичнее, чем на надоевших простынях. Такова эко-мораль «Троп».
«Танец реальности»
Неизвестно, знают ли люди, родившиеся после 1980-х, кто такой Алехандро Ходоровски и уж тем более зачем им смотреть своеобразный итоговый фильм 84-летнего режиссера, чья последняя картина вышла еще в 1990-м (с другой стороны, он говорит, что планирует прожить 120 лет, так что, может, перед нами только начало нового этапа). Можно точно сказать, что «Танец реальности» будет интересен зрителям, любившим ни на что не похожие фильмы знаменитого чилийца в 1970-80-х. Показанный на последнем Каннском фестивале «Танец реальности», в котором отца режиссера играет его сын Бронтис, настолько субъективен и самодостаточен, насколько в принципе может быть таким кино. Рассказывая истории из своего детства, Ходоровски явно хочет сказать, что важен не сюжет, не то, что происходит, потому что все вокруг — наше субъективное психоделическое восприятие и ничего больше на свете нет.