Пять нелегких пьес Как привести в порядок систему господдержки российского кино

Отношения государства и отечественного кино уже который год характеризуются статусом «Все сложно». Действующая система господдержки кинематографа, принятая в 2012-м после утверждения на пост министра культуры Владимира Мединского, предполагалась переходной, но работает до сих пор — причем в ее основе лежит морально устаревший закон 1996 года, продолжающий обрастать поправками, нововведениями и дополнениями, друг другу часто противоречащими. Индустрию каждые несколько месяцев сотрясают то реальные перемены (как, например, введение обязательных для любого видеоконтента прокатных удостоверений), то многоходовочки, отыгрывающие назад еще свежие решения (как история с теми же прокатками и фестивалями), то фантомы грядущих изменений (как вечно витающий над нашим кино призрак квот).

Эта непоследовательность, конечно, не способствует здоровому функционированию отрасли, которая то слышит о равнении на Голливуд, то о первоочередности патриотического воспитания, то о невозможности ругаться матом, то о вероятном разрешении делать это на ночных сеансах. Прошедшая 25 февраля пресс-конференция главных лиц индустрии, обозначившая направления политики по части кино на текущий год, вновь продемонстрировала наличие краткосрочной стратегии развития, но не сильно прояснила планы на хоть сколько-то отдаленное будущее. Устав сокрушаться непостоянству союза власти и кинематографа, «Лента.ру» изучила опыт установления стабильности в этой сфере в нескольких европейских странах (включая Францию — на успешный протекционизм кинополитики которой любят кивать наши чиновники, не сильно при этом вникая в его детали) и выбрала пять очевидных шагов, которые можно перенести на российскую почву.

Навсегда забыть о квотах

Вопрос квотирования в российском кино поднимается так же часто, как, например, дилемма лимита на легионеров в российском футболе, — и провоцирует разброс мнений, примерно столь же полярных (вплоть до то и дело всплывающей в Госдуме инициативы 50-процентного ограничения). Самый ярый сторонник введения квот — собственно министр культуры Владимир Мединский, уверенный, что отечественному кино собирать залы больше всего мешает конкуренция со стороны зарубежных картин, — последнее его заявление на эту тему датируется не далее, чем ноябрем прошлого года. Кризис, впрочем, внес коррективы в идеи министра: буквально вчера он признал, что экономическая ситуация введению квот не способствует — велик риск разорить кинотеатры.

Что ж, не стоит вспоминать о лимите на Голливуд, когда/если кризис закончится. Единственный современный пример успешно работающих квот относится к Южной Корее — где законодательно оформлено требование для кинотеатров показывать не менее шести национальных фильмов в год и в общей сложности на протяжении не менее 76 дней (ранее — не менее 146). Это мера, во первых, более гибкая, чем процентное ограничение зарубежного кино, о котором еще недавно велась речь в России, а во вторых, действующая в стране, где государство взяло на себя обязанность по показу кино, не нацеленного на широкие массы (большая часть корейских артхаусных кинотеатров принадлежит государству). В отсутствие других мер по повышению эффективности индустрии квоты могут как загнать в убытки показчиков, так и привести к созданию множества дешевых, низкокачественных фильмов, единственная задача которых — отбивать квоту на местную продукцию.

Вывести индустрию на самообеспечение

Речь, конечно, не идет о том, чтобы вовсе отказаться от госфинансирования кинематографа. Другое дело, что в условиях кризиса все труднее оправдать траты на кино из госбюджета — которые, к слову, чаще всего как раз и становились камнем преткновения при формировании кинополитики во многих других странах. Дилемму необходимости поддерживать кино и нежелания тратить на эту поддержку деньги налогоплательщиков везде решают по-разному. Во Франции протекционизм проявляется в налоговом сборе с каждого билета в кино, составляющем 10 процентов с его стоимости (квот в местном кинопрокате, вопреки распространенному заблуждению нет) — полученных таким образом денег хватает как на дотации кинопроизводству, так и на самое активное в мире промо национальной кинематографии. Польша, в 1990-х пережившая практически столь же оглушительный крах выстроенной в советское время отрасли, действует иначе — здесь основную сумму господдержки кино составляют отчисления индустрий, на показе кино зарабатывающих, то есть телеканалов и операторов кабельных сетей, а также операторов цифровых платформ и интернет-провайдеров. Все они отчисляют в счет Польского института кинематографии по 1,5 процента своих доходов от продажи рекламы и/или подписки. В России механизм наполнения бюджета Фонда кино и Департамента по кинематографии Минкульта на данный момент остается непрозрачным, а телеканалы хотя довольно часто и выступают производителями и сопродюсерами отечественных фильмов, никакого специального налогового бремени не несут. Ввести его в условиях падения телевизионных рекламных бюджетов будет сложно, но, как минимум, рассмотрена эта мера должна быть.

Сосредоточиться не на прокате, а на показе

Государство в последнее время большую часть своего внимания в области кино уделяет производству и прокату — дошло уже и до того, что Минкульт взял на себя право регулировать даты выхода фильмов в прокат (мера, не имеющая аналогов нигде, кроме живущего по своим законам Китая) в надежде тем самым избавить российские патриотические эпосы от каких-нибудь «Мстителей» и «Людей Икс» в соседнем зале. Впрочем, рост индустрии, как показывает мировая практика, невозможен без первоочередности заботы о кинопоказе. Российский кинотеатральный рынок пока что не вышел даже на половину своих проектных мощностей — по кинофикации, то есть доступности кино населению, мы уступаем всем европейским странам и большинству развитых стран остального мира. Разговоры о том, что она должна стать национальным проектом, ведутся уже лет пять, но воз и ныне там. При этом субсидии государства владельцам кинотеатров, в первую очередь, являющихся единственными в своих населенных пунктах, — норма во всем мире. Более того, в той же Франции и, например, Израиле именно государство взяло на себя заботу о переходе на цифровое оборудование, существенно облегчающее бремя владельцев независимых или одно-двухзальных, но слишком для них дорогое, — в обеих странах этот процесс был проведен за три-четыре года, а средства на него выделялись за счет временного и не очень существенного сокращения финансирования производства.

Внести в число миссий национальной политики разнообразие кинопредложения

Подлинное развитие индустрии невозможно, если запрос основного в российском случае ее инвестора — государства — сводится к ограниченному набору тем и жанров. Минкульт может по-разному относиться к авторскому, фестивальному или неигровому кино — необязательно непременно его финансировать, но он должен поддерживать, по меньшей мере, его показ. Обычная практика такой поддержки включает в себя субсидии и налоговые льготы для артхаусных кинотеатров, а также адресная помощь дистрибьюторам, такое кино прокатывающим. Да, средний российский кинозритель может не испытывать интереса к картинам из программ Канна, Берлина и Венеции, но их постепенное исчезновение из отечественных кинозалов, которое мы наблюдаем в данный момент (кризис заставил уйти с рынка сразу несколько заметных прокатчиков независимого кино) приведет как раз к тому, чего наши власти боятся больше всего — отсутствию альтернативы большим голливудским проектам. Не приучив зрителя к европейскому или азиатскому кино, невозможно будет надолго поселить в нем любовь и к российским фильмам — которые в международный контекст вне Голливуда вписываются вполне, а вот наедине с ним по умолчанию будут смотреться блекло.

Сделать первоочередной задачей господдержки достижение прозрачности индустрии

Нельзя не признать: за последние несколько лет господдержка кинематографа сделала шаг вперед как минимум в количественном измерении (если в 2000-м она составляла 528,6 миллиона, то в 2015-м — уже 6 миллиардов рублей). Другое дело, что ее система столь непрозрачна, что доходит до смешного. Фонд кино, распределяющий примерно половину всех субсидий на отрасль, ежегодно судится с продюсерами из-за недошедших до организации средств, выделявшихся на возвратной основе. Отдельные суммы же безвозвратных инвестиций, выделяющихся компаниям-лидерам производства, и вовсе не разглашаются под предлогом коммерческой тайны — но можно ли заговаривать о коммерческой тайне, когда речь идет о распределении средств налогоплательщиков?

С другой стороны, вот уже шестой год идет нелегкая битва за повсеместное введение электронного билета, который бы позволил покончить с порочной практикой незафиксированных кассовых сборов, оседающих в карманах недобросовестных владельцев кинотеатров. Определенный прогресс в этой области ведется — так, наконец заработал сайт ЕАИС. По данным на конец декабря 2014 года, владельцы 747 кинотеатров все еще не передают в систему информацию по сборам: они дают почти двадцать пять процентов от общего числа залов в стране.

Без достижения прозрачности расходования выделенных государством на создание кино средств не будет эффективной и поддержка производства: по-прежнему распространены фильмы, снимающиеся с одной-единственной целью — «распилить» на съемках государственную субсидию. В закрытой от независимого аудита отрасли также невозможен и еще один важный механизм господдержки — налоговые льготы от регионов, где производится фильм, и государства в целом. Между тем, введение подобных льгот позволяет не только облегчить жизнь местным продюсерам, но и привлечь зарубежных кинематографистов. Так введение региональных налоговых льгот (вступающих в силу, если большая часть фильма снимается в конкретном регионе, привлекая к нему внимание туристов и создавая рабочие места) привлекло во французский регион Иль-де-Франс съемочные группы не только из других французских провинций, но и из Азии и США. Примеру немедленно последовали Бельгия, Голландия и даже американские штаты вроде Калифорнии, в последние годы наблюдавшей отток многих кинопроизводств в более дешевые для работы регионы и страны. Снимать кино в России и Москве в свою очередь по-прежнему беспрецедентно дорого — и с этим тоже нужно что-то делать.