«Сталин выступал как главный куратор искусств» Лекция историка Олега Хлевнюка о пропаганде вождя через культуру и контроль над творческой интеллигенцией

В музее Михаила Булгакова прошла лекция историка Олега Хлевнюка «Диктатор и культура. Концепция политической пользы». И хотя мероприятие состоялось в рамках презентации книги «Сталин. Жизнь одного вождя», автор биографии решил уделить внимание более узкой теме — отношению советского диктатора к культуре, в частности к литературе и театру. Одной из центральных тем сталинского периода до сих пор остаются взаимоотношения интеллигенции и власти, роль культуры в условиях диктатуры, приспособление художников к ее потребностям. В этой сложной схеме переплетены судьбы художников, действия партийно-государственной и карательной машин, и, наконец, художественный результат, который пережил во многих случаях свою эпоху. «Лента.ру» записала основные тезисы лекции Олега Хлевнюка.

Литературные пристрастия вождя

Культурно-эстетические представления Сталина играли определяющую роль в советско-культурном процессе и в развитии советского искусства. Формирование его отношения к литературе и образованию началось еще в духовном училище и семинарии в Грузии, где он провел в общей сложности около 11 лет. По меркам лучших образцов обучения того времени, Сталина трудно было считать очень хорошо образованным человеком, но за годы учебы у него сформировалась привычка к самообразованию и устойчивый интерес к чтению.

Согласно некоторым мемуарным источникам, Сталин якобы говорил своим собеседникам, что его дневная норма чтения литературы составляла 400-500 страниц в день. Однако, согласно историческим документам, которые позволяют воссоздать каждый день советского диктатора буквально по часам, в действительности времени для чтения у Сталина было не так много. Вероятно, в те редкие свободные от работы дни вождь и правда много читал, но то, что это происходило на ежедневной основе, — преувеличение.

Сталин испытывал особую любовь к книгам и собрал огромную библиотеку. Конечно, он не был в состоянии прочесть десятки тысяч книг. Однако после его смерти из принадлежащих вождю книг была собрана отдельная коллекция из 397 экземпляров с пометками Сталина, что говорит о том, что их-то он точно читал.

Среди этих книг были 72 экземпляра трудов Ленина, которые вождь очень внимательно изучал и любил цитировать, и 25 книг, написанные им самим. Кроме того, в его библиотеке был большой раздел — более 30 работ — теоретиков российского и зарубежного социал-демократического движения, большевиков, Богданова, Бухарина, Плеханова, Каутского, Троцкого. Другую часть коллекции составляли исторические работы, включая несколько дореволюционных курсов истории, немарксистский философский раздел — Платон и философский трактат Анатоля Франса; среди немногих книг по экономике преобладали политэкономические работы советских авторов. Были у Сталина и литературные журналы, художественные произведения Толстого (в частности, роман «Воскресение»), Салтыкова-Щедрина, Горького и некоторых советских писателей.

«Эти сохранившееся книги с пометками Сталина отражали иерархию его читательских вкусов и интересов. Его, прежде всего, интересовала политическая литература, литература, которая приносила пользу в борьбе за власть и затем о ее удержании. Точно такие же его пристрастия повторялись и в других сферах культуры: кино, музыке, драматургии.

Сталинская концепция полезности

Критерии в предпочтениях вождя были одинаковыми во всех сферах искусства. Эти личные вкусы Сталина влияли на его культурную политику, на отношение к художникам. Он интересовался прежде всего «полезными» книгами, пьесами, фильмами и поддерживал «полезные» направления в искусстве и культуре, «полезных» авторов. Сталин создавал такую систему, которая бы позволяла поощрять и контролировать производство «полезных» произведений и подавлять и уничтожать все то, что было «неполезно».

По поводу «полезности» вождь обычно говорил в следующем ключе: «Мы заинтересованы в том, чтобы создавать хорошие художественные произведения, помогающие строительству социализма, помогающие переделке человеческой психики в сторону социализма». Самым главным свойством «полезности», с точки зрения Сталина, должно было быть укрепление режима и возможность править огромной страной, проводить идеологическую и пропагандистскую работу.

Вождь рассматривал культуру и искусство как часть пропагандистской машины, а главное назначение творческой интеллигенции для него было внушать широким народным массам незыблемость, историческую уникальность существующего строя.

«Полезные» театр и кино

Однако концепция полезности у Сталина не ограничивалась идеологией, он хорошо понимал, что идеологическое удушье может представлять определенные сложности, может внушать отвращение, поэтому вождь пытался ее разбавлять другими «полезными» элементами. Один из известных примеров такого подхода — это отношение Сталина к фильму «Веселые ребята», который сильно смущал советских идеологов, поскольку напоминал голливудский аполитичный мюзикл. Однако советский диктатор высоко оценивал эту картину, считая, что она «дает возможность интересно и занимательно отдохнуть».

Такой подход, впрочем, не выбивался из общей концепции. Знаменитый лозунг того времени, когда на экраны вышли «Веселые ребята», — «Жить стало лучше, жить стало веселей» — был как раз тем, что пришло на смену политическому однообразию конца 1920-х — началу 1930-х годов, и это была одна из уступок Сталина.

Современные историки полагают, что вождь совершал переворот от классовой непримиримости к мелкобуржуазным ценностям, и такая концепция пользы диктовала определенную иерархию того, какое искусство наиболее полезно.

Критерием этой градации было то, как много людей может охватить определенное искусство. Сталин на встрече с писателями в 1932 году говорил: «Я считаю, что нам сейчас нужны главным образом пьесы, потому что при ограниченных бумажных ресурсах книга не может охватить всех желающих ее прочесть. И, наконец, после восьмичасового дня не всякий трудящийся может прочесть хорошую, но большую книгу. Книга не может обслужить миллионы, а пьеса и театр могут».

Таким образом, диктатор понимал, что в малообразованной стране кино и театр были популярнее литературы. Поэтому они для Сталина стояли на очень важном месте. К тому же он сам был постоянным посетителем кинотеатров и театров, имел театральный пропуск и утверждал, что посмотрел фильм «Чапаев» 40 раз.

Главный советский редактор и цензор

Частью этой поддерживаемой Сталиным идеологии было производство культа самого вождя художественными методами. В этом процессе он сам достаточно активно участвовал, с определенного момента, к примеру, ни одна его фотография не появлялась в газетах или журналах без его личного утверждения.

Советский диктатор отбирал то, что с его точки зрения наилучшим образом должно было его представлять. Показная скромность, которую он специально демонстрировал, тоже была частью культа. Например, одним из канонических текстов наряду с кратким курсом истории ВКП(б) в тот период была краткая биография Сталина, общий тираж которой составил 13 миллионов экземпляров. Ее вождь интенсивно редактировал, вносил множество правок. Так, в этом тексте он писал о себе от третьего лица: «Мастерски выполняя задачи вождя партии и народа и имея поддержку всего советского народа, Сталин, однако, не допускал в своей деятельности и тени самомнения, зазнайства и самолюбования».

Однако самым главным методом цензурирования было создание различных бюрократических структур и ведомств. Например, был организован Союз писателей, который находился под жестким контролем разных органов.

Также активно использовался такой метод управления творческой интеллигенцией, как репрессии. Тут нужно сказать, что никаких различий между писателями, художниками, артистами и основной массой населения не было — как только начинались всплески террора, под них попадали все, независимо от профессионального положения.

Для этого использовался метод отдельного репрессирования простых людей и номенклатуры. В отношении номенклатуры решения принимал лично Сталин через утверждение списков приговоров Военной коллегии Верховного суда.

При этом, по словам Хлевнюка, при вынесении вердикта многое зависело от личного отношения Сталина к тому или иному человеку. Например, Шолохов несколько раз в своей биографии позволял себе писать достаточно острые письма к вождю о голоде 1933 года, о репрессиях 1937 года, однако сами они писателя все равно не коснулись. То же самое произошло и с Панферовым, которого резко обличали за то, что он был связан с врагами.

Такой репрессивный кнут всегда соседствовал с пряником: высший слой интеллигенции в то время был очень привилегированным сословием, а известные писатели и драматурги получали весьма крупные гонорары. В то время как средний денежный доход колхозника был около 60 рублей в месяц, гонорары, к примеру, писателя Константина Симонова составили за несколько лет около 2,5 миллионов рублей.

Как Сталин сказал однажды Симонову: «Нам не жалко денег». Конечно, это был важный источник манипулирования художниками, но взамен от них требовали верно служить режиму.

И все же, несмотря на эту отработанную систему контролирующих творческую интеллигенцию и все остальное общество структур, Сталин не полагался только на них и выступал как главный куратор искусств. Сохранилось большое количество различных документов о том, как он самостоятельно правит сценарии и тексты. Он очень часто подсказывал сюжетные повороты, вносил поправки.

Например, Сталин переделал финал пьесы Симонова «Чужая тень», высказывал претензии к фильму Эйзенштейна «Иван Грозный». По мнению Сталина, образ Ивана Грозного был представлен в неправильном свете — Грозный, якобы, хоть и был суровым, но справедливым правителем. Несомненно, он проводил определенные параллели между своим правлением и эпохой русского царя.

Письма граждан к Сталину

Постоянно вовлечение Сталина в регулирование культуры и в общение с ее представителями приводило к тому, что он очень часто получал от писателей разного рода письма или просьбы. В результате российские архивы заполнились колоссальным количеством такого рода «писем во власть».

Тематика этих писем была абсолютно разнообразна: одни просили о квартире, другие о зарубежных поездках, потому что любая зарубежная командировка утверждалась в политбюро, третьи — о личной встрече со Сталиным, так как встреча с вождем потом обеспечивала успешную карьеру.

Но больше всего писем от писателей было о том, что их обижают и не публикуют, что замучила цензура и прочее. Известный писатель и журналист Валентин Овечкин в 1952 году написал Сталину: «Кто бы решился беспокоить Вас просьбами о помощи в напечатании своих вещей, если бы можно было обойтись без этого?».

Такая практика легко объяснима: в системе все зависело от государства. Поэтому для того, чтобы чего-то добиться, приходилось писать соответствующие письма в высшие инстанции. И в этом смысле советские художники, писатели, драматурги ничем не отличались от рядовых советских граждан.