Мигрантов меньше не станет Социологи и исследователи миграции анализируют, как экономический кризис отразился на миграционных потоках в Россию

Тема мигрантов в российском обществе активно обсуждается уже более 10 лет, ей было посвящено большое количество исследований и политических дискуссий. Однако последний год ознаменовался кризисом на Украине, из-за чего проблема миграции ушла из поля зрения российского общества. Сахаровский центр и Информационно-исследовательский центр «Сова» провели круглый стол на тему «Как будут реагировать внешние и внутренние мигранты на экономический кризис и как изменится реакция общества на них?». В дискуссии приняли участие социологи Ольга Вендина, Владимир Мукомель и Екатерина Деминцева, исследователь миграции Жанна Зайончковская и директор Центра миграционных исследований Дмитрий Полетаев. Ведущими мероприятия выступили директор центра «Сова» Александр Верховский и директор Сахаровского центра Сергей Лукашевский.

Смена информационной повестки

Еще в 2013 году во время мэрской избирательной кампании антимигрантские лозунги активно использовались властными элитами. В среднем в год в СМИ выходило от 13 до 17 тысяч материалов на тему мигрантов. Владимир Мукомель добавляет, что после событий на Матвеевском рынке (драка между торговцами рынка и полицией в июле 2013 года — прим. «Ленты.ру») сразу произошел всплеск внимания к этой теме — 33 тысячи статей по этой теме, а после событий в Бирюлево (массовые выступления на межэтнической почве в московском районе Бирюлево Западное в октябре 2013 года — прим. «Ленты.ру») — 53 тысячи материалов.

Однако сейчас на политическом уровне риторика в отношении мигрантов меняется, она практически полностью затихла. По словам Жанны Зайончковской, сейчас нет даже исследований по актуальным проблемам миграции, в том числе по беженцам из Украины. Этот вопрос не обсуждается и в общественном пространстве. Сегодняшняя ситуация совершенно непохожа на ту, когда появились беженцы из республик в преддверии распада СССР — тогда исследования разворачивались моментально и широко, было известно о том положении, в котором находились беженцы. О нынешних же беженцах не известно практически ничего, а озвучиваемое официальное число беженцев с Украины очень условно — их от 800 тысяч до 1,2 миллиона человек.

Участники дискуссии связывают такое снижение внимания к проблеме мигрантов с ситуацией на Украине: всплеск национализма в соседнем государстве, вне зависимости от его трактовки, вызвал определенный ужас к ситуации нетерпимости в обществе. И этот страх напугал многих, в том числе сторонников националистических движений и пронационалистически настроенных элит.

«С точки зрения отношения российского общества к мигрантам важнее оказывается не державный патриотизм, насаждающийся в СМИ, а тот образ событий на Украине, который формируют российские СМИ. Предлагаемая российскому телезрителю картина всплеска оголтелого радикального национализма в соседней стране оказывается важнее, чем проблема собственного национального сознания. Это, на мой взгляд, приводит к тому, что лозунг "Россия для русских" уходит на задний план», — добавил Сергей Лукашевский.

Кроме того, украинские события обрушили для очень многих людей в России картину будущего. Раньше Европа выступала как определенный пример для подражания, и люди связывали свои миграционные устремления с Европой или воспринимали миграционную европейскую политику как тот идеал, к которому необходимо стремиться. Сегодня же разрушение этого идеала, по мнению Вендиной, будет иметь тяжелейшие последствия как в миграционной политике России, так и в отношениях между самими мигрантами и между ними и принимающим сообществом.

Мукомель отмечает, что ксенофобия в российском обществе — исключительно продукт влияния масс-медийного пространства, и ее спад в прошлом году был отчасти результатом осмысленного действия властей.

«Почему это интересно СМИ и властям? Потому что перед властью всегда стоит одна из основных задач — консолидация общества. Но у нас нет позитивных ценностей, поэтому проще это делать на негативной реакции. Российское общество ксенофобно, значит, надо это эксплуатировать. И в этом плане мигранты, мусульмане, иностранцы — идеальный враг. Но в прошлом году появился враг более осязаемый, нежели какие-то мигранты. Как только произойдет относительная стабилизация ситуации на Украине, мы вернемся к мигрантам», — заключает он.

Почему мигранты едут в Россию

Причины миграции не только экономические, они также связаны с желанием людей менять собственную жизнь и свой статус в обществе. Особенно это важно для молодых мигрантов, для которых выезд в Россию — это отъезд в более модернизированную и свободную страну.

Изменение мотивации к миграции, по словам Вендиной, хорошо видно на примере Европы, где рынок труда для мигрантов уже почти 20 лет как перенасыщен. Но, тем не менее, люди едут в европейские страны, потому что существуют определенные каналы социальной мобильности и социального роста. И это связано не только с возможностью заработка, но и с приобретением другого опыта жизни, который повышает стартовые позиции мигрантов в разных условиях.

Мукомель добавляет, что наиболее распространенное в обществе мнение о том, что мигранты приезжают в страну временно на заработки, в корне не верно. Многочисленные исследования показывают, что среди трудовых мигрантов значительная часть — около 30 процентов или немного меньше — это те, кто живет в России практически на постоянной основе и годами не выезжает за пределы страны. Также он отмечает, что многие мигранты не уедут из России, даже если потеряют здесь свой заработок. «Проблема в том, что в России худо-бедно, но есть рабочие места. А на родине у них, если говорить в первую очередь о центральноазиатских республиках, этих рабочих мест в принципе нет. В том же Таджикистане более 100 тысяч человек ежегодно выбрасывается на рынок труда, и правительство счастливо, если находит возможность трудоустроить в стране хотя бы несколько десятков тысяч», — говорит социолог.

Мигранты в России — это в первую очередь таджики, сельские жители Узбекистана и отчасти граждане Киргизии, для которых нет альтернативы, кроме России, подчеркивает Зайончковская. К примеру, в соседях у Таджикистана помимо России — Пакистан и Афганистан, поэтому выбор направления миграции здесь очевиден. Последнее время среднеазиатские граждане пытались наладить пути миграции на Украину, но сейчас там они нужны меньше всего. Значит, у них остается только один выбор — настоящая нищета на грани голода на родине или Россия вне зависимости от того, какой здесь может быть тяжелый кризис.

Останутся ли мигранты в России

Девальвация рубля наиболее серьезно ударила по приезжим из Центральной Азии — их заработки должны увеличиться примерно в полтора раза для того, чтобы переводить прежние суммы денег на родину.

Отчеты ФМС свидетельствуют, что за последние полгода приток мигрантов снизился примерно на 20 процентов. Однако Мукомель не связывает эти цифры с экономическим кризисом, а объясняет сезонными миграционными процессами — зимой работы для мигрантов становится меньше, и они временно возвращаются домой. Другая часть уехавших может просто ожидать изменения в системе патентов в сторону облегчения их получения.

Екатерина Деминцева говорит, что за последние несколько лет уровень жизни мигрантов в России значительно повысился, они изучили российское миграционное законодательство, у них были налажены каналы того, как нужно делать документы, они понимают стратегии поведения в российском обществе, научились пользоваться инфраструктурой Москвы. Приезжие создали очень сильные социальные связи, которые в ближайшее время помогут им выжить. Несмотря на то что кризис сейчас сократит их вливание в город, мигранты смогут удержаться в столице в ближайшие года два благодаря своему социальному капиталу.

В прошлый кризис 2008-2009 годов численность мигрантов сократилась. Однако не за счет оттока приезжих — не въезжали новые мигранты, но многие остались в стране переживать срок, который они считали критическим. «В этот кризис, я боюсь, этот срок будет значительно больше, но каких-то серьезных масштабов сокращений численности мигрантов я бы не ожидал. Да, процентов 15, может, 20 — но не больше», — добавляет Мукомель.

Зайончковская подчеркивает, что сейчас около 40 процентов мигрантов работают в России нелегально. Из-за экономического кризиса примерно 80 процентов из них теперь будут работать в России нелегально у частников — за счет такой работы, за счет перехода из более организованной сферы труда в частную область среднеазиатские мигранты пережили в России предыдущий кризис. Благодаря трансферам мигрантов в 2008-2009 годах продержалась и экономика среднеазиатских стран. К примеру, в те годы экономика России упала на 7 процентов, однако этого не произошло в Таджикистане. Наоборот, по международным оценкам, у страны был 3-процентный экономический рост. Это же будет одной из причин, почему миграционные потоки сейчас резко не уменьшатся.

Меняется и риторика власти — если раньше она в отношении миграции носила скорее охранительно-обвинительный тон, то сегодня приобретает все более преференциальный характер. Это означает, что интересы города, разных групп населения, предпринимателей начинают выдвигаться на новый уровень, и подобную риторику определяют более рациональные и менее эмоциональные причины.

Полетаев считает, что в условиях нехватки квалифицированных кадров эта ниша гипотетически может быть восполнена мигрантами. Однако пока этот вариант не особенно разрабатывается властями — только в Кургане запустили специальный проект, где мигрантов обучают сельскохозяйственным специальностям.

Ужесточение российской миграционной политики

Главный фактор, который может повлиять на количество мигрантов в России — это деятельность ФМС. По словам Зойончковской, сейчас у миграционной службы около 1,3 миллиона отказников, которым на несколько лет запрещен повторный въезд в Россию. И это число, вероятнее всего, будет только расти.
«Хотя такие мигранты все равно могут найти какие-то лазейки, чтобы вернуться сюда. Этот запретительный фактор будет резко работать против России, как только кризис немного спадет. Потому что сейчас мы проходим пик сокращения своей рабочей силы — 1-1,2 миллиона россиян ежегодно уходит с рынка труда, а молодежь не может заместить этих пенсионеров», — подчеркивает она.

С ней согласна и Деминцева — в 1979 году во Франции, когда нефтяной кризис спровоцировал закрытие границ для мигрантов, происходило аналогичное ужесточение миграционной политики. В то время, как и сейчас в России, границы не закрывали, но делали невъездными многих людей. Однако тогда очень многие мигранты нашли лазейки, чтобы остаться во Франции — женились, перешли на нелегальную основу благодаря своим социальным связям. В России может произойти то же самое — за много лет в стране образовались огромные мигрантские сообщества, свои землячества, которые позволят им продержаться на плаву.

Полетаев считает, что черные списки мигрантов могут стать серьезным импульсом для того, чтобы те, кто все равно будет приезжать в Россию, искали для этого нелегальные пути — массовая организация нелегальных перевозчиков, пересечение границы с Россией через Казахстан, где не проверяют документы и другие способы.

Еще один фактор, который может ненадолго уменьшить поток мигрантов — это правовой механизм оформления патентов. Первоначально от этой меры с облегчением вздохнули работодатели, которые смогли легально нанимать мигрантов на разовые работы. Но сейчас процесс их оформления обрастает все новыми требованиями — медицинские справки, экзамены и другие документы, увеличение цены патентов до трех-четырех тысяч рублей в Москве могут отпугнуть на какое-то время приезжих. Однако в перспективе люди найдут решение и этих проблем. «Поэтому я не жду очень большого сокращения миграционного потока, если, конечно, миграционная служба не войдет от своих запретительных мер настолько в раж, что будет очень жестко соблюдать все предписанные правила», — добавляет Зайончковская.

Миграция, говорит Полетаев, может снизиться лишь на какое-то время. Это доказал прошлый кризис, когда количество таджиков в России сначала уменьшилось примерно на 30 процентов, но постепенно прежняя их численность восстановилась.