В ходе недавнего визита в Москву израильская делегация во главе с премьером Биньямином Нетаньяху обсудила взаимодействие с Россией во время операции в Сирии. Израиль заинтересован в поражении ИГ, но без симпатии относится и к режиму Башара Асада. Главное же, что волнует Израиль в нынешней ситуации, — это сохранение порядка на границе с Сирией и недопущение попадания современного оружия в руки «Хезболлы». Об этом в интервью «Ленте.ру» рассказал временный поверенный в делах Израиля Алекс Гольдман-Шайман.
«Лента.ру»: Россия активно включилась в борьбу с ИГ в Сирии. Как Израиль относится к этому?
Алекс Гольдман-Шайман
Фото: embassies.gov.il
Гольдман-Шайман: Сирия наш сосед, поэтому для нас это очень важно. В сирийском конфликте мы не поддерживаем ни одну из сторон — ни Башара Асада, ни противостоящие ему силы — по одной простой причине: никто из них не признает государство Израиль. Главный же наш интерес состоит в том, чтобы на израильско-сирийской границе было тихо. В этом наши цели совпадают с российскими. Москва тоже хочет, чтобы в регион вернулась стабильность. Надо сказать, что с 1973 года и до начала войны граница с Сирией была спокойной. Но в последнее время израильская территория несколько раз подвергалась обстрелу со стороны Сирии. А наша практика такова: если нас обстреливают, мы отвечаем. Нам важно быть в контакте с российскими партнерами, чтобы избежать каких-либо инцидентов.
Второе, что волнует Израиль в данном контексте, — это предотвращение попадания в руки воюющей в Сирии ливанской террористической организации «Хезболла» современного оружия. У нас уже была война с этой группировкой в 2006 году. И мы не хотим, чтобы какое-то новое оружие «Хезболла» применила против Израиля.
Сейчас «Хезболла» воюет не против Израиля, а против ИГ. Я вам задам прямой вопрос: кого в Израиле рассматривают, как большую угрозу — Иран и связанную с ним «Хезболлу» или «Исламское государство»?
Ответ зависит от того, кому в Израиле вы его зададите. У нас, как и в любой стране, есть разные эксперты, дающие разные оценки. Конечно, мы считаем Иран угрозой — это единственное государство мира, обещавшее уничтожить Израиль. История и драма холокоста научили нас очень серьезно относиться к тому, что кто-то грозит нас уничтожить. ИГ, разумеется, тоже нам не друг и тоже нам угрожает. Но Иран — это все-таки настоящее государство, и масштаб его возможностей гораздо больше. Я не могу сказать, кто опаснее для Израиля — Иран или ИГ. Но то, что у Тегерана больше возможностей причинить нам вред, — это точно.
В сентябре, фактически накануне того, как Россия начала операцию в Сирии, в Москве побывал израильский премьер Биньямин Нетаньяху. Есть информация, что во время его встречи с российским руководством обсуждалось взаимодействие на сирийском направлении. Какой, на ваш взгляд, могла бы быть эта кооперация?
Это правда: часть визита в Москву делегации во главе с Нетаньяху была посвящена обсуждению операции в Сирии. Но и о других вещах, о развитии двусторонних отношений тоже говорили. Вместе с Нетаньяху Москву посетили глава Совбеза Йоси Коэн и глава Генштаба Гади Айзенкот. Им удалось договориться о координации действий. Это то, о чем я уже сказал, — пока Россия ведет операцию в Сирии, важно не допустить инцидентов, а для этого надо поддерживать оперативный контакт.
Владимир Путин и Биньямин Нетаньяху. 21 сентября 2015
Фото: Иван Секретарев / AP
Одно из следствий дестабилизации Ближнего Востока — поток беженцев из этого региона. Намерен ли Израиль участвовать в разрешении этой проблемы? Например, готовы ли вы принять у себя сирийских друзов?
Израиль готов рассмотреть каждое обращение по гуманитарным вопросам. Но раз уж мы заговорили об этом, я хочу сказать, что с начала войны Израиль оказал медицинскую помощь более чем 1600 сирийским военным. Это были раненые, которые подходили к границе и просили помочь. Их лечили в израильских больницах.
А что за люди? Солдаты армии Асада, представители умеренной оппозиции?
Я знаю, что там не было никого из ИГ. И не думаю, что был кто-то из «Хезболлы». Это были люди из армии Асада и его оппоненты тоже. Мы не проводили исследование. Когда к границе подходит раненый и просит о помощи, мы ее оказываем.
Вернемся к друзам…
У нас есть закон о воссоединении семей. Но многие друзы сами опасаются перебираться в Израиль. Как бы то ни было, если друзы станут подавать соответствующие заявления, все они будут рассмотрены, и как минимум часть из них получит одобрение.
Палестинец, атакующий израильских солдат. 14 октября 2015
Фото: Mohamad Torokman / Reuters
В последнее время резко обострился израильско-палестинский конфликт. Ждете ли вы его дальнейшей эскалации? И есть ли какие-то новые идеи по поводу того, как этот конфликт можно было бы урегулировать?
Примерно месяц назад пошла волна палестинского террора против евреев в Израиле. К сожалению, часть палестинских лидеров подпитывают эту волну заявлениями, разжигающими ненависть. Пропаганда ведется и в СМИ, и в школах, и в некоторых мечетях. Все началось с того, что палестинская молодежь забросала камнями машину израильтянина Александра Левловеца, который в результате погиб. Власти стали искать тех, кто был к этому причастен. Палестинцы обвиняют Израиль в изменении правила посещения Храмовой горы, где находится мечеть аль-Акса. Но наша политика по этому вопросу не менялась. За последние годы более четырех миллионов мусульман побывали на этой священной горе. Иногда полиция действительно ограничивает доступ туда, но это происходит только тогда, когда стражи порядка видят, что палестинская молодежь несет туда камни, ножи — то, что может быть использовано против израильтян.
Мне кажется, что палестино-израильский диалог оказался в тупике не по нашей вине. На любых переговорах каждый из участников должен не только отстаивать свои интересы, но и быть готовым идти на уступки. Не может быть такого, чтобы одна сторона добилась исполнения всех своих требований, а другая бы не получила ничего. Израиль всегда настаивал на прямых переговорах с палестинцами. Но господин Аббас и его окружение этих переговоров всячески избегает — лишь бы не идти на уступки. Аббас отправляется в ООН, в Лигу Арабских Государств или иные инстанции, и прямые переговоры не ведутся. Получается, что его успехи в диалоге с третьими силами сопровождаются отсутствием успехов в диалоге с Израилем.
