Террористическая атака 13 ноября изменила жителей Франции ровно так, как и можно было ожидать: обесценила для них все остальные темы. Один простой пример: катастрофа поезда TGV на следующий день после теракта унесла жизни 11 человек, но прошла в стране почти незамеченной. После крушения состава меры безопасности на транспорте усилили, но не из-за аварии, а во избежание новых атак радикалов. О том, что еще изменилось в жизни жителей французской столицы, — в статье парижского корреспондента «Ленты.ру».
То, что подход к безопасности пересмотрен, действительно заметно практически во всех общественных местах столицы Франции, хотя россиянам эти дополнительные меры вряд ли бросились бы в глаза. В университетских зданиях и торговых центрах появились охранники, студентов и покупателей останавливают, досматривают сумки, полицейские проверяют документы у прохожих, выглядящих не только и не столько подозрительно, сколько асоциально. Раньше такой тщательности в действиях полиции не наблюдалось: в кафетериях и на вокзалах я обнаруживал оставленные кем-то портфели, и ни у кого они тревоги не вызывали. Теперь в метро время от времени сообщают, что движение остановлено из-за обнаруженного подозрительного свертка.
В эти дни парижане не столько боятся, сколько вспоминают о пережитом ужасе. Три дня назад у Статуи Республики я стал свидетелем того, как это может произойти. К монументу, воплощающему гражданские ценности демократии, парижане приносят цветы и зажигают вокруг него свечи. Вечером 15 ноября горожане взялись за руки и начали петь, чтобы показать, что не боятся террористов, и в это время взорвалась петарда. В тот же момент все переменилось: хотя хлопок был едва слышен, он вызвал панику, люди в ужасе, не разбирая дороги, бросились в сторону метро. Автор этих строк был сбит с ног несущейся толпой.
Военный патруль в парижском метро
Фото: Stephane Mahe / Reuters
На помощь перепуганным людям пришли владельцы расположенного поблизости отеля: они распахнули для них двери. Оказавшись внутри, все почувствовали себя в безопасности и смогли перевести дух. Большинство сразу же предприняли попытки выяснить, что случилось, включив в своих гаджетах интернет. Некоторые продолжали настаивать, что стали свидетелями нового теракта. Похожее происшествие имело место в тот же день и в зажиточном парижском квартале Маре.
Благодаря терактам я приобрел необычный опыт: впервые сделал надпись на тротуаре. К Статуе Республики на следующий день после псевдовзрыва снова приходили люди, чтобы оставить послания солидарности и признания в любви к Франции. На площади вокруг монумента обозначился круг, изнутри плотно покрытый граффити и автографами. Обойдя его со всех сторон, я обнаружил надписи на английском, французском, немецком и восточных языках, но, к своему удивлению, ни одной на русском. Рядом со мной мужчина писал что-то по-турецки, а женщина выводила слова о терпимости к ближнему по-французски. Круг разрастался на глазах, ходить по надписям, выражавшим боль и сочувствие, никто не решался. Единственным исключением был ребенок, явно не умеющий читать и вряд ли вообще понимавший, что происходит. Этот маленький человек пробрался в середину круга, заполненного словами нежности и скорби, и играл там, не обращая внимания на взрослых. Я сел на корточки и оставил в кругу первую русскоязычную надпись.
Появление «круга солидарности» на площади Республики 16 ноября, кажется, окончательно ознаменовало превращение этого места в своего рода мемориальный комплекс парижской трагедии. Любопытная особенность: значительную часть надписей внутри круга составили послания от мусульман, посвященные оправданию ими своей веры: «Эти убийства не во имя Аллаха», «Коран запрещает убивать».
Свечи и цветы возле Статуи Республики
Фото: Jacky Naegelen / Reuters
На мой взгляд, сообщения зарубежных СМИ о том, что парижские мусульмане всерьез опасаются погромов, не вполне соответствуют действительности. Безусловно, приверженцы ислама обеспокоены обвинениями крайне правых и предпринимают попытку ответить на них. Вечером 15 ноября возле Статуи Республики можно было встретить человека с плакатом «Я верю в Аллаха, но я не террорист». Мужчина охотно позировал фотографам — желающих сделать такой кадр было много.
Тревога мусульман не чрезмерна, но она реальна, подтверждением чему служит тот факт, что соборная мечеть Парижа сегодня работает в особом режиме. Как объяснил мне полицейский, которого в октябре перед зданием вообще не было, мечеть открывается только в часы молитвы. Впрочем, я видел, как к мечети подходили мусульмане, стучали в двери, и им отворяли. То же самое можно увидеть в пригороде Парижа Сент-Уэне: местная мечеть открывается только в часы молитвы, немусульманину не разрешается заходить даже во дворик.
На бульваре Вольтер — месте одного из терактов 13 ноября — мало что напоминает о случившемся, но кое-что все же бросается в глаза. В этой части Парижа и поблизости от места нападения исламистов находится иудейская религиозная лавка, а рядом с ней — кошерный продуктовый магазин. Трудно не поймать себя на мысли, что его посетители чудом избежали судьбы тех, кто оказался в супермаркете «Гипер Кошер», где 9 января террорист Амеди Кулибали захватил заложников и убил четверых из них.
Рядом с ареной «Стад де Франс» — еще одним местом недавних терактов — площадка, где произошли взрывы, огорожена, выставлены наряды полиции. На фасаде стадиона, как и в день нападения, висит реклама матча Франция — Германия. Слоган «Будем же готовы» сегодня смотрится зловеще. На заградительных барьерах, отделяющих внешнее пространство от арены, написано «Добро пожаловать» (Welcome), но кто-то стер одну букву, и получилось We come (перевод может быть двояким — «мы кончаем» либо «мы идем»). Пошутили наверняка до матча и имели в виду первый, скабрезный вариант перевода, но теперь кажется, что это было грозное предупреждение.
На площади Республики тем временем все меняется буквально каждый день. Если сначала люди приносили к монументу свечи, то вчера — главным образом цветы и траурные венки. Появляются и новые надписи — например, такая: «Вы стреляли по нам, и вот мы пришли».
