Эпиляция и инновации На что тратят миллионы рублей в России

В России уже долгое время пытаются совместить науку с бизнесом, но получается далеко не у всех. Стало ли слово «стартап» ругательным? Чем уникальны российские разработки? Где создавали «Рамблер» и поисковик «Апорт»? На эти и многие другие вопросы «Ленте.ру» дал ответы директор Научного парка МГУ Олег Мовсесян.

«Лента.ру»: В России катастрофически много стартапов, и они очень быстро исчезают. Почему процент успешных кейсов настолько мал?

Олег Мовсесян: Я с вами не соглашусь. В США на долю населения приходится 20 миллионов стартапов, а у нас — всего два. Каждый год в России, дай бог, появляется 50 тысяч новых стартапов, а сейчас из-за кризиса и того меньше. Хотя обычно в кризисы появляется больше безработных, которые встают перед дилеммой: продолжить искать работу или заняться собственным бизнесом. Поэтому в России очень мало стартапов.

И как изменить ситуацию?

Чем больше людей молодых, толковых и амбициозных пойдут в предпринимательство, тем больше шансов у страны, что какие-то из этих компаний выстрелят. Не секрет, что у нас более патерналистское государство, и в этом смысле сохраняется надежда на царя-батюшку, а не на себя.
Кроме того, именно области высоких технологий очень нужны деньги, причем не просто деньги, а умные деньги. Исторически сложилось так, что в России их не так много, а из-за санкций стало и того меньше. Поэтому у нас так мало стартапов.

А как обстоит ситуация со стартапами в Научном парке МГУ?

Начну издалека. Дело в том, что университет генерирует большое количество идей, многие из которых оформляются в новые предприятия, потому что только в рамках предприятия можно довести идею и результат научных исследований до конкретного продукта.

Сам университет не может заниматься производством, не может привлекать инвестиции — за исключением государственных. Все остальное может произойти только в формате бизнеса, когда у людей появляется инициатива, мотивация — как у авторов проекта, которые его развивают, так и у инвесторов, которые вкладывают деньги.

Например, можно рассмотреть кейсы с «Формулы БИОТЕХ». Одна из наиболее очевидных вещей: многие женщины делают эпиляцию, а это неприятная и болезненная процедура. Один из наших проектов уже сделал прототип состава, который я на себе опробовал: абсолютно безболезненная процедура удаления волос, причем они потом достаточно долго не растут. Вот у меня уже идут испытания вторую неделю и ничего не вырастает.

Это всего лишь один из примеров такого проекта, когда ребята подобрали состав, провели несколько сотен экспериментов на добровольцах и в итоге получили то, что нужно. Уникально, экономично и необходимо.

А чем ваши проекты отличаются от сколковских?

Есть проекты с серьезным государственным участием — такие как Сколково. Они реализуются за счет государства, им предоставляют много налоговых и иных льгот. Такие проекты должны быть, и я считаю, что их должно быть много. Та же самая Научно-технологическая долина МГУ, если она появится, — а она вроде появляется в московском университете по инициативе ректора.

Понятно, что при серьезной поддержке государства могут выжить почти все проекты. У многих новых проектов поддержка уже три-четыре года как закончилась — теперь надо посмотреть, как эти проекты будут жить без государственных дотаций.

Научный парк создан с минимальными инвестициями государства. Я могу сказать, что за все время существования в нас было вложено, если пересчитывать на доллары, около пяти миллионов — еще тех, когда доллар был не такой дорогой.

Все остальные инвестиции — раза в три больше — это внебюджетные средства, которые нам удалось привлечь на развитие Научного парка. Если посмотреть на сумму налогов, которую ежегодно платят наши резиденты, она на порядок больше той суммы, которую государство вложило. Мы в этом смысле модель очень интересная, но, к сожалению, не распространенная в российской действительности.

А как вообще в МГУ появился Научный парк?

Фактически сам Научный парк МГУ — это стартап. В 1990 году ученый совет Московского университета принял решение о его создании, и мы начали активно изучать международный опыт, искать ресурсы. На первых порах выделено было немного: неиспользуемое опытное поле факультета почвоведения рядом со свалкой и быстросборные строительные модули, из которых предстояло построить первые корпуса.

Выделяемых Министерством науки средств не хватало на строительство даже одного корпуса. Пришлось первому директору парка Михаилу Рычеву обращаться к бизнесу и продавать будущую идею Научного парка. Предприниматели поверили и дали первые деньги, на которые и было построено два первых корпуса и объявлен конкурс проектов.

Много проектов?

В результате появилось 70 проектов, из них 20 было отобрано широкой комиссией, которая смотрела и на научно-техническую составляющую, и на экономику. Так, на двух третях площадей разместились по конкурсу тогда еще проекты, за редким исключением — компании. Причем экономисты, которые анализировали бизнес-планы на конкурсе, — это были молодые специалисты, работавшие параллельно над программой Григория Явлинского «500 дней». Программа не была принята, а вот Научный парк удалось запустить.

Несмотря на сложные условия 1990-х, многие резиденты парка впоследствии превратились в успешные компании. К примеру, компания «Агама», разработчик решений для текстового редактора «Лексикон», первый российский интернет-поисковик «Апорт», компания «Экспоник», первой представившая трехэтажные конструкции выставок. Одно время на площадке успешно развивался «Рамблер».

Каким проектам отдаете предпочтение теперь?

Раньше это были в основном информационные технологии и производство программного продукта. Нынешний тренд — поддержка мультидисциплинарности самого университета. У нас есть проекты и в области IT, и в области производства программного продукта, широко представлен биотех — от геномных исследований до промышленных биотехнологий, есть компании, занимающиеся разработкой приборов и медицинских изделий, есть компании, занимающиеся разработкой и производством новых материалов.

Существует конкуренция с другими научными парками?

Наверное, да. Приведу пример: ребята, выпускники мехмата, молодые научные сотрудники института механики, занимались роботизированными системами. Они пришли к нам на «Формулу успеха», запустили компанию «Мовиком», мы им помогли сначала привлечь финансирование по программе «Старт», потом они сами научились зарабатывать и вкладывали деньги в развитие.

Компания много чего делает, но самый известный их продукт — это роботизированная камера-паук, с помощью которой производят съемки на спортивных мероприятиях и на Параде Победы. Это продукт компании «Мовиком», его продают не только в России, но и в таких высокотехнологичных странах, как Япония, Германия, Италия.

Стартовав у нас, компания переместилась в технопарк «Слава», где больше площадей промышленного назначения и где можно заниматься механообработкой. Приятно, что связи с нами они не теряют, совместно с компанией мы реализуем некоммерческий проект – создали и развиваем Центр молодежного инновационного творчества, за поддержку которого отдельное спасибо надо сказать Правительству Москвы и Фонду содействия инновациям.

Это исключительно люди из МГУ?

Мы работаем и открыты для всех. На ту же программу акселерации к нам явились ребята из 26 вузов, и даже не из Москвы: они клялись и божились, что будут приезжать к нам на программу из далеких университетов.

То же самое и среди наших резидентов: есть компании, созданные не в МГУ и приходящие сюда за кадрами. Например, компания «Интеллектуальные системы безопасности», которая занимается системами видеонаблюдения с распознаванием лиц, марок автомобилей, номеров машин. Она была создана выпускниками Бауманки. Когда они пришли, команда на 80 процентов состояла из бауманцев. Через пять лет ее костяком стали выпускники МГУ: дело в том, что кадры, которые приходят к нам, зачастую идут в аспирантуру МГУ, либо начинают преподавать, вести спецкурсы...

А раньше?

Так было всегда. Изначально мы собирали университетские проекты, но если у нас была возможность принять компанию с улицы, ориентированную на сотрудничество с университетом, мы ее принимали. Конкурсного отбора как такового у нас нет, каждый раз это индивидуально принимаемое решение по итогам знакомства с компанией. Как организация коммерческая мы обязаны думать о самоокупаемости.

Вся прибыль распределяется согласно решению совета директоров, который возглавляет ректор МГУ. Идет она на всякие полезные мероприятия — например, первый, второй и третий «Фестиваль науки» проводил Научный парк. Я помню, как проректор пришел и говорит: тебе выпала великая честь запустить Фестиваль науки.

Как зародилась сама идея?

Идея появилась в 2004 году, и она постоянно трансформируется. Сначала придумали программу, чтобы погрузить талантливых ребят в основу коммерциализации научных исследований, чтобы они понимали, какие правила работают в этой области.

Постепенно мы поняли, что помимо этой программы стоит сделать еще и конкурс инновационных проектов. И первая «Формула успеха» в 2004 году была как раз вот такой. Месседж был следующий: «Ребята, у кого есть идеи и желание поработать в команде, приходите, мы предлагаем вам программу старта своего бизнеса — от защиты интеллектуальной собственности, маркетинга, менеджмента и финансов до конкурса инновационных проектов».

Постепенно мы пришли к тому, что программы нужно делать индустриальные и ориентированные на проблемы, а не на решения.

Например?

Знаете, в России взаимопонимание между учеными и предпринимателями — давний камень преткновения. Первые не готовы работать в условиях рынка, вторым остро не хватает свежих технологических идей. То есть необходимо дополнительное звено, которое сможет создать условия для запуска плодотворного сотрудничества. В этом году мы начали работать над созданием катализатора этого процесса в биотехнологиях и запустили на базе Научного парка МГУ акселерационную программу «Формула БИОТЕХ 2016».

Программа не просто отбирает готовые команды с идеями для развития стартапов, а ищет реальные проблемы рынка, которыми готовы делиться биотехнологические компании — индустриальные партнеры программы, — и выбирает молодых ученых и предпринимателей, способных решать технологические и бизнес-задачи. На акселераторе происходит поэтапная сборка проектов. Вместе с технологическим наполнением растет и компетенция участников, и заинтересованность индустриальных партнеров. Переменные проекта могут не раз поменяться местами, прежде чем оформится итоговое решение.

В рамках этого проекта вы наладили взаимодействие с «Иннопрактикой»?

Конечно. Сотрудничество ведется на протяжении двух лет и развивается по двум направлениям: это взаимодействие в рамках «Формулы БИОТЕХ», где «Иннопрактика» и ОАО «РВК» выступают в качестве партнеров, и достаточно подробное знакомство с нашим опытом создания и развития Научного парка, который коллеги использовали при создании концепции развития Научно-технологической долины.

«Иннопрактика» по поручению ректора занималась развитием этого проекта, а мы помогали в подготовке нескольких конференций «Иннопрактика — наука+бизнес». В частности, отвечали за выставочную экспозицию.

«Иннопрактика» открыла двери крупных корпораций для университета, и наша компания вместе с университетскими лабораториями и факультетами формирует совместные проекты, направленные на решение проблем крупных компаний. Такие проекты идут, например, на геологическом факультете, с одним из наших якорных клиентов — компанией «Деко-Геофизика».

Иногда используются навыки наших специалистов для того, чтобы посчитать экономический эффект от внедрения некоторых проектов. Вот только что сдали «Роснефти» проект расчета эффективности одной из технологий химического факультета МГУ.

К 2018 году Научно-технологическая долина будет построена. Каким вы видите будущее Научного парка?

Мне кажется, что вся территория университета, да и мы, если все это будет разумно развиваться, станем частью Научно-технологической долины. Это инструмент повышения эффективности работы всего университета с точки зрения его взаимодействия с промышленностью.

Мы и сейчас интегрированы в эту работу — создаем молодежные коллективы. Очевидно, что ставку надо делать на молодежь. На тех, у кого есть возможность рисковать, на тех, кто в хорошем смысле слова не боится провалиться ни первый, ни второй раз. Поэтому мы сейчас и формируем тот питательный бульон, из которого вырастет будущее Долины.

Правильно ли я понимаю, что Научный парк — это Долина в миниатюре?

В соответствии с той концепцией, которая была одобрена на ученом совете, мы являемся составляющей Долины. Потому что в ней, как и в знаменитом технопарке «София-Антиполис», где первыми резидентами были как раз государственные научные центры, как и в Стэнфорде, предполагается наличие совместных лабораторий с крупными компаниями, центра перспективных исследований Московского университета — то есть создание критической массы исследовательских подразделений, в том числе и государственных. Это очень важно.

Наша концепция — более широкая и более правильная. МГУ, в отличие от Сколково, — колоссальный источник кадров и идей. Создать мировой университет с нуля очень сложно. А здесь, на Ленинских горах, он есть! Здесь существует критическая масса умов, идей и талантов. И грех этим не воспользоваться, не сделать инструмент, который будет работать на государство.