Подводя итоги уходящего года, «Лента.ру» составила список лучших публикаций 2016-го года. Этот текст — один из них. Далекая холодная страна, где медведи бродят по улицам, водка льется рекой, а Путин восседает на троне, унаследованном непосредственно от Сталина. Действительно ли все американцы именно так представляют себе Россию? Как сложились и кем поддерживаются в США наиболее распространенные стереотипы о русских? «Лента.ру» постаралась в этом разобраться.
Как американцы относятся к русским? Перед тем как отвечать на этот вопрос, уместно поставить другой: какие именно американцы? Есть сложная реальность с тремя уровнями — массовое сознание, разделенное на группы, СМИ и государство. На каждом из них формируется определенный тип отношений к русским. Начнем с массового сознания — как принято говорить, с рядовых американцев.
Вряд ли я кого-то сильно удивлю, если скажу, что большинство американцев мало интересуются Россией, мало знают об этой стране и ее жителях. Американцы заботят русских куда сильнее. Американцы гораздо большие изоляционисты, чем русские.
Начну с личного опыта. В последние 16 лет мне приходилось выступать с курсами и отдельными лекциями в различных американских учебных заведениях и повсюду выяснялось, что мои студенты недостаточно информированы о России. Их представления стереотипны и воспроизводят клише СМИ и Голливуда. Согласно этим представлениям, русские мрачны, грубы, умеют воевать, более всего ценят силу etc. Любой русский воспринял бы это как карикатуру или упрощение. Когда на занятиях, иронизируя, я говорю, что на Западе думают, будто русские зимой пьют водку, а летом завоевывают другие народы, это веселит аудиторию. Шутка воспринимается, поскольку массовое сознание к ней подготовлено.
В блокбастере 1988 года «Красная жара», где Арнольд Шварценеггер играет капитана советской милиции, проводящего совместную операцию с американцами, есть такой эпизод. Главный герой оказывается в Нью-Йорке в полицейском участке. Напарник спрашивает его: «Как вы вообще снимаете стресс?» Персонаж Шварценеггера поворачивается вполоборота и мрачно произносит лишь одно слово: «Водка». Стереотип о русских как круглосуточных потребителях водки жив и сегодня. Что касается Голливуда, то он в значительной мере создавался выходцами из России с либерально-космополитическими убеждениями. Это наложило отпечаток на то, как воспринимали Россию тогда и как ее изображают сегодня.
Помимо Голливуда и СМИ (о которых поговорим отдельно), примитивные образы России эксплуатируются коммерческими группами. Расскажу недавнюю историю. Один мой американский приятель пошел покупать подарок для своего русского друга. Услужливый продавец со словами «вашему другу это понравится» предложил галстук, на котором была целая россыпь изображений: водка, селедка, танк, АК-74… Пришлось объяснять, что друг такому подарку, мягко говоря, не обрадуется.
Арнольд Шварценеггер в роли советского милиционера Ивана Данко
Кадр: фильм «Красная жара»
Истоки всех этих танков и автоматов на «русском» галстуке следует искать во временах Холодной войны. Именно тогда укоренилось представление о том, что русские (советские) люди везде и всюду сопротивлялись американцам, а идеология, которой следуют в России, — жесткая и человеконенавистническая. В сознании американцев практически нет пространства, позволяющего воспринять мысль о сложностях и нюансах русской ментальности, об интеллигентской неуверенности и рефлексии, о чрезвычайной открытости русского характера, сочетающейся с обидчивостью и ранимостью, тем, что Бердяев называл «вечно бабьим» в русской душе. Без этих сложностей и антимоний, совестливости и постоянных борений в русской душе трудно понять национальный характер, столь мощно выраженный в творениях русской культуры и философии.
Отчасти это осознают в группах, знакомых с Россией более основательно. Такое понимание есть среди высокообразованных американцев, в число которых входят слависты, люди, давно занимающиеся бизнес-проектами с Россией, а также выходцы из незападных стран, сумевшие занять в США высокое положение. В силу колониального прошлого, у них сложилось критическое отношение к Западу и они гораздо более склонны воспринимать российскую позицию. Все вышеперечисленные группы никогда не будут подвержены русофобским настроениям. Немалыми знаниями о России и русских обладают и представители внешнеполитического сообщества и спецслужб. Здесь тоже необходима дифференциация, и далеко не всех следует относить к огульным критикам России, но о теплом отношении к русским, разумеется, говорить в данном случае не приходится.
Плакат времен холодной войны
Образованные элиты США прекрасно понимают, что Россия — страна, достаточно независимая от Запада, страна, внесшая явно не меньший, по сравнению с Америкой, вклад в мировую культуру, если говорить, например, о литературе, философии, живописи, музыке и так далее. И это — основа российской мягкой силы, российского влияния, так же как и выделенные группы — основа его восприятия. Из писателей, по моим ощущениям, у американцев наиболее популярны Чехов и Достоевский, хотя знают и Толстого (читали, видели экранизации), Пастернака… Но многие из интересующихся русской культурой, в том числе и профессионально, хотя и симпатизируют России, считают, что «той» России уже нет, что она осталась в истории.
Те русские, с которыми американцы сталкиваются в быту, тоже образуют крайне неоднородную группу, поэтому из общения с ними сложно сделать общие выводы о народе. Покажу на примере Сан-Франциско, области залива, где я живу. В старой части города есть православная христианская община, потомки белой эмиграции, у них свои представления о том, что такое Россия и какой она должна быть. Далеко не все из них хорошо интегрированы в американское общество, но зато у многих есть полноценный контакт с американскими христианами. Другое дело — полностью секуляризованные люди, нередко даже воинствующие атеисты, которые приехали зарабатывать. Многие из них живут и работают в Кремниевой долине, их знают как молодых и талантливых предпринимателей, программистов, современных людей. В этих образованных секуляризованных кругах принято считать, что президент Владимир Путин — это архаика, что он навязал свою позицию основной части России и что, как только он лишится власти, страна преобразится. Эта точка зрения схожа с той, что транслируют основные американские СМИ. Как у части российских эмигрантов, так и у большей части американцев, нет понимания того, что у России сложилась самобытная культура и что основным общественным слоям созданная в стране система правления по ряду причин ближе американской.
Православный храм в Сан-Франциско
Фото: Александр Лыскин / РИА Новости
Здесь уместно перейти ко второму уровню реальности, который я выделяю — СМИ. Полагаю, что именно пресса определяет то, как американцы (причем не только рядовые граждане, но и представители власти, то есть третий уровень реальности) относятся к русским. Сегодня СМИ навязывают образ России как неосоветской, ревизионистской, авторитарной (и даже приближающейся к более жесткому режиму) страны, которая решает все свои проблемы за счет вмешательства в дела соседей. Прежде чем этот образ «неосоветской автократии» был подхвачен политическим истеблишментом и государственной элитой, он возник в СМИ.
Образ авторитарной России сформировался в американских СМИ примерно в середине 2000-х годов. Поскольку я исследовал эту тему специально, то с уверенностью могу утверждать, что нарратив «неосоветской автократии» был в основном сформирован тремя газетами: The Wall Street Journal, The Washington Post и The New York Times. Это можно было бы проследить и на примере ТВ. Новый образ России вырастал из освещения определенных событий: ареста Михаила Ходорковского в 2003 году, российской критики американской кампании в Ираке, ряда внутрироссийских трагедий (например, Беслана), российско-американского саммита в Братиславе. Каждый раз позиция СМИ отражала настроения тех, кто не терпел отклонений от «единственно правильного» курса США в мировой политике. Немалую роль сыграли группы неоконсервативной и либерально-интервенционистской ориентации (о них сейчас немало написано, в том числе и в моей книге «Русофобия»). Настрой в отношении России становился все более негативным. Газеты как бы сигнализировали, что страна перешла к другой, «нежелательной» системе и представляет теперь угрозу для США.
Вообще, историю восприятия Соединенными Штатами новой России можно разделить на три периода. Первый — это эйфория. Случилось чудо: развалился Советский Союз — «империя зла», и наконец-то Россия становится такой, как мы, демократической! На смену эйфории пришли усталость и неопределенность. Этот период начинается во второй половине 1990-х — когда в России с трудом переизбрали Ельцина и произошел финансовый коллапс 1998-го года. Возникло охлаждение, после которого в СМИ Россию стали изображать чуть ли не как банановую республику с ракетами. «Что-то у них там происходит, но ясно, что они не переходят к демократии, а движутся непонятно куда» — таков был лейтмотив американской прессы. В середине 2000-х начался третий период — в СМИ возник образ России как авторитарной державы (о нем было сказано выше).
Представление о том, что Россия — другая и представляет опасность, конечно, формировалось не само по себе, а под влиянием специализированных групп. В частности, в 2005 году влиятельная организация Freedom House, создающая глобальные рейтинги демократии (читай: союзников США), перевела Россию из разряда смешанных стран в «несвободные», то есть диктаторские. В начале 2006-го вышел важный доклад Совета по внешней политике о движении России «в неправильном» направлении (Russia’s Wrong Direction). После чего начался тот период, который продолжается и сейчас: Россию воспринимают как негативного значимого другого, то есть Россия — «не такая как мы», и все ее действия препятствуют распространению демократии. СМИ помогли растиражировать этот образ.
Владимир Путин
Фото: Алексей Панов / РИА Новости
Олицетворяет «неправильную» Россию, конечно, Владимир Путин. Его в США воспринимают как неосоветского правителя и редко как «царя», в России этот образ самодержавного правителя используется активнее. На самом деле, как мне кажется, есть больше оснований говорить о том, что Россия наследует не советской, а досоветской традиции и досоветскому периоду. На это указывает выстроенная модель политико-экономических отношений, используемые образы идеологического строительства и так далее. В американской же политической культуре — отчасти опять-таки в силу недостаточного знания и понимания русской истории — гораздо более сильны засевшие в памяти относительно свежие советские образы. Американцы полагают, что Россия наследует худшим сторонам СССР. Устойчив образ Путина как нового Сталина, как деспота, который стремится навязать все сверху. Живуче восприятие того, что советская система была едина, и никто не вникает в то, что после 1950-х годов, после Сталина, возникла иная система правления, напоминавшая скорее олигархию.
Примерно с 2012 года риторика о России как опасной неосоветской автократии подхвачена государством. Элиты, Белый дом, президент Обама активно ее используют. Еще раз подчеркну, что, по моему убеждению, эта риторика пришла из СМИ и во многом под влиянием прессы стала частью политического истеблишмента. Массовое же американское сознание до того не было подвержено политической русофобии, негативных установок в отношении России не было, они были характерны от силы для 20 процентов населения. Но в результате десятилетнего прессинга отношение американцев к России меняется, и оно теперь существенно хуже, хотя и не такое плохое, как отношение СМИ.
«Лента.ру» выражает благодарность клубу «Валдай» за помощь в подготовке этой статьи
