Мало где за выборами в Соединенных Штатах следили так напряженно, как в Афганистане. Не только без малого 10 тысяч американских спецназовцев, летчиков, артиллеристов, военнослужащих других специальностей — но и правительство в Кабуле, и вожаки «Талибана», и боевики-исламисты в горах Нангархара. Победа Хиллари Клинтон означала бы, что афганский курс Барака Обамы в целом продолжится. Победа Дональда Трампа означает полнейшую неопределенность.
Во время предвыборной гонки ни один из кандидатов много внимания афганской проблеме не уделял. В то же время избранный президент обещал, с одной стороны, вывести войска США с территории Афганистана, а с другой — уничтожить «Исламское государство» (запрещено в РФ), один из «вилайятов» которого охватывает Афганистан и Пакистан. От того, какое решение примет Трамп — уйти или остаться, — зависят и жизни американских солдат, и судьба страны.
Игра в шафака
Сейчас афганская армия готовится к зимнему наступлению на талибов. Его назвали «Шафак-2» — то есть вторая часть операции «Шафак», благодаря которой, как считают в Кабуле, удалось сорвать летнюю кампанию боевиков. Наступление запланировано сразу в 13 из 34 провинций. Афганцы рассчитывают на помощь американских союзников — в Кабуле надеются, что удары ВВС США перекроют караванные тропы. Впрочем, верят в это не все. «За последние 14 лет правительство провело сотни операций по всей стране, но ситуация становится хуже день ото дня», — цитирует американская The Stars and Stripes слова племенного вождя Малика Османа из провинции Нангахар.
Американцы тренируют афганскую армию не первый год, но единственный род войск, на который они могут положиться, — спецназ, способный действовать агрессивно и умело. Этого нельзя сказать про большинство афганских армейских частей: в них по-прежнему процветает дезертирство, они отступают при первой возможности. Когда талибы 3 октября неожиданно атаковали Кундуз, большая часть городского гарнизона, по словам очевидцев, попросту сбежала. Весенние и летние бои обескровили армию: только по официальным данным, потери за первые восемь месяцев 2016 года достигли 15 тысяч человек, из них убитыми — более 5,5 тысяч. Из-за тактики инфильтрации, используемой талибами, солдаты и командиры не доверяют друг другу: сложно воевать, когда твой товарищ по оружию может оказаться замаскированным боевиком, ждущим удобного момента, чтобы пустить тебе пулю в спину. За последние полтора года зафиксировано более ста инсайдерских атак, унесших жизни 257 афганских солдат и офицеров.
Блокпост афганской армии в провинции Логар
Фото: Omar Sobhani / Reuters
Все эти проблемы бьют по спецназу, которому своей кровью приходится компенсировать пассивность армейцев и промахи командования. Дошло до того, что президент Ашраф Гани выступил с гневной речью, обвинив армию и полицию в отсутствии дисциплины и неумении воевать.
Тем не менее афганцы смогли в 2016 году — хотя и с американской помощью — удержать все крупные города и не сдать талибам ключевые провинции. Если в военном плане афганские власти в основном оборонялись, то в политическом им удалось достичь ряда серьезных успехов. В частности, заключить мирный договор с Гульбеддином Хекматияром, лидером Исламской партии Афганистана, который пообещал распустить своих боевиков по домам. Если соглашение будет соблюдаться, его вполне можно рассматривать как образец для дальнейшего мирного урегулирования.
Однако очевидно: если Трамп решит вывести американский контингент, Кабул не справится с талибами.
Соберитесь, тряпки
Для «Талибана» (запрещен в РФ) уходящий год оказался неожиданно тяжелым. На волне успешной кампании прошлой зимы боевики рассчитывали нанести кабульскому режиму решающий удар и взять под контроль ключевые провинции, но все пошло не так. Через месяц после начала летнего наступления ударом американского беспилотника был убит мулла Ахтар Мансур, которому к тому моменту с большим трудом удалось более-менее консолидировать движение, пребывавшее в хаосе после смерти основателя «Талибана» муллы Омара. Хотя нового вожака, авторитетного маулави Хайбатуллу Ахундзаду, выбрали с рекордной скоростью, ему потребовалось время, чтобы войти в курс дел и договориться с различными группировками.
Свое правление новый лидер традиционно начал с крупного наступления, призванного укрепить его власть. Талибы сосредоточились на ключевой южной провинции Гильменд. Боевики подошли вплотную к столице региона Лашкаргаху, ситуацию спасла только переброска в район боев элитных подразделений и вмешательство американского спецназа, артиллерии и ВВС. Талибов остановили, но они тут же нанесли удары в провинциях Фарах на западе и Кундуз на севере страны. В целом американские военные отмечали, что летнее наступление талибы вели напористо и агрессивно, хотя и недостаточно согласованно: судя по всему, новоизбранный маулави Ахундзада решил на первых порах не слишком давить на полевых командиров, и те зачастую действовали исходя из собственных интересов.
Но в целом год для талибов завершился удачно: сейчас под их контролем находится самая большая территория с 2001 года. По данным Пентагона, 258 округов из 407 контролирует правительство, 33 — боевики, за еще 116 идет борьба. В боях за Кундуз и Гильдменд «Талибан» продемонстрировал, что может противостоять наиболее подготовленным афганским частями. Столица Гильменда по-прежнему в полуосаде, 65 процентов провинции — под контролем талибов. В районах Кундуза и Фараха боевики снова создают ударные группировки и могут атаковать в любой момент.
Сбор урожая опийного мака под Кандагаром
Фото: STR New / Reuters
К тому же за прошедший год на территориях «Талибана» серьезно улучшилась экономическая ситуация. Благодаря росту цен на опий и увеличению объема его производства казна талибов значительно пополнилась. Это позволило им активнее закупать оружие и снаряжение, привлекать новых сторонников, а также демонстрировать больше независимости от иностранных покровителей.
Сейчас талибы готовятся к зимнему наступлению — еще более масштабному, чем в прошлом году.
Загнанные, но не сдавшиеся
Сложнее всего «Исламскому государству»: ему-то Трамп спуску точно не даст. Хотя последние два года ИГ постоянно пополняется новыми бойцами, летние операции показали, что возможности группировки в Афганистане серьезно ограничены. Захватив крупные территории в Гильменде в июне, боевики в августе попали, с одной стороны, под удар талибов, с другой — афганских военных.
Талибы в провинции Герат
Фото: Allauddin Khan / AP
Попытка вести операции по всей стране, как это делают талибы и правительственные войска, обернулась для исламистов неудачей. Отряды ИГ отступили в свою цитадель, провинцию Нангархар, и ведут тяжелые оборонительные бои против американского и афганского спецназа. Территория «Вилайята "Хорасан"» сократилась до четырех нангархарских округов. С исламистами американцы не церемонятся: в Вашингтоне понимают, что если с талибами рано или поздно придется договариваться, то мир с ИГ невозможен. ВВС США буквально засыпает боевиков бомбами, еженедельно исламисты теряют десятки человек от воздушных ударов. От ракеты американского беспилотника погиб бывший лидер ИГ в Афганистане Хафиз Саид Хан, бомбой прямо во время завтрака несколько дней назад убит полевой командир мулла Бозорга.
«Исламское государство» огрызается в меру сил: с начала лета в трех терактах, устроенных ИГ, погибли десятки человек. ИГ взрывает места скопления шиитов — мечети, мавзолеи, другие культовые объекты. 80 процентов населения Афганистана — сунниты, 19 — шииты. Для ИГ, которое, в отличие от «Талибана», не опирается на какие-либо племена или этнические группы, успешное разжигание в Афганистане межконфессиональной розни — вопрос выживания.
Оценить масштаб присутствия ИГ в Афганистане крайне сложно: губернаторы провинций, местные чиновники и силовики часто приписывают исламистам любой теракт, рассчитывая на американскую помощь и поддержку. По оценкам афганских властей и Пентагона, в стране сейчас от тысячи до двух исламистов, но после избрания Трампа ожидается приток рекрутов. По словам нового лидера ИГ в Афганистане Абу Омара Хорасани, Дональд Трамп — «полный маньяк», который своими антимусульманскими заявлениями неминуемо толкнет даже умеренных приверженцев ислама в ряды боевиков.
Что скажет Трамп
На этом фоне источники в Кабуле и в руководстве «Талибана» сообщили о возобновлении двусторонних переговоров в Катаре. По некоторым данным, талибов на них представляет мулла Абдул Манан Ахунд и Мухаммед Якуб — брат и сын покойного основателя движения муллы Омара. Таким образом руководство боевиков демонстрирует, что переговорам придается особое значение. Со стороны кабульского правительства, сообщают источники, в диалоге участвует советник президента по вопросам нацбезопасности и по совместительству и.о. главы разведки Мухаммед Масум Станекзай. Переговоры проходят в «позитивной атмосфере и без каких-либо проблем», невзирая на жестокие бои.
В нынешних переговорах есть одна необычная черта — они проходят без пакистанских представителей, зато на них присутствуют неназванные американские дипломаты. Это может свидетельствовать как о попытке Исламабада зримо дистанцироваться от поддержки талибов (недавно в Пакистане по требованию американцев были арестованы несколько высокопоставленных лидеров группировки), так и об ослаблении влияния пакистанцев на окрепший «Талибан». С другой стороны, сами талибы заинтересованы в том, чтобы продемонстрировать самостоятельность и тем самым снизить давление на дружественный Пакистан.
Наибольший интерес представляет участие в переговорах американцев. В Вашингтоне, судя по всему, давно осознали, что в Афганистане сложилась патовая ситуация: «Талибан» не сможет свергнуть кабульский режим, пока в стране находятся американские военные; в свою очередь, афганское правительство не способно уничтожить талибов даже при поддержке США. Похоже, администрация Обамы торопится за оставшиеся ей месяцы достичь максимально возможного прогресса на переговорах, чтобы поставить преемников перед фактом.
Другой вопрос — насколько это соглашение нужно непосредственным участникам конфликта. Талибы сейчас ведут диалог с позиции силы, но дальнейший ход переговоров зависит от того, что же все-таки Трамп решит делать с Афганистаном. При худшем для талибов варианте развития событий у них есть в запасе полтора месяца, чтобы максимально укрепить позиции; при лучшем — переговоры могут затянуться еще минимум на год.