Большая белая акула в «Синей бездне», литератор Стивен Фрай в «Гиппопотаме» и вирус миньономании в «Гадком я 3» — в основе всех заметных кинопремьер недели есть заряд такой символической или лингвистической мощи, что совладать с ним способен далеко не каждый сюжет и режиссерский стиль.
«Гиппопотам» (The Hippopotamus)
Режиссер — Джон Дженкс
«Виски легко конвертируется в язвительную театральную критику», — Тэд Уоллес (Роджер Аллам) озвучивает свое кредо из уборной; можете догадаться, на метании чего основан его театроведческий стиль. Тем более что громить премьеры предпочтительнее на бумаге — а не в разгар спектакля, с матерком и отбитыми почками взбесившего актера. Из редакции яростного рецензента уволят в тот же день. Судьба вознаградит детективной миссией в Норфолк, в гости к знакомому лорду (Мэттью Модайн). За расследование слухов о том, что хозяйский сын (Томми Найт) исцеляет больных, Уоллесу обещан солидный гонорар — у заказчицы рак в терминальной стадии.
Стивену Фраю не чужд эпатаж ради эпатажа, но и в его остроумии пока не приходилось сомневаться. Его «Гиппопотам» выдержан в форме писем Уоллеса — и в стиле бойкого эрудированного гона, где встречаются старательные пародии на английскую литературную традицию. Режиссер экранизации Джон Дженкс предсказуемо избавляется в сценарии ото всех подобных причуд первоисточника — и не может придумать взамен ничего лучше, чем безбожно полагаться на закадровый текст, едко выплевываемый хорошим актером Роджером Алламом. Отчего условно детективная интрига сюжета, впрочем, не становится понятнее и логичнее. По-хорошему, все здесь лишь служит задаче связать воедино десяток скетчей-бенефисов Аллама: его герой способен довести до белого каления кого угодно. Тем фальшивее смотрится выданная ему в финале индульгенция.
«Синяя бездна» (47 Meters Down)
Режиссер — Йоханнес Робертс
Лизу (Мэнди Мур) недавно бросил заскучавший бойфренд; теперь она спешит на каникулы в Мексику, доказать ему, что тоже может зажечь. Правда, тренировать смелость отправляется почему-то в воду: младшая сестра Кейт (Клэр Холт) не из трусливых, поэтому жаждет поплавать с акулами на глубоководье. Конечно же, все это — под защитой специальной клетки, которую связывает с лодкой страховочный трос. Робкий запрос сестричек на адреналиновое приключение будет оценен судьбой по достоинству — ну, или надо было внимательнее выбирать лодку с капитаном: герой Мэттью Модина не сильно блюдет правила безопасности. Стоит ли удивляться, что клетка с Лизой и Кейт рухнет на дно океана, оставшись без страховки? Кислород кончается, от поверхности отделяет 47 метров, а вокруг рыскают сразу несколько больших белых акул и прочие разнообразные, но неизменно неприглядные обитатели морских глубин.
Большая белая акула как киноперсонаж еще в «Челюстях» Спилберга (там на оскаровском уровне роль инфернального хищника исполнил механический муляж) доказала наличие намного более интересного, чем у многих других монстров, символического потенциала. Приближается распахнутая во все ряды клыков акулья пасть — наглядная иллюстрация животного страха перед персональным падением вниз по пищевой цепи. Треплет нервы кружение вокруг жертвы канонизированного кинематографом акульего плавника — вот и метафора безжалостной сути, которую наедине с человеком раскрывает природа, стихия, да и весь окружающий мир в целом. Вот только «Синяя бездна» возможностями своих средств устрашения не интересуется вовсе — как, кстати, и главными героинями: сестры-отпускницы удостоились лишь по паре намеков на какие-то характеры, а также наказания в виде образцово кондовых реплик в диалогах. Вообще, режиссер Робертс проявляет себя подлинным аскетом — ему здесь нравится лишь взвинчивать нервозность ситуации, болтая героинь и зрителя в мутных, очень зловеще снятых водах. Нервно, но страшно ли? Робертс так долго держит одну ноту, что вынуждает в какой-то момент вспомнить: можно же болеть и за акулу.
«Гадкий я 3» (Despicable Me 3)
Режиссеры — Эрик Гуильон, Кайл Балда, Пьер Коффан
Кажется, чем дольше не может остановиться франшиза «Гадкий я», тем безнадежнее теряет адекватность само ее название — а вместе с ним и фундаментальная для нее идея. Третью серию бывший суперзлодей Грю, когда-то искренне мечтавший о славе самого гадкого антигероя на планете, встречает уже отцом полноценного, почти по-библейски образцового семейства: жена Люси, тоже давно перевербованная силами добра, и три очаровательных приемных дочери: милашка, шалунья и умница. Вот только в Антизлодейской лиге одних домашних подвигов недостаточно — и супруги будут тут же исключены, когда колоритный, душой и стилем застрявший в 1980-х антагонист Брэтт украдет по вине Грю и Люси самый большой бриллиант на свете. Хорошо бы запустить операцию отмщения и реабилитации — а тут вдруг на Грю выходит его брат-близнец Дрю, о чьем существовании герой даже не подозревал.
Способ, которым авторы «Гадкого я» удерживают внимание зрителей на этой глубоко вторичной семейной саге, прежний — они перенасыщают фильм и побочными сюжетными линиями, и персонажами, и действиями, причем связность и полезность здесь вовсе никому не нужны. Главное, чтобы хоть что-то происходило в кадре всегда, гипнотизируя зрителя суетой, не давая отвлечься или всерьез задуматься. Само собой, такое расслабленное отношение обеспечивает и постоянные скачки интереса в зависимости от того, кто в каком кадре отрабатывает свою смену в этом мультфильме (который и сам словно только сошел с конвейера). Надо ли говорить, что при общем сокращении своего экранного времени миньоны вновь получают от сценаристов лучшие сцены, а присутствие в кадре большинства других персонажей ничем не оправдано с самого начала? С другой же стороны, все это и вовсе не имеет никакого значения — вирус умиления миньонами разошелся по планете так, что противостоять ему бессмысленно.