В Сочи завершился XIX Всемирный фестиваль молодежи и студентов. Корреспондент «Ленты.ру» проводил хиты фестивальной экспозиции, узнал, чему научились участники форума, и встретился с одним из наиболее статусных гостей ВФМС-2017 — участником московского ВФМС-1957.
Последний день фестиваля. Самый последний. Уже попрощался с гостями ВФМС-2017 Владимир Путин. Попрощался по-английски, причем в буквальном смысле: «The future starts here and now. Future is you. All the best, dear friends. All the best!»
Уже прошла церемония закрытия — с огромной рок-группой XIX Всемирного: только одних ударных установок около десятка. Репертуар — от Muse в начале до «Аллилуйя» Леонарда Коэна в конце, со многими остановками, включая метал-версии «Калинки» и «Очей черных».
Даже бразилец Энрике Домингес, два месяца помогавший фестивальному обустройству делегатов от Латинской Америки наконец разжился новой спортивной обувью. Большой любитель футбола, Энрике еще до фестиваля где-то потерял любимые кеды. Причем советского образца, с двумя мячами — пусть и уже в российском исполнении. В сети даже провели флешмоб под тегом #КедыДляЭнрике. Новые «2 мяча» вручают Домингесу прямо на закрытии. Под аплодисменты десятков тысяч участников и волонтеров фестиваля.
Все сюжеты завершены. Только последние электрокары рассекают пространство Олимпийского парка. Да те немногие, кто еще не разъехался по домам, наблюдают, как пустеет главный медиацентр.
Церемония закрытия
Фото: Максим Блинов / РИА Новости
Упакуйте Горького и мамонта
В главном медиацентре — средоточии фестивальной жизни — разбирают экспозиции. На стенде Краснодарского края, помимо прочей электроники (виртуальные карты, очки с обзором видео на 360 градусов — это на фестивале почти у всех российских регионов), бережно пакуют робота, чей искусственный интеллект всю неделю развлекал участников почти на всех основных языках: «Я люблю девушек, жизнь и собак» и прочие не менее выдающиеся изречения.
В павильоне Тульской области уже отключили виртуальный тир из музея оружия — автоматы, пистолеты, поразить сто мишеней на скорость. Снимают с четырехметровой высоты два десятка хештегов внушительного вида. По их количеству туляки здесь, кажется, были первыми: #подкова, #тымойпряник, #яуедужитьвтулу, #сосвоимсамоваром, #прогресс, #яснаяполяна, #толстойпокамолодой…
В павильоне Башкирии уже не найти небольшой фонтан, по которому всю неделю стекал башкирский же мед. Кузбасс пакует скелет пситтакозавра сибирского — «представителя инфраотряда рогатых динозавров, живших в раннем меловом периоде более 100 миллионов лет назад на территории Кемеровской области». Магадан успел спрятать золотые самородки — муляжи, разумеется — и собирается увозить механического оленя в натуральную величину. Якутия приступает к демонтажу мамонта.
По соседству гиды из Свердловской области проводят одну из последних экскурсий. «Раньше мы были серые и маленькие, а теперь мобильные, подтянутые и высокие», — показывает виртуальную панораму небоскребов Екатеринбурга экскурсовод с Урала. Нижний Новгород готовит к отправке пластиковую фигуру Максима Горького — сидящую, с топорщащимися усами: один из популярных фестивальных арт-объектов для совместных фото.
А в павильоне Республики Тыва у полуразобранной юрты еще можно услышать тувинский национальный инструмент: две струны, лук вместо смычка, голова лошади на грифе. Звук — что-то среднее между альтом и высокой виолончелью. Инструмент называется игил. Шутку про «разрешенный на территории Российской Федерации» фестивальные тувинцы за неделю успели невзлюбить. «Игил здорового человека» — куда ни шло.
Стенд Белоруссии. Прощальный поцелуй
Фото: Юрий Васильев
Торговля между лекциями
«Ярмарка дружбы» — столы с товарами от зарубежных гостей — за неделю расторговалась практически полностью. Одни торговали всю неделю, другие — время от времени. Впрочем, на стендах многолюдных делегаций кто-то был всегда — пока другие соотечественники слушали лекции образовательной программы фестиваля; потом менялись, ясное дело.
— Спасибо огромное организаторам, здесь хорошо, мы всем довольны, — говорит Винод, ловко управляющийся со стопкой традиционных непальских черных шапок и вязаных нашейных сумочек с надписью Kathmandu. — Но работы в Непале мало. Очень хотелось бы что-то привезти домой за ту неделю, пока меня нет с семьей.
Товары — и чисто сувенирного, и антиимпериалистического толка. Абсолютный чемпион — вне национальной принадлежности — Че Гевара. Он тут везде и почти на всем — береты, кружки, брелоки, блокноты, даже подставки под пивные кружки. На втором месте — Ленин и Фидель Кастро. У бразильцев, украинских комсомольцев и у представителей непризнанной Западной Сахары можно при желании разжиться Сталиным — где на футболках, где значками.
В уголке Индии к концу фестиваля осталась только красная сумка с лозунгом «One Solution Revolution» и портретом молодого человека «Это наш великий революционер Бхагат Сингх, ему было 23 года, его повесили англичане в 1931 году», — объясняет житель Калькутты Дипак, разыскивая сдачу. Нужных купюр нет, индийцу приходится обращаться к соседям — филиппинцам. Те привезли много кожаных кошельков отменной выделки, цены божеские. Но торгуют посланцы Филиппин редко — делегация не столь велика, а желаемых фестивальных лекций много. Поэтому кое-что сохранилось и под занавес.
Фернандо, житель пригорода Манилы, всю неделю курсировал между тремя секциями — краудфандинг, организация волонтерского движения на местах, НКО. «Борьба с вырубкой лесов, борьба с голодом, борьба с загрязнением воды. Все, как везде, товарищ», — описывает Фернандо свою общественную деятельность в Филиппинах, попутно разменивая купюру Дипаку. Тот оказался не только любителем революционных решений, но и программистом. Поэтому большую часть недели провел отнюдь не за прилавком, а между «Технологиями будущего» и зоной онлайн-игры World of Tanks, где удалось пообщаться с коллегами.
В парк или за парту?
— Нам перед фестивалем говорили: «Зачем вы делаете такую мощную образовательную программу, почти 900 мероприятий?» — рассказывает председатель оргкомитета ВФМС-2017, первый зам руководителя Администрации президента РФ Сергей Кириенко. — «Это же фестиваль молодежи и студентов», говорили нам. «Студенты приехали в Сочи из аудиторий. Студенты уедут из Сочи обратно в аудитории. Вы думаете, что они тут будут сидеть и учиться — в Сочи, в хорошую погоду, у моря?»
На фестиваль прибыли 25 тысяч участников. На четверть больше, чем планировалось оргкомитетом, но это отдельный вопрос к национальным отборочным комиссиям. По выкладкам организаторов, об успехе фестивального образования можно было бы говорить, если бы в аудитории каждый день приходили хотя бы шесть тысяч человек.
— Так вот, — говорит Сергей Кириенко. — Не было дня, чтобы на лекциях — всех, по совокупности — было меньше восьми тысяч участников. А так — от восьми до 11 тысяч.
Сергей Кириенко
Фото: Дмитрий Азаров / «Коммерсантъ»
Подлинные масштабы тяги демократической молодежи 188 стран мира к знаниям открылись под занавес форума. Оргкомитет договорился с близлежащим Сочи-парком в Адлере о бесплатных билетах для всех участников. Парк отменный — с кучей современных аттракционов, которых в большинстве стран и не сыщешь. И удовольствие для обычных посетителей не из дешевых: билет стоит более 1500 рублей.
В результате выяснилось, что за неделю в парк выбралось менее четверти участников. Хотя никакого контроля за тем, кто и куда пошел — на лекцию, на спортивные состязания, в Сочи-парк или просто погулять к морю — на фестивале не было.
— Мотивация, — подытоживают в оргкомитете. — Желание знать. Уметь. Быть конкурентоспособными в глобальном мире. Надеюсь, все это наш фестиваль смог дать ребятам.
«Тогда нас возили на грузовиках»
— Нынешняя молодежь куда более прагматичная и умелая, чем мы, — говорит Мелвилл Джонстон, город Виктория, Канада. — Схватывают на лету. Кругозор — весь мир. Нет, у меня тоже есть смартфон, но я так не умею.
Мел — так он просит себя называть — вместе с супругой Кристин передавали опыт в двух секциях, глобальной политики и проблем образования. На фестиваль Джонстоны — отставной профессор университета Райерсона в Торонто (издательское дело) и общественная активистка — собрались за месяц.
— Я связался с организаторами, поговорил с ними по-русски, — вспоминает профессор Джонстон, некогда прослушавший полный курс славистики. — Когда они узнали, что я участвовал в прошлом фестивале в Москве, мы сразу стали почетными гостями фестиваля в Сочи.
— Вы были в Москве в 1985-м?
— Oh, — Мел вскидывает левую руку. — Я совсем забыл, что в Москве было два фестиваля. Нет, в 1957-м!
Шестьдесят лет назад Мел приехал в Москву как молодой антивоенный деятель из Торонто. Делегатов, вспоминает профессор Джонстон, возили по столице СССР «не всегда в хороших автобусах, как нас сейчас» — чаще случались открытые грузовики.
— Церемония открытия, — говорит Мел, — была, может быть, не такая ультратехнологичная, как здесь. Но вот эти гимнасты и гимнастки, которые строили на стадионе «Динамо» идеальные геометрические фигуры, и яркие разноцветные флаги на улицах Москвы — все это запомнилось на всю жизнь. И мне, и тем ребятам из Канады, которые приезжали в Советский Союз. Мы иногда общаемся — почти все те, кто еще живы. От них и о фестивале в Сочи узнал.
Сейчас Джонстоны помогают обустроиться сирийским беженцам, добравшимся и до Канады.
— Три семьи осели у нас в Виктории, — говорит Кристин. — Четверо, шестеро и семеро детей. Помогаем мы, помогают исламские общины нашего города. Даже община коренных народов помогает. Мы давно знакомы по экологическим проектам — было дело, с трубопроводом боролись, который по лесам хотели протянуть.
— Я, наверное, сейчас еще более левый, чем шестьдесят лет назад, — оценивает свои политические взгляды Мел. — Это потому что я уже много лет на пенсии — и могу себе позволить больше, чем на работе в университете. Пусть даже самом свободном и либеральном.
Мелу и Кристин — по 83 года. Они познакомились в 1967-м. В 2017-м они, кажется, самые старшие участники ВФМС. Их здесь знают, к ним подходят, чтобы сфотографироваться, подарить что-нибудь — значок, открытку, бандану с Че Геварой. Или просто поздравить. Фестиваль в Сочи — еще и личное торжество Джонстонов.
— Golden jubilee, — говорит Мел. — Золотая свадьба, да? Мы отпраздновали ее здесь, среди молодых.