В сгоревшем торгово-развлекательном центре «Зимняя вишня» погибла группа школьников из поселка Трещевский под Кемерово. Шесть девочек, поехавшие смотреть мультик в областной центр, официально числятся пропавшими без вести. Корреспондент «Ленты.ру» побывал там и убедился, что подобного потрясения поселок не испытывал никогда.
«Был большой дружный класс»
Полсотни километров от Кемерова до Трещевского машина преодолевает за час. Дороги, к слову, здесь неплохие, да и сам поселок, как оказалось, живет. Точнее, жил, несмотря на все кризисы, до воскресенья, 25 марта.
Трещевский берет свое начало от немцев, поселившихся здесь в конце 30-х годов прошлого века. Они окультурили местные поля и основали селение наверху живописного холма. Затем немцы ушли, а на их место прибыли русские — работники на открывшийся здесь конезавод № 131. Иностранцы оставили о себе память в виде названия пруда — Американский.
А еще в Трещевском появился детдом. Он существует и сегодня, покрашен свежей салатовой краской, стоит на центральной улице — одной из трех в поселке. Сельсовет на ней же, но подальше — в скромном одноэтажном здании. По пути к нему слева — сельский ДК, а справа — два памятника: героям Великой Отечественной и кавалеристам. Вскоре, видимо, появится и третий...
«Мы никогда не были в такой ситуации, и для нас это шок! Трое суток все на ногах, на телефонах. И мы ждем — что-то, может быть, прояснится. Всячески пытаемся поддержать, оградить семьи от всяких вот... Много вашего брата», — говорит Владимир Евдокимов, глава поселения на протяжении восьми последних лет.
Не только семьи погибших, но, кажется, все жители оградились от толпы журналистов, осадивших поселок после трагедии: сидят по домам, следят за происходящим через окна.
Поселок Трещевский в Кемеровской области
Фото: Сергей Лютых
На площадке перед ДК, вооружившись расщепленными поленьями, играют трое мальчишек — ровесники погибших девочек.
«Я этих девчонок знал, но не дружил. А вот Настя и Даша хорошо их знали и дружили. Они никогда не дрались друг с другом, был большой дружный класс», — говорит один из них.
Парень старше их на год, учится в шестом классе местной школы — небольшого двухэтажного здания, на входе перед которым появился небольшой мемориал, как у сгоревшей «Зимней вишни»: плюшевые игрушки, цветы, свечи...
— Вы Павел Павлович? — подошел ко входу пожилой мужчина в сопровождении женщины.
— Да, я директор, — нехотя ответил открывший дверь изнутри мужчина помоложе.
— Мы церковь «Новая жизнь». Я ее пастор Александр Шумаев. Узнали о трагедии и отреагировали. Прихожане собрали...
— Они числятся пока пропавшими без вести. Вы хотели бы оказать помощь? — директор встал в проходе, не желая пускать незнакомцев внутрь.
— Я хотел бы вам еще Библию подарить, и вот мы опубликовали статью в газете...
— Помогает администрация поселка.
— Я понимаю, что это как слону дробина, но хотелось бы как-то поучаствовать.
— Ну... детей-то ведь уже не вернуть. Запишите мой контактный номер, потом позвоните.
— Денежки можно вам передать?
— Нет, сейчас никакие денежки мы не принимаем.
— Мы сбор сделали, пять тысяч.
— Когда все определится, может, администрация откроет какой-то счет, и тогда...
— Хорошо, спасибо.
— До свидания.
Мемориал у входа в сельскую школу, где учились погибшие девочки
Фото: Сергей Лютых
Невесть откуда взявшийся в сибирской деревне протестантский пастор приехал на своей девятке из райцентра Топки, где находится его церковь.
«Ведь если честно признаться каждому из нас, мы не просили Его об охране, — пишет пастор в газете «Наш городок», подаренной директору школы. — Люди часто после таких трагедий жалуются на Бога, который ни в чем не виноват. Не поддавайся сатане...»
«Вас так много приезжает и приезжает»
Журналистов в школу пускают и охотно показывают класс на втором этаже, в котором занимались те самые девочки: карта России на доске, живой уголок у дальней стены, учебный компьютер, учебники на полках, парты — все, что может позволить себе скромная сельская школа. Теперь она стоит пустая, и пустота эта наполнена какой-то тягостной грустью.
«У нас в школе 80 детей. Пятый класс у нас один», — рассказывает, заняв учительское место у доски, директор Павел Павлович Орлинский.
По его словам, ребята выезжают из поселка нечасто, и каждое путешествие в областной центр для них уже своеобразный праздник, ведь дети всегда тянутся к новому.
«Дети у нас в секции ходят, все в свободное время заняты. В школе находятся секции, кружки», — голос директора дрожит от волнения. Класс, в котором учились погибшие, был, по его словам, сильным и дружным.
О том, что произошло с детьми, жители поселка узнали из СМИ. Орлинский был как раз на больничном, увидел фамилии и имена девочек в списке, опубликованном в сети. Павел Павлович знал их всех как родных. Говорить о том, какими они были, ему очень тяжело, хватило только на «учились хорошо, участвовали в самодеятельности».
Чувствуя, что директору совсем плохо, в разговоре с журналистом его сменил стоявший рядом глава Осиногривского сельского поселения Владимир Евдокимов.
«Поездка была инициативой родителей. Родители присутствовали там вместе с детьми. Классный руководитель была с ними, — обобщил он, словно цитируя написанное объяснение. — Что там уже интернет пестрит, мол, детей бросили? Никто их нигде не бросал. У нас есть родитель, который участвовал от "а" до "я" в этом пожаре. Пока он спасал других детей, у него погибла дочка».
Сейчас Трещевский, как говорит Владимир Григорьевич, живет томительным ожиданием...
Директор школы Павел Павлович Орлинский
Фото: Сергей Лютых
«Ждем, поэтому официально мы можем заявить, что пропало без вести шесть человек, шесть девочек. Класс из 12 человек, чтобы никто не говорил, что целый автобус — 30 человек — поехал. Детский дом еще чего-то начинают... Как оно есть, можете донести эту правду до людей», — просит Евдокимов.
Интернет и площадь у администрации Кемеровской области во время митинга 27 марта действительно были полны тревожных слухов о том, что в кинотеатре были воспитанники детдомов, о гибели которых теперь никто не заявит. Общественники даже взялись объезжать эти учреждения, чтобы установить, не пропал ли кто оттуда.
«Некоторые прибывают, некоторые убывают. Численность меняется постоянно. Учатся они вместе с ребятами, у которых родители в поселке. Классы смешанные. И, бывает, повзрослев, приезжают обратно, навещают. И есть такие, что остались здесь жить, — говорит глава поселка. — Вас так много приезжает и приезжает. Хотят что-то услышать. А что услышать? Одиннадцать лет девочке — светлый человек. Только начала еще разбираться — влево-вправо, куда чего-то...»
«Увидели лишь гору праха»
В 80-е годы местный совхоз процветал, и жителей было в два раза больше. Поселок был знаменит на всю область благодаря конезаводу. «У нас проходили областные соревнования — скачки, последние были в 2011 году. Для людей это был самый большой праздник», — вспоминает Евдокимов.
Теперь большая часть жителей поселка — пенсионеры, однако настоящее и будущее у Трещевского есть. На месте конезавода появилась конеферма, теперь тут полторы сотни коней, все племенные скакуны орловской и русской породы.
Здесь же самое любимое место досуга для местной ребятни, впрочем, и из города сюда детей тоже привозят. Обожали возиться с лошадками и погибшие девочки.
«У меня у самого три дочери. Они сюда регулярно просятся, для них это лучшее увеселение, — говорит местный участковый у входа в конюшню и тут же меняет тему. — Когда туда первые спасатели зашли, значит, в кинозал, то увидели лишь гору праха... Видно, дети сбились вместе перед гибелью».
На лице полицейского, прошедшего вторую чеченскую кампанию, слезы. Его руки сжаты в кулаки. «Как теперь их отделить и идентифицировать? Отправили в Москву. Экспертиза три недели займет. Отпустили бы уже родителей, дали необходимые документы...» — продолжил он.
Конеферма в Трещевском, где так любят бывать дети
Фото: Сергей Лютых
За несколько дней, прошедших с пожара в «Зимней вишне», на ферме родились два жеребенка. Их пока не выпускают из теплого стойла на лужайку, где вместе резвятся на солнце жеребята постарше. Эти красивые и ухоженные животные — единственные, кого в поселке не коснулось горе.
«А мне тут приснился сон, что девочки наши садятся в автобус. Я им крикнула: "Девочки наши, вернитесь!"» — поделилась одна из местных жительниц.
На вопрос о том, как в поселке относятся к выжившей учительнице, она не ответила. Лишь тихо сказала, глядя под ноги: «Будем молиться, будем молиться», — и поспешила по своим делам.
А на центральной улице Евдокимов взял лопату и принялся убирать снег.