В последние месяцы внимание мировых СМИ, политиков и экспертов-политологов приковано к двум мировым державам, ведущим торговую войну: США и Китаю. Впервые в истории Вашингтон признал, что угрозу для него представляет страна, ВВП которой всего 20 лет назад был почти в 10 раз меньшим, чем у США. Враг пришел с Востока и, в отличие от экономических гигантов — Японии и Южной Кореи, представляет опасность не только для экономики. Китай посягнул на геополитическое могущество США и, возможно, сам того не желая, заставил американцев усомниться в своем исключительном положении на мировой арене. Чем Китай помешал Соединенным Штатам, почему Вашингтон не может простить Поднебесной бурного развития и как живут две страны в состоянии торговой войны — разбиралась «Лента.ру».
«А что я могу сделать с двумя гигантами в одной комнате?» — задавался вопросом Питер О'Нил, премьер-министр Папуа — Новой Гвинеи, принимавшей в этом году глав государств Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества. 21 экономика стала жертвой разборок двух лидеров в регионе. За столом переговоров схлестнулись председатель КНР Си Цзиньпин и вице-президент США Майк Пенс. Впервые за всю историю организации саммит не был подытожен совместным коммюнике, вместо него принимающая сторона выпустила итоговое заявление.
Итоговую декларацию все-таки приняли — правда, в урезанном варианте. В частности, не удалось договориться о реформах ВТО (Дональд Трамп угрожал выйти из организации из-за того, что она якобы покровительствует Китаю). По словам Пенса, у Пекина и Вашингтона слишком разные взгляды на многие вопросы: «Начиная с торговли, тарифов, квот, принудительного предоставления технологий, кражи интеллектуальной собственности и заканчивая свободой навигации в море и нарушениями прав человека».
Китай объяснил итоги саммита тем, что США намеренно пытались испортить всем праздник. В МИД страны предположили, что Вашингтон участвовал в саммите «в ярости». Достижению консенсуса помешали именно заявления американцев, считают в Пекине, а сопротивление других членов АТЭС столкнулось с американской политикой грубой силы и экономического террора.
Перепалка была вполне ожидаемой. США используют любой удобный случай, чтобы выставить Китай жупелом, а Пекин, в свою очередь, старается держать марку и показную, местами даже ироничную невозмутимость.
Вашингтон не упустил возможности даже испортить китайцам вечеринку в честь дня рождения. «Мы не хотим с вами сотрудничать, нам нужна конкуренция», — так ответственный за Азию в Совете национальной безопасности США Мэтт Поттингер поздравил китайских дипломатов с Днем образования КНР. Праздничная встреча 1 октября в китайском посольстве в Вашингтоне прошла в уже традиционно напряженной обстановке: стороны перебрасывались довольно рискованными для дружественного приема заявлениями. Поттингер, например, призвал Пекин перестать юлить и начать называть вещи своими именами. При этом он отметил, что конкуренция для американцев — это «не слово из четырех букв», имея в виду, что ничего плохого в нем нет.
В ответ китайский посол в США Цуй Тянькай сказал, что обе страны стоят перед историческим выбором. Китай, по его словам, уже определился: как и прежде, он избегает конфронтации и конфликтов, выступая за уважение и взаимовыгодное сотрудничество.
Значит, война
Такое поведение обеих стран неудивительно: несколько месяцев назад между ними разразилась первая мировая экономическая война. США обвинили Китай в непрекращающихся кражах технологий, в расширении военного влияния в Азии, вмешательстве во внутриполитические процессы и нарушении прав человека. Припомнили и другие прегрешения.
Фото: Richard Drew / AP
Торговая война — ранее не встречавшееся глобальное явление. Когда между двумя странами начинается противостояние, они не берутся за оружие и не сбрасывают друг на друга бомбы, однако для начала торговой войны тоже нужны повод и предлог. 1 марта 2018 года президент США Дональд Трамп в своем Twitter обвинил едва ли не все страны мира в том, что они давно подрывают сталелитейную и алюминиевую промышленность США. «Мы хотим свободной, справедливой и РАЗУМНОЙ ТОРГОВЛИ», — потребовал лидер. Под ударом, по его мнению, оказались американские компании и рабочие, а вместе с тем и национальная безопасность. Все это, а также кража интеллектуальной собственности и дефицит торгового баланса привели Трампа к выводу, что виновных нужно наказать. Главный злодей был указан прямо: Китай.
Вскоре администрация президента перешла от Twitter к более конкретному оружию — тарифам. В июне Соединенные Штаты ввели 25-процентную пошлину на импорт китайских товаров объемом в 50 миллиардов долларов в год. Это должно было стать первым шагом в восстановлении торгового баланса с КНР: цены на импортируемые товары поднимутся и дадут возможность отечественным производителям конкурировать — по крайней мере, так это задумывалось. Однако на любую ввозную пошлину есть другая ввозная пошлина, и надеяться на то, что Пекин промолчит, было бы наивно. И Китай ответил аналогичными тарифами на 659 наименований товаров из США.
Пошлины ударили не только по китайским экспортерам, но и по самим американцам (из-за повышения цен на сталь подорожали и потребительские товары в самих США). Несмотря на это, Белый дом продолжил давление на Пекин. Благо, Китай экспортирует в Соединенные Штаты куда больше, чем импортирует из страны (505 против 130 миллиардов долларов в год).
Однако пошлины оказались не единственным оружием в войне. Китайцы подключили то, в чем они сильны — бюрократию. Американские торговые суда стоят в китайских портах до тех пор, пока содержимое их трюмов не испортится, а затем уходят восвояси. Другой контрмерой может стать то, что американским компаниям усложнят доступ к китайскому рынку с помощью увеличения количества и тщательности проверок, а также задержки выдачи лицензий. Еще одно оружие, которым обладает Китай, но не обладают США в той же мере — пропаганда. Как показали примеры с японскими производителями машин и корейской косметикой, компартия может с легкостью сделать так, чтобы китайцы попросту перестали покупать американские товары.
Ответные меры на ответные меры продолжатся, и, по прогнозам, скорого завершения противостояния не предвидится. Основатель китайской компании Alibaba Group Джек Ма предрек торговой войне продолжительность как минимум 20 лет и предупредил о более масштабных последствиях, чем лидеры могут предполагать. Госсекретарь США Майк Помпео в свою очередь заявил, что США твердо намерены выйти из противостояния победителями. Однако для этого нужно, чтобы сдался Китай, чего тот пока делать не намерен.
Основатель Alibaba Group Джек Ма
Фото: Bobby Yip / Reuters
Пока точных прогнозов о том, как долго продлится и к чему приведет первая в истории экономическая война, не делает никто. Действительно, учитывая импульсивность американского лидера и нежелание Китая отступать — предвидеть, куда заведет это противостояние, довольно сложно.
Создано в Китае, позаимствовано у США
В декабре 2017 года сотрудники китайского Антимонопольного бюро навестили офис американской химической компании DuPont в Шанхае. В ходе визита госслужащие потребовали у сотрудников пароли от компьютеров с доступом ко всемирной исследовательской сети, сами компьютеры изъяли вместе с документацией, а работников запугали. Причиной такой проверки, предположительно, стали попытки DuPont добиться от Китая прекратить без спроса пользоваться ее технологиями. В частности речь шла о производстве эластичных текстильных волокон, принесшем компании 400 миллионов долларов в 2017 году. Сотрудники антимонопольного бюро также предъявили DuPont требование прекратить тяжбу с Китаем.
Копирование технологий — хоть и не главный, но на данный момент ключевой повод для раздора между странами. Белый дом исчисляет ущерб американских компаний от действий Китая миллиардами долларов ежегодно. Из-за этого конкурентоспособность фирм падает, а стимулы изобретать что-то новое и вовсе пропадают, жалуются в руководстве страны.
Пекин с такой позицией не согласен и считает, что имеет право получать что-то в обмен на предоставление своего огромного рынка. В выпущенной 26 сентября 2018 года «Белой книге» говорится, что Китай не следует обвинять в краже технологий. По мнению китайцев, обмен технологиями — естественный процесс, особенно в условиях, когда американские компании, такие как Microsoft, Intel, Qualcomm, P&G и другие, получают доступ к рынку и огромную прибыль как раз за счет того, что передают свои технологии. «Американские компании больше всех выигрывают от технологического взаимодействия», — отмечается в документе.
Всего пять лет назад покупатели во всем мире, в том числе и в России, относились к китайским товарам, главным образом, к технике, — если не с презрением, то с подозрением. Сейчас россиян, желающих купить смартфон Xiaomi, становится все больше. В 2018 году китайский бренд перегнал американский по онлайн продажам и стал первым. В 2017-м продажи «китайского Apple» выросли на 67 процентов по сравнению с предыдущим годом, а смартфоны Xiaomi заняли четвертое место по популярности в мире, уступив iPhone и Samsung и опередив соотечественника Huawei.
Технологический рывок произошел не на пустом месте. В 2015 году китайское правительство объявило о запуске программы «Создано в Китае 2025». Цель плана — дать толчок развитию индустрий от робототехники, аэрокосмической инженерии и новых материалов до энергоэффективных транспортных средств и положить конец догоняющему развитию. Так Китай вскоре должен сократить потребность в импорте и заменить иностранную продукцию отечественной. США не на шутку испугались перспективы китайского мирового технологического господства. Ни утверждения экспертов, ни заявления китайских политиков о том, что производство страны еще далеко от того, чтобы подвинуть американцев, не звучат для них убедительно.
Выставка «Сделано в Китае 2015»
Фото: NDRC
В прошлом, когда КНР еще не стала второй экономикой мира, Вашингтон не так беспокоился о краже интеллектуальной собственности и не считал Китай конкурентом в области высоких технологий — мол, пускай развивается. Но в истории есть примеры того, как ревностно Соединенные Штаты относятся к слишком бурному развитию других государств. Когда 50 лет назад Япония начала наступать США на пятки, от нее потребовали снизить торговый профицит в товарообороте со страной. Теперь того же хотят добиться от Китая. Однако на его территории нет американских военных баз, американцы не помогали коммунистам перестраивать экономику в послевоенные годы, не участвовали в реформах и программе индустриализации. КНР, хоть и с отставанием от других стран Северо-Восточной Азии, добилась экономического процветания сама, без помощи американских советников и экономистов.
С приходом к власти Трампа американские политики все более четко начали озвучивать, что их приоритетом является экономическое ослабление Китая, подавление его развития и недопущение конкуренции в высокотехнологичных отраслях. Во время обсуждения торговых пошлин в Сенате в марте 2018-го торговый представитель США Роберт Лайтхайзер (выдвинутый на пост Трампом) озвучил список высокотехнологичных изделий, импорт которых необходимо обложить пошлинами, и заявил, что если Китай станет доминирующей мировой технологической державой, для Штатов это «будет плохо». «Китай так и говорит: "Мы возьмем технологии, вложим в них сотни миллиардов долларов и станем первыми в мире"», — заявил он.
Китай за 20 лет совершил колоссальный прорыв, догнав в технологиях развитые страны, перейдя от слепого копирования и ориентации на экспорт (через что прошли все успешно индустриализованные азиатские страны) к самостоятельному освоению искусственного интеллекта. Однако этот успех был воспринят как угроза теми, кто уже давно занимает главенствующую роль в индустрии, а Китай, по сути, становится жертвой своего же стремления стать успешным.
Только Америка
Придя к власти под лозунгом «Америка прежде всего» Трамп ясно дал понять, что балансу сотрудничество-конкуренция в отношениях с Китаем пришел конец. Крен в сторону конкуренции стал очевиден. Фактически девиз президента означает отказ от идей глобализации. Главным для правительства страны являются американский бизнес, американские рабочие, американское благосостояние, а не всеобщее процветание, гармония и взаимовыгодное сотрудничество.
Начиналось все намного более романтично. После Второй мировой войны Вашингтон колебался по поводу того, как ему подходить к взаимоотношениям с Поднебесной. В дальнейшем американцы пытались применить к ним формулу «сдерживание и взаимодействие». Китай постепенно открывался и развивался, становился все более важной частью мирового сообщества. При предыдущих администрациях считалось, что решить общемировые проблемы, такие как глобальное потепление, международный терроризм, наркотрафик, распространение оружия массового уничтожения, можно только в сотрудничестве с Китаем. Кроме того, путь конфронтации между самой могущественной и самой густонаселенной державами не считался самым перспективным. Однако когда Китай стал слишком влиятельным, в Белом доме засомневались.
Китайский военный на площади Тяньаньмэнь
Фото: Mark Schiefelbein / AP
Быстрое экономическое развитие, усиление военной мощи, дипломатические и экономические инициативы, такие как Шанхайская организация сотрудничества, «Один пояс, один путь», заставили некоторых задуматься о возвращении к стратегии сдерживания страны — ведь теперь от Пекина исходит угроза.
В декабре 2017 года в новой Стратегии национальной безопасности ни о каком сотрудничестве с Пекином речи не шло. В документе опасность, исходящую от Китая, уже ставят на одну ступень с международным терроризмом, а главными стратегическими конкурентами и угрозой безопасности Соединенных Штатов наряду с Россией назван Китай.
Понятие Индо-Тихоокеанский регион было сформулировано в ходе рабочей встречи дипломатов США, Японии, Индии и Австралии на Восточноазиатском саммите в ноябре 2017 года. Он включает в себя геополитическое пространство Тихого и Индийского океанов, а также примыкающих к ним стран. Блок четырех стран, по замыслу Вашингтона, должен сдержать влияние Китая в регионе.
Если в свое время соперничество с Японией было лишь экономическим, то в случае с Китаем оно становится еще и стратегическим и геополитическим. Страну обвиняют в намерении вытеснить США из АТР, из Индо-Тихоокеанского региона и из Средней Азии. Реальной возможности сделать это, по мнению Вашингтона, Китай добился, нагло воруя технологии и интеллектуальную собственность у США и Европы, расширяя свое военное присутствие в мире и активно развивая военно-промышленный комплекс.
По мнению экспертов, США проглядели момент, когда Китай превратился в военную державу. Пока Вашингтон недооценивал азиатскую страну и уделял внимание другим регионам, Пекин принялся активно развивать ВПК. То, что Китай может стать конкурентом в военной сфере, отмечал Джордж Буш-младший еще до того, как стать президентом США. Поводом для особой обеспокоенности стал инцидент на острове Хайнань в 2001 году, когда американский самолет-разведчик столкнулся с китайским истребителем-перехватчиком.
Председатель КНР Си Цзиньпин
Фото: Aly Song / Reuters
Однако вскоре у США появились более серьезные проблемы, чем усиление КНР: террористические атаки 11 сентября. После терактов значительная часть ресурсов страны была направлена на войну с терроризмом, в которой Китай был скорее союзником. Уже тогда Пекин усиливал меры безопасности в мятежном Синьцзян-Уйгурском автономном районе, где представители титульной нации — уйгуры-мусульмане — мечтали о создании Восточного Туркестана.
Как отмечает эксперт Центра комплексных европейских и международных исследований НИУ ВШЭ Василий Кашин, американский истеблишмент упорно недооценивал китайский военный потенциал. О растущей угрозе конкуренции знали, но были дела поважнее — например, война в Ираке. Когда ситуация на Ближнем Востоке стала более-менее стабильной, Вашингтон снова переключил внимание на Китай.
В годы президентства Барака Обамы США более активно пытались урегулировать кризис в отношениях с Россией. Вашингтон рассчитывал, что это сделает отношения между Москвой и Пекином чуть менее близкими. Кроме того, дружественные связи со страной-преемницей СССР позволяли уменьшить расходы на военное присутствие в Европе и переключиться на Азиатско-Тихоокеанский регион.
Тем не менее меры США по сдерживанию Китая в Азии были запоздалыми и недостаточными, отмечает Василий Кашин. Пентагон не преуспел в том, чтобы остановить военное расширение Пекина в Южно-Китайском море. Это, в свою очередь, изменило баланс сил в регионе: США теперь не всемогущие и не в состоянии единолично диктовать условия.
Установка систем THAAD в Южной Корее стала примером того, как Китай «уважать себя заставил». Установку противоракетных комплексов резко раскритиковали, указав, что действия США и Южной Кореи «препятствуют достижению стратегического баланса и нанесут ущерб интересам стратегической безопасности стран региона, включая Китай». Спустя несколько месяцев Сеул приостановил размещение ПРО. Впервые Вашингтон был вынужден пойти на компромисс и учесть интересы Китая при обеспечении безопасности союзника в Азии.
Братья по коммунизму
Важным фактором в отношениях США и Китая стала и другая Корея — Северная. Авторитарные страны связаны куда более тесно, чем хотелось бы Вашингтону. По мнению экспертов, торговая война могла начаться раньше, а Трамп был готов развязать ее почти сразу после того, как сел в президентское кресло в 2017 году. Однако поведение Пхеньяна заставило Вашингтон отложить вопрос тарифов на потом. После введения и ужесточения международных санкций против КНДР Штаты во многом рассчитывали на Китай, который делит с Северной Кореей границу.
Пекин неоднократно обвиняли в нарушении санкционного режима, однако все нападки в Китае отвергали. Северная Корея же все больше полагалась на крупного и могущественного западного соседа — не зря перед встречей с Трампом лидер Северной Кореи тайно съездил «на поклон» в Пекин к Си Цзиньпину.
Не только коммунистическое братство в Северо-Восточной Азии беспокоит Вашингтон. Когда отношения с Китаем еще можно было назвать сотрудничеством, США надеялись, что либерализация в торговле волей-неволей повлечет за собой изменения в политическом режиме. В Вашингтоне хотели верить, что Пекин встанет на путь демократии, сбросит авторитарные оковы и дружным строем пойдет в светлое свободное будущее вместе с Западом. Этого не случилось.
В Вашингтоне уверены: Китай, будучи авторитарным государством с постоянно расширяющейся сферой влияния, угрожает западным демократиям и всему миропорядку. Американские власти опасаются, что Пекин настолько самонадеян, что может экспортировать свой политический режим и модель развития в другие страны.
В Стратегии национальной безопасности подчеркивается, что изначально у США были самые добрые намерения — они поощряли все большую активность Китая на мировой арене. Такое благожелательное отношение и поддержка были возможны лишь при том условии, что Китай будет развиваться в направлении, которое предполагает Вашингтон. Однако Пекин ответил черной неблагодарностью и решил идти своим путем, который не соответствовал американским ожиданиям. «На протяжении десятилетий политика США основывалась на вере в то, что возвышение Китая и его интеграция в мировое сообщество сделает его либеральным. Вопреки нашим ожиданиям, Китай расширяется во вред суверенитету других государств», — сетуют американские политики.
Президент США Дональд Трамп
Фото: Damir Sagolj / Reuters
С такой позицией, однако, не согласны эксперты. Майкл Суэйн, старший научный сотрудник программы исследования Азии Фонда Карнеги, считает, что США не должны демонизировать Китай. В своей статье для Foreign Policy он называет излишне критиканской и даже враждебной по отношению к Китаю и Стратегию национальной безопасности, и Военную стратегию США, изданную в январе 2018-го. По его мнению, предвзятое и не всегда справедливое превращение Пекина в «главную страшилку» поддерживают СМИ, смакуя новости о том, как Китай подрывает свободу мысли в американских университетах, используя свою пропаганду, и порабощает развивающиеся страны, загоняя их в долговые ловушки. Утверждение, что любой успех Китая возможен только за счет потерь США, уже закрепилось в сознании американских политиков.
Суэйн также отмечает, что когда в 1970-1980-х годах Китай только открывался миру, никто — и главным образом США — не рассчитывал на то, что страна станет демократией, как это сейчас преподносят. По его мнению, Китай и так многого добился, став куда более открытой и толерантной страной, чем во времена Мао Цзэдуна. Пекин поддерживает Запад, в частности, в необходимости бороться с изменениями климата, а также в важности многосторонних экономических соглашений. Несмотря на то что Китай все еще активно использует протекционистские меры, а экономику фактически контролирует партия, экономический рост страны обеспечивают в основном частные предприятия и открытость в международной торговле.
Китайское торговое судно в порту Окленда в Калифорнии
Фото: Beck Diefenbach / Reuters
В общем, такое враждебное отношение к Китаю со стороны американских чиновников больше напоминает паранойю, которую Трамп лишь подогревает поисками виновных во внутренних проблемах. Такая позиция лидера затмевает все попытки здравого смысла пробиться наружу и обратить внимание на то, что сотрудничество решает намного больше проблем, чем взаимные обвинения и поиски виноватых.
По мнению Суэйна, демонизация Пекина играет на руку китайской пропаганде: ей всегда нужен образ внешнего врага, а тут даже не пришлось его искать. С ним согласен и колумнист гонконгской газеты South China Morning Post Ван Сянвэй. По его словам, президентство Трампа — «скрытое благословение Китаю». Вступив на пост, Трамп вывел США из Транстихоокеанского партнерства, которое не включало КНР. Если бы США подписали это торговое соглашение, Китай был бы частично изолирован от торговли в Азиатско-Тихоокеанском регионе.
Транстихоокеанское партнерство — соглашение, подписанное США Канадой, Австралией, Новой Зеландией, Сингапуром, Малайзией, Брунеем, Вьетнамом, Японией, Мексикой, Чили и Перу в 2016 году. Документ предусматривал создание зоны свободной торговли в Азиатско-Тихоокеанском регионе. В январе 2017 года — спустя несколько дней после инаугурации — Дональд Трамп подписал указ о выходе США из ТТП, что было одним из его предвыборных обещаний. По мнению американского лидера, многосторонние соглашения ущемляют экономические интересы США. В начале марта 2018 года 11 государств подписали обновленное соглашение по Транстихоокеанскому партнерству без США.
Кроме того, если бы на президентских выборах 2016 года победу одержала Хилари Клинтон, она наверняка не оставила бы без внимания жалобы правозащитников на ситуацию с правами человека в стране. Сейчас же Белый дом не уделяет особого внимания информации о лагерях перевоспитания для уйгуров-мусульман в Синьцзян-Уйгурском автономном районе. Кроме того, совершая нападки на своих партнеров в Европе и Азии, Трамп не создает впечатления ответственного, сдержанного и мудрого лидера, который готов повести за собой крупнейшую экономику мира и ее союзников.
***
Китай никогда не выражал желания соответствовать чьим-то ожиданиям. Китайскую специфику он не отменял и копировать модель развития западных стран не собирался. С вызовами и проблемами Пекин будет бороться иначе, чем Соединенные Штаты, и в их советах он не нуждается, что открыто дает понять. Согласно Стратегии национальной и военной безопасности, в Вашингтоне рассматривают эту позицию Китая как неблагодарность и желание встать на путь борьбы, ведь кто не с нами — тот против нас. Если это суждение не ошибочное, то меры в отношении Китая будут приниматься все более жесткие. США готовятся развернуть против противника настоящую информационную войну.
Противостояние двух держав не сводится лишь к экономическим и торговым противоречиям. Поводы для недовольства Пекином у США появлялись и прежде, а их количество со временем лишь увеличивалось. В конце концов Вашингтон устал мириться с растущим китайским военным, экономическим и, возможно, политическим влиянием. Пока на попятную не готов идти никто.
После инцидента на саммите АТЭС главам государств предстоит встретиться на саммите «Большой двадцатки» в Буэнос-Айресе в конце ноября. По сообщениям СМИ, Китай уже сделал шаг навстречу и предложил Штатам поговорить. Хотя, по словам источников в Белом доме, новых тем для разговора предложено не было.
В последний раз Си Цзиньпин и Дональд Трамп встречались в куда более дружелюбной обстановке. Станет ли предстоящая встреча прорывной? Учитывая рост антикитайских настроений в Белом доме, перспективы компромисса остаются весьма туманными.