В начале декабря российского дизайнера Гошу Рубчинского обвинили в приставаниях к несовершеннолетнему в личных сообщениях одной из социальных сетей. Сам дизайнер отказался от комментариев и удалил свой аккаунт в соцсети, а его команда отрицает вину патрона. Тем не менее модные эксперты полагают, что произошедшее негативно скажется на карьере Рубчинского. «Лента.ру» вспомнила, когда и за что известные дизайнеры лишались работы и какие их высказывания могли привести к краху бизнеса.
Гальяно в финале показа Dior Haute Couture сезона весна-лето 2010
Фото: Jacques Brinon / AP
Джон Гальяно: невоздержанный антисемит
Модельер Джон Гальяно всегда отличался бурным темпераментом, который, вероятно, объясняется не в последнюю очередь его, так сказать, причудливым происхождением: сын англичанина (с итальянскими корнями) и испанки (при крещении ему дали имя Хуан Карлос Антонио Гальяно Гильен), уроженец Гибралтара — крошечного кусочка британской земли на южной оконечности Пиренейского полуострова. Карьеру модельера он начал ярко: учась в знаменитом лондонском колледже моды St.Martin's, он параллельно работал в театре: почерпнутые там впечатления легли в основу его дипломной коллекции.
Коллекция получилась про Французскую революцию, либертинов, «галантный век» и прочее в том же роде — и получилась так здорово, что ее сразу выкупил концептуальный мультибренд Browns, чтобы выставить в витринах. Вскоре Гальяно перебрался на родину Французской революции — в Париж, а спустя десять лет после начала карьеры стал ни много ни мало креативным директором модного дома Givenchy. А уже спустя год перешел в дом Dior — бастион французского кутюра.
Там Джон Гальяно, как говорится, разошелся не на шутку. Владельцы компании дали сравнительно молодому и безусловно яркому дарованию карт-бланш, и он позволял себе шикарнейший (и очень дорогостоящий), впечатляющий пышностью кутюр (вполне в духе нулевых, когда такая стилистика была более чем актуальна), а также довольно-таки провокационные выходы. Так, на показе Dior Couture сезона осень-зима 2000 в финале дефиле на подиуме появилась не девушка в свадебном платье, а мужчина, одетый в роскошную вариацию на тему папской мантии и тиары. Спустя шесть лет Гальяно фантазировал уже на кардинальскую тему: одел модель-девушку в кроваво-красное платье и грубое ожерелье с громадным крестом из черных кованых гвоздей.
Яркая карьера завершилась ровнехонько с концом «жирных нулевых». В начале 2011 года темпераментный британо-испанец, будучи подшофе в парижском кафе, наговорил одному из посетителей за соседним столиком гадостей — притом не просто гадостей, а гадостей антисемитских да еще с упоминанием Гитлера, что в Париже со времен его освобождения от нацистской оккупации очень дурной тон, а с менее давних пор — преступление против законов политкорректности. Против Гальяно завели дело, признали его виновным и присудили немаленький штраф, и дом Dior тут же от него открестился, как от не отвечающего по моральной линии высокому занимаемому посту.
Практически общим кулуарным мнением модных критиков в отношении инцидента было то, что перебранка в питейном заведении стала не причиной, а поводом для увольнения. Мол, пышный кутюр а-ля Гальяно слишком дорого обходился возглавляемому им дому, да и вообще утратил актуальность — в противном случае инцидент бы как-то разрешили без шумных разбирательств и кардинальных оргвыводов. Так или иначе, Гальяно сидел без любимой работы три года, слушая и читая о том, что после антисемитского демарша его шансы на приличную должность сильно уменьшились.
Однако в 2014 году его карьера вновь начала налаживаться. Сейчас он занимает пост креативного директора дома Maison Margiela. «Нерукопожатность» тоже постепенно уходит в прошлое: так, год назад его пригласили на вручение премий British Fashion Awards 2017, где его публично нежно обняла коллега по цеху Донателла Версаче — не смущаясь щелкающими вокруг затворами репортерских фотокамер. В Maison Margiela, до его появления минималистичном, Гальяно проводит свою политику броской и экстравагантной роскоши — с некоторой поправкой на реалии 2010-х, конечно.
Альбер Эльбаз и Шоу-Лан Вонг на вечеринке по случаю Хэллоуина в октябре 2010 года
Фото: Joe Schildhorn / BFA / REX / Shutterstock
Альбер Эльбаз: неуживчивый сотрудник
Альбер Эльбаз, модельер марокканско-израильского происхождения, воспитанник одной из самых известных дизайнерских школ Ближнего Востока — Колледжа индустрии и дизайна Шенкар — работал на разные модные дома: начинал, как, кстати, большинство израильтян и ливанцев, со свадебных и вечерних нарядов (такова уж специфика региона, где роскошно одеваться принято только по большим семейным праздникам вроде бракосочетания или бар-мицвы), продолжил в США — ассистентом американского дизайнера Джеффри Бина, а в 1996 году, как говорится, «поднялся», получив пост креативного директора модного дома Guy Laroche.
Через два года его успехи оценили: израильтянину предложили возглавить направление прет-а-порте дома Yves Saint Laurent (в 1998-м сам Ив Сен-Лоран еще здравствовал, и дом назывался именно так). Но Эльбаз проработал там не слишком долго: спустя несколько лет его перехватила чуткая на таланты бизнесвумен с железной хваткой — тайваньская предпринимательница Шоу-Лан Вонг (в другой транскрипции — Сяо-Лань Ван), глава модного холдинга Harmonie SA. Она только что выкупила у L'Oréal Lanvin — французский дом с более чем столетней на тот момент историей, основанный в 1889 году модельером Жанной Ланвен. От дома, по сути, осталось только громкое имя, и Эльбаза пригласили наполнить это имя новым содержанием.
С творческой точки зрения у Эльбаза все получилось, и даже более чем. Он руководил кутюрным направлением дома, одел в асимметричное атласное платье на церемонию вручения «Оскара»-2008 актрису с инопланетной внешностью Тильду Суинтон (платье произвело эффект разорвавшейся бомбы и стало визитной карточкой Эльбаза и хитом продаж Lanvin), пригласил делать бижутерию современного «денди в джинсах» Эли Топа (бижутерия разлеталась как горячие пирожки, несмотря на высокую цену). В 2010 году дом доказал, что вызывает интерес не только у арабских нефтяных принцесс и европейских модных снобов, но и у самой широкой публики: топы и аксессуары из коллаборации Lanvin x H&M раскупили за считанные дни. Продажи дома росли, достигнув к концу 2015 года 250 миллионов евро в год.
Но беда пришла, откуда не ждали: Эльбаз рассорился со своей работодательницей Шоу-Лан Вонг и исполнительным директором компании Мишель Юибан. Точнее, не ждали поклонники марки. А внутри самого дома конфликт, очевидно, назревал не один месяц и как раз в конце 2015 года разрешился громким и не слишком красиво выглядящим скандалом: Альберу Эльбазу указали на дверь. Более 300 сотрудников модного дома вначале возмутились и пригрозили коллективным увольнением в знак солидарности, а сам Эльбаз пригрозил раскрыть все темные секреты работодательницы, невзирая на юридический запрет разглашения коммерческой тайны.
В итоге все «поспорили, пошумели и разошлись»: сотрудники не уволились, громких разоблачений не последовало. Кавалер Ордена Почетного легиона Эльбаз ушел с поста (размер финальной компенсации и самый факт таковой не разглашался), а на его место сначала взяли дизайнера Бушру Джаррар (она уволилась менее чем через полтора года без внятного объяснения причин, с традиционной формулировкой «желание сосредоточиться на других проектах», и совсем без такого шума, какой устроил ее предшественник), а затем — Оливье Лапидуса, сына известного в 1960-1970-е модельера Теда Лапидуса. По признанию многих модных критиков, теперь Lanvin уже совсем не тот, что при Эльбазе.
Дольче (справа) и Габбана (слева) в финале последнего показа бренда D&G, 2011 год
Фото: Vittorio Zunino Celotto / Getty Images
Доменико Дольче и Стефано Габбана: неполиткорректные скандалисты
Дольче и Габбана — один из самых долгоживущих дизайнерских дуэтов «первого ряда» в мировой моде: собственный бренд итальянцы основали еще в 1985 году и почти сразу стали популярными. Также они долго были и романтической парой. Даже самые отъявленные гомофобы из числа модников делали исключение для их броских и узнаваемых вещей, а те фанаты лейблов, кому не хватало денег на подлинники, покупали фейки с огромным лого D&G (сейчас эта вторая линия бренда уже не существует).
Впрочем, о своем интимном разрыве пара объявила еще в 2004 году (спустя четыре года после «официального» каминг-аута), что не помешало Стефано и Доменико плодотворно сотрудничать и дальше. Однако мир моды — сложная штука, и если ты занимаешься этим бизнесом больше тридцати лет, то всяческих проблем не миновать. Реальными проблемами дуэта, как и у многих высокооплачиваемых и знаменитых людей, были (да и остаются, пожалуй) налоги. Компания их имени оценивается более чем в четыре миллиарда евро, и, конечно, вызывает пристальный интерес налоговых служб.
В 2010 году ставка налога на доходы корпораций в Италии превышала 30 процентов (самая высокая на тот момент в Европе). Модельеры постарались не вполне легально снизить свои отчисления в бюджет и поплатились, попав под суд. В июне 2013-го Стефано и Доменико получили по 20 месяцев тюрьмы каждому с отсрочкой исполнения и штраф в размере до 10 миллионов евро за уклонение от уплаты налогов. Однако, поскольку дело тянулось не один год, приговор сначала был смягчен Апелляционным судом Италии за истечением срока давности по ряду пунктов обвинения, а потом дизайнеры и вовсе избежали заключения. Все-таки как-никак национальное достояние.
Однако налоговые нарушения были не единственной проблемой, которая могла разрушить их бизнес. Весной 2015 года дизайнеры заявили в интервью итальянскому изданию Panorama, что экстракорпоральное оплодотворение (ЭКО) «неестественно» и объявили неприемлемым для гомосексуальных партнеров пользование услугами суррогатных матерей. Естественно, реакция не замедлила воспоследовать — притом не только от малообеспеченного ЛГБТ-сообщества, но и от звездных клиентов Dolce&Gabbana.
Самый известный гей британской поп-музыки Элтон Джон, который со своим супругом воспитывает детей, рожденных от суррогатной матери, объявил дизайнерам бойкот. Отказались носить вещи бренда и другие ЛГБТ-артисты, в частности, Рикки Мартин и Кортни Лав. Парочка «сдала назад»: летом 2015 года Доменико Дольче публично извинился и сказал, что никого не хотел обидеть: «Я понял, что мои слова были неуместны, и я прошу прощения». На Олимпе моды и шоу-бизнеса все приятели, и Дольче простили, а с ним и Габбану, а Элтон Джон снова стал носить их сумки (и этим благим примером и увеличивать их продажи). В конце концов, хорош любой пиар, кроме некролога.
В 2016 году Dolce&Gabbana даже сделали реверанс в сторону ЛГБТ-пар с детьми, выпустив коллекцию, приуроченную к обсуждению в итальянском парламенте законопроекта об однополых браках: футболки и сумки с принтами и аппликациями в виде гей-пар и их малышей. Причем дети были на руках не только у пар лесбиянок, но и у пар геев.
Однако то ли скверный характер, то ли маркетинговые соображения не позволяют дизайнерам утихомириться и не эпатировать прессу и клиентов. В 2017 году Дольче и Габбана в шутку призвали клиентов, недовольных любовью жены президента США Дональда Трампа Мелании к вещам Dolce&Gabbana, устроить модному дому бойкот. Кстати, бренд отвечает первой леди взаимностью: на его странице в соцсетях часто появляются фото Мелании, одетой в вещи марки.
А осенью 2018 года дизайнеры устроили практически двойную автодиверсию против самих себя. Традиционно популярные на китайском рынке и всячески эту популярность поощрявшие (так, на показе мужской коллекции в июне 2017 года едва ли не половина моделей на подиуме была из Юго-Восточной Азии), Дольче и Габбана вдруг позволили себе антикитайские демарши. Они запустили рекламный видеоролик, в котором китаянка безуспешно пытается есть итальянскую еду палочками, а голос диктора за кадром отпускает издевательские шутки. А еще раньше в сети появился скриншот переписки Габбаны, где он назвал Китай «дерьмовой страной».
Была ли это бестактность, глупость или черный пиар, неизвестно, но китайцы закономерно оскорбились. Из-за «дерьмовой страны» управление по вопросам культуры Китая отменило модный показ бренда в Шанхае, а после ролика с китаянкой от товаров Dolce&Gabbana стали отказываться местные онлайн-ретейлеры.
Дизайнерам снова пришлось извиняться. «Наши семьи всегда учили нас уважительно относиться к различным мировым культурам, и поэтому мы хотим попросить у вас прощения», — сказал Дольче, а Габбана подхватил: «Мы хотим извиниться перед всеми китайцами во всем мире». Простят ли их богатые китайские клиенты и забудут ли эпатажные выходки, пока неясно.
Гоша Рубчинский на открытии выставки Burberry Here We Are, 2017 год
Фото: David M. Benett / Dave Benett / Getty Images for Burberry
Гоша Рубчинский: романтик под подозрением
Но самым громким околомодным скандалом этой осени, пожалуй, можно назвать происшествие с российским дизайнером Гошей Рубчинским. 8 декабря в закрытой группе в Instagram под названием High Fashion Talk, а затем в нескольких других Instagram-аккаунтах опубликовали информацию, что Рубчинский приставал к одному из пользователей этой социальной сети — причем, по заявлению самого объекта приставаний, — к несовершеннолетнему подростку.
В сети появился скриншот переписки дизайнера и этого пользователя (возможно, несовершеннолетнего), который называет себя Яном Силфверлингом. Рубчинский просит его сфотографироваться голым в ванной, тот сначала отказывается, а потом пишет, что сфотографируется на следующий день. «Жду-не дождусь завтрашнего дня», — отвечает Рубчинский, и переписка обрывается.
Был ли объект дизайнерских приставаний несовершеннолетним и звали ли его Силфверлингом, неизвестно, но Рубчинский снес свой аккаунт в Instagram и ушел в немую оборону, а его команда дала официальные объяснения, что их патрон ни в чем не виноват — его хотели опорочить. По словам представителей Рубчинского, в скриншоты переписки внесли изменения, чтобы представить дизайнера в невыгодном свете: на самом деле, мол, модельер хотел только провести кастинг модели для лукбука (причем по собственной инициативе кандидата, который якобы обратился к дизайнеру с этой просьбой в письме по электронной почте), а не вступить с юношей в интимные отношения.
С этой точкой зрения согласны некоторые модные критики: по их мнению, модный дом Comme Des Garçons, с которым сотрудничает Рубчинский, ищет повода прекратить сотрудничество, и компромат, как показывает пример Гальяно, не худший из таких поводов. Так или иначе, в настоящий момент вокруг истории с интернет-приставаниями воцарилась тишина: факт хранения Гошей детской порнографии не установлен, а возраст согласия на сексуальные отношения, в частности в России, наступает в 16 лет, так что гипотетическое желание модельера переспать с Силфверлингом, даже если оно имело место, само по себе не криминал.
Однако определенные последствия история с мнимыми или реальными приставаниями для Гоши Рубчинского все же наступили: так, рэпер Face, он же Иван Дремин, публично отказался впредь исполнять свою песню «Гоша Рубчинский», записанную в 2015 году: в ней рэпер называл дизайнера своим другом. Отрекутся ли от дружбы с Гошей и другие его клиенты и поклонники, а также сотрудничающие с ним бренды (а с ним работали и adidas, и Burberry), покажет время.