Боксерский киносериал «Рокки» вот уже сорок с лишним лет остается константой американской и мировой поп-культуры и, возможно, самой долгоиграющей франшизой, которая обходится без фантастики или супергероев. Перед выходом в прокат восьмого (и последнего для Сильвестра Сталлоне) в ней фильма «Крид 2» «Лента.ру» поговорила с его главной звездой и самым популярным чернокожим актером своего поколения Майклом Б. Джорданом (Киллмонгер из «Черной Пантеры», Оскар Грант из «Станции Фрутвэйл») о советах Слая и состоянии черного кино.
«Лента.ру»: Учитывая, каким выразительным и популярным получился «Крид», не сомневались в необходимости участия во втором фильме? Всегда сложно повторить такой успех.
Майкл Б. Джордан: Честно? Я сомневался не столько в «Криде 2», сколько в самом себе — как, правда, я сомневаюсь в себе абсолютно перед каждой ролью. Я вообще очень мнительный в этом плане, всегда себя съедаю. Все близкие мне говорят, что пора уже успокоиться, но если бы это было так легко! (смеется) Свою природу не изменишь, а я никогда не отличался чрезмерной уверенностью в себе. Что, с другой стороны, наверное, в актерской профессии не так уж и мешает: и к работе ответственнее приходится подходить, да и возможности на время отвлечься от себя, уйдя в образ, в персонажа, особенно ценишь.
То есть сам проект — даже в отсутствие режиссера первого «Крида» Райана Куглера — вас устраивал с самого начала?
Ага. Конечно, другого такого режиссера, как Райан, нет — а в моей карьере так он и вовсе сыграл особенную роль: мы вместе сделали «Станцию Фрутвэйл», «Крида», потом «Черную Пантеру». Но и Стивен Кейпл-младший, который снял «Крид 2», сразу завоевал мое доверие — и, как мне кажется, привнес в проект что-то свое, — очень особенную манеру выстраивать и сцены боев, и особенно сцены тренировок. Мне нравится, и как он с музыкой в кино работает — она в «Криде 2» получилась очень драматически насыщенной, дополняющей и обогащающей визуальный ряд и сюжет. Но самое главное, мне понравилось, в каком направлении развивает фигуру самого Адониса Крида сценарий — играть второй раз одно и то же было бы не очень интересно, но Крид на самом деле проходит в этом сиквеле большой путь, предстает с такой стороны, с которой мы не видели его в первом фильме.
Кадр: фильм «Крид 2»
Меня как раз удивило, что несмотря на чемпионский титул, завоеванный в конце «Крида», всю первую половину сиквела Адонис пребывает в раздрае и напряженном состоянии.
Вот на этой внутренней драме, которая его раздирает, «Крид 2» и строится, собственно говоря. И это логично — ведь, в сущности, те проблемы, которые были у Адониса в первом фильме, так и оставались неразрешенными — и никакое чемпионство оказалось не в состоянии их погасить.
Да. «Крид 2» же история отцов и детей, по большому счету.
Именно! И это как раз было для меня самым интересным в сценарии — то, как выросший без отца, а теперь и пришедший к успеху Адонис все равно долго не может разрешить свои противоречия с фигурой отца, покойного Аполло Крида. Гамлетовский конфликт, если задуматься! (смеется) И вот эта тема отцов и детей и дала нам базу для сиквела, фундамент, на котором можно было выстроить и спортивную часть фильма — как и саму линию развития моего персонажа. На самом деле, мне вообще кажется, что в отличие от первого «Крида» и всех предыдущих фильмов о Рокки, в этом фильме центральными по напряженности и драматизму стали сцены не боев, а разговоров — или рефлексии персонажей. И это касается и отношений Адониса с Бьянкой, героиней Тессы Томпсон, и его квази-отцовской драмы в отношениях с самим Рокки. Да, и у нас ведь немало времени уделено и семье Драго — Ивану (Дольф Лундгрен) и его сыну Виктору (Флориан Мунтяну). Там тоже по-своему очень интересно тема отцов и детей раскрывается.
Ой, а расскажите, что вы ощутили, впервые оказавшись на площадке рядом с Лундгреном и Мунтяну? Разжигали русско-американский конфликт?
(смеется) Если бы они оба были русскими, то кто знает?! Я шучу. Честно говоря, я был несколько устрашен. Тупо обалдел от габаритов их обоих. Но Флориан в жизни невероятно душевный парень — каким бы угрожающим он при этом ни становился в кадре. А Дольф — так и вовсе потрясающий мужик. Он же очень образованный, настоящий интеллектуал, если вообще, наверное, не самый умный человек, который был у нас на съемках. У нас была пара очень любопытных диалогов на абсолютно отстраненные темы. При этом опять же — стоит ему войти в кадр в качестве Ивана Драго, он мгновенно перевоплощался в эту неразговорчивую, твердолобую и безжалостную машину для убийства. Пусть даже его персонажу по возрасту и не до драк.
Другая легенда — Сильвестр Сталлоне — как раз недавно заявил, что «Крид 2» стал его последним фильмом в качестве Рокки Бальбоа. Чему вы успели у него научиться за два фильма совместной работы?
Слай, и правда, легенда, спору нет. Чему научился? Вообще так много всего, что так легко, за минуту и не перечислишь, можно статью писать отдельную про это. (смеется) Наверное, самые ценные советы он мне дал насчет того, как выстраивать карьеру — точнее, как не спустить ее в унитаз после первых успехов. В Голливуде все очень стремительно меняется — а актер такая зависимая профессия, что нужно быть очень внимательным и разборчивым и в выборе ролей, и в финансовом плане, и в том, что касается риска стать жертвой попадания в то или иное амплуа. Сталлоне все эти тонкости на собственном опыте освоил — в его карьере хватало и подъемов, и падений. Так что я благодарен ему за то, как щедро он делился со мной этим опытом. А то, как он в принципе держит себя на людях! Тут даже слов не надо никаких, смотришь и думаешь: «Смогу ли я вообще когда-нибудь вести себя так же уверенно на публике?» Это отдельный талант, на самом деле.
Кадр: фильм «Крид 2»
К слову, о выборе ролей. Складывается ощущение, что вы принципиально выбираете роли, которые мало чем друг друга напоминают: что Оскар Грант во «Фрутвэйле», что Крид, что Киллмонгер в «Черной Пантере», — кажутся персонажами с разных планет, настолько они не похожи.
Для меня важно не повторяться — как бы странно ни звучали эти слова в разговоре о первом в моей карьере сиквеле! (смеется) Этот урок я усвоил для себя еще после роли Уоллеса в «Прослушке» — все опытные коллеги по сериалу только и твердили мне, чтобы я потом ни в коем случае не начал хвататься за роли трудных черных подростков из гетто. С тех пор я и стараюсь каждый раз бросать себе новый вызов — и к каждому новому персонажу готовлюсь дотошно, ищу свою уникальную точку соприкосновения с ними.
«Крид» и Киллмонгер сделали вас настоящей суперзвездой. Эта слава как-то изменила то, как вы ощущаете себя в профессии?
Ну, увереннее в своих способностях я, повторюсь, не стал, и все так же извожу себя перед каждым проектом. Но мне, конечно, нравятся и сильно возросшее предложение ролей, и финансовая свобода, которую тебе дает такой статус. У меня к тому же появилась возможность не только выбирать те фильмы, которые мне действительно интересны, но и инициировать их появление самому. Это мало с чем сравнимое ощущение, которое мне пока очень по душе. Никогда не думал, что дорасту до продюсирования кино, а теперь у меня за плечами уже есть пара фильмов, и мы запустились еще с парой сериалов («Воспитывая Диона» и «Дэвид становится человеком», — прим. «Ленты.ру»).
Планов на то, чтобы снимать кино как режиссер, у вас нет?
Есть! Но я пока очень осторожно их строю. Хотя тот же Райан Куглер меня подначивает постоянно на этот счет. Некоторые задумки есть уже, конечно, и все равно я считаю, что с режиссурой точно лучше не торопиться. Мне еще предстоит многое узнать о том, каково быть хорошим рассказчиком историй, а без этого стать настоящим режиссером невозможно. Тем более что у меня и актерских желаний, которые пока не реализованы, предостаточно. Например, я очень хочу в жанре экшена что-то еще сделать интересное — пока возраст и физическая форма позволяют. Потому что я очень легко уже сейчас могу представить себе ситуацию, в которой для меня будет тяжко так набирать и сбрасывать вес, так накачивать мускулы, как это было необходимо для «Крида» и «Черной Пантеры». Тем более что я всегда был парнишкой довольно тощим.
Фильм, подобный дилогии «Крид» — с большим бюджетом и чернокожим актером в роли, вообще говоря, такого не лишенного плакатности и символизма супергероя (хоть и без суперспособностей), еще десять-пятнадцать лет назад было невозможно представить. Вы чувствуете, как меняется ландшафт в Голливуде, открывая больше возможностей для настоящего, правдивого и интересного черного кино?
Конечно. Другое дело, что эти изменения все-таки пока происходят очень медленно и не так уж значительно на общем фоне. Тем более что талантливые чернокожие режиссеры и актеры были всегда — и сейчас их хватает — а возможности для полноценной самореализации у них по-прежнему есть далеко не всегда. Хотя, на самом деле, диапазон ролей и проектов сейчас и несколько шире, чем в семидесятых или восьмидесятых — когда, по крайней мере в большом голливудском кино, все варианты для чернокожих артистов были стереотипными. Вообще же это очень тонкая грань — между правдивой и уникальной репрезентацией черного человека на киноэкране и чем-то, что на поверку оказывается стереотипным и упрощающим реальный черный опыт. И нам еще долго предстоит по этой грани идти на цыпочках, стараясь не скатиться в ложь и фальшь.
«Крид 2» в российском прокате с 10 января