Александр Смагин и Константин Колотов на деревянных велосипедах отправились в кругосветное путешествие. Они планируют преодолеть 100 тысяч километров, побывать в 100 странах и покорить семь горных вершин. В Сенегале Александра трижды ранили ножом. «Лента.ру» побеседовала с Константином и выяснила, зачем им все это нужно.
«Лента.ру»: Как я правильно понял, вы через Африку едете на велосипеде…
Константин Колотов: Ты правильно понял, но я начну издалека. 18 сентября 2018 года мы стартовали на двух велосипедах из Санкт-Петербурга. Эти велосипеды уникальны — они деревянные. И весь путь мы едем на велосипедах, уже побывали в 13 странах, сейчас находимся в 14-й. 25 декабря мы прибыли в Африку, переплыв Гибралтарский пролив. Проехали Марокко, проехали Мавританию и на сегодняшний день находимся в Сенегале.
Имеется в виду, что у ваших велосипедов деревянная рама или они полностью деревянные, включая обода?
Полностью деревянный велосипед — это пока задумки на будущее, конечно же, имеется в виду, что у них рама деревянная. Если быть более точным, она из бамбука.
А как такая идея вообще родилась? Деревянный велосипед имеет какие-то преимущества?
Изначально такой идеи не было, я вообще довольно далекий от велосипедов человек. А вот мой друг и напарник по этому путешествию Саша Смагин — человек куда более опытный. Он чемпион России и призер чемпионатов мира по спортивному туризму. За пару лет до старта в горах Непала мы впервые стали обсуждать идею отправиться в кругосветное путешествие. Когда об этом узнавали другие, они предлагали свои идеи. И вот среди советчиков нашелся человек, который предложил сделать для нас деревянные велосипеды. Изначально это казалось безумием, но затем мы посмотрели, как все это будет выглядеть, и поняли, что у деревянной рамы будут свои преимущества, которые перевесили другие виды рам.
Фото: Александр Смагин
Какие преимущества? Меньший вес? Прочность?
Основное назову, только вы не смейтесь: они прикольные. Казалось бы, это не так важно, но кругосветный путешественник, который, представьте, приезжает во Францию или Италию на деревянном велосипеде, сразу оказывается в центре внимания. Сразу следует миллион вопросов. Это отличный повод для общения, для знакомства, для первой коммуникации. А в чужой стране всегда проще, когда у тебя есть знакомые. У нас велосипеды не просто деревянные, но еще и под хохлому расписаны.
Это главное преимущество такого велосипеда для меня, а второстепенное — вес. Он легче, чем алюминиевый, но чуть тяжелее карбонового. Потом он действительно снижает ударную нагрузку. Когда вы едете на велосипеде пять километров в день, то это не так важно, а когда проезжаете за день 200 километров, не вылезая из седла, идет очень большая нагрузка на суставы, на позвоночник, на локтевые сгибы.
Это микроудары, но при восьмичасовом кручении педалей это сказывается негативно. Бамбуковая рама нивелирует эти удары. Я сначала в это не верил, но спустя семь месяцев путешествия могу сказать, что это действительно так.
Какой у вас примерно средний дневной пробег получается, около 200 километров?
Я бы не стал так заявлять. Такие большие пробеги у нас только в последнее время. Мы не велосипедисты, до путешествия мы ездили на велосипедах как среднестатистические граждане России, но дальних поездок у нас не было. Первые недели путешествия мы проезжали 40-50 километров, падали, закидывали ноги на потолок и думали, как же мы поедем на следующий день.
А вот уже в Африке мы начали делать марш-броски по 150-170 километров. Последние месяца два мы делаем в среднем в день стабильно по 170 километров. Это показатели обычного такого рабочего дня, при этом мы не устаем. Нам просто уже не хватает светового дня. Мы могли бы ехать дальше, но глобально в темноте мы не ездим вообще.
Переломный момент был в пустыне Сахара. Здесь бывает, когда на расстоянии 200-300 километров (максимум был в течение 600 километров) между поселениями нет вообще ничего. Ты находишься в пустыне — нет ни воды, ни магазинов, ни людей. Там просто нельзя останавливаться, поэтому нам приходилось делать очень большие перегоны, мы приноровились не останавливаться и поняли, что наш организм способен на многое.
А что вы с собой везете? Понятно, что палатки, спальники, а что еще?
В среднем на каждого приходится 30 килограммов. Что в них входит? Палатка у нас одна на двоих, самая простая, купленная в «Декатлоне» за три тысячи рублей. Продукты, которые входят в НЗ и пригодятся в экстренной ситуации в той же пустыне, медикаменты, коврики, чтобы спать. Сначала ехали с обычной пенкой, а теперь прикупили надувные матрасы и спим как короли.
Фото: Александр Смагин
Мы изначально были загружены под 45 килограммов, но быстро поняли, что много вещей с собой не нужно и не надо возить на себе лишнего. Зачем нужны двое штанов, если достаточно одних? Часть вещей раздали, и сейчас у нас 25-30 килограммов на велике у каждого. Естественно, туда входит и оборудование для ремонта велосипедов. Камеры, различные инструменты для того, чтобы поменять цепь, сами цепи — поскольку они деревянные, что-то постоянно ломается, их приходится ремонтировать.
И что чаще всего ломается?
Смешная история, мы стартовали из Питера, и уже через 100 километров сломался первый велик. И сломался так, что дальше ехать нельзя. Нам путешествовать 100 тысяч километров, а велик развалился через 100 километров. И это было такое, конечно, фиаско и очень интересный опыт. Сломались «дропы». Я не знаю, насколько вы разбираетесь в велосипедах. Я, когда стартовал, вообще не разбирался, цепь не мог поменять самостоятельно. Сейчас могу. У Саши чуть больше опыта технического, но он тоже не веломастер. А у нас вдруг просто восьмерка на колесе, и оно не крутится.
Так как велосипед сделан из бамбука, то он не стандартизирован. Зазоры где-то больше, где-то меньше — идеальный велосипед руками не сделаешь. И у Саши полетели дропы — это то место, где заднее колесо крепится к задней вилке, за счет чего оно может вращаться. Они кевларовые, и один из них каким-то образом отлетел. Мы думали, что это начало конца, а потом Саша изловчился и соорудил себе из консервной банки дополнительный дроп, и так мы доехали до Пскова.
В Пскове у нас был первый ремонт, и потихонечку-потихонечку мы наловчились, и теперь Саша сам себе меняет эти дропы, постоянно что-то у него выходит из строя. Почему-то с его велосипедом случаются все поломки, и чаще ему приходится справляться с трудностями. Ну и, естественно, проколы. В Африке их стало особенно много. В пустыне много колючек, тут вообще очень колючие растения и острые камни.
Какой у вас дальше маршрут. Вот вы сейчас доехали до Сенегала, дальше поедете на Восток, потом по Западному побережью Африки на юг. Через Нигерию и дальше?
Да, вы совершенно правы. Изначально наш маршрут должен был пройти через Мали и Буркина-Фасо, чуть ближе к центру Африки, потому что так было бы короче. Но нам повезло. Мы не слишком опытные путешественники, а встретили очень опытных ребят, которые уже не раз проезжали 100 тысяч километров, и они запретили нам ехать в Мали, запретили нам ехать в Буркина-Фасо. И как сейчас оказывается, не зря запретили. Буквально неделю назад там на границе Мали и Сенегала расстреляли 120 человек. Слава богу, что мы туда не поехали.
Фото: Александр Смагин
Нам сказали, что самый безопасный путь — по побережью. Единственное по-настоящему опасное место — Нигерия, где на побережье находятся пираты, а в глубине страны — террористы. И нам показали дорогу, по которой все это можно объехать. Теперь наша задача — на нее попасть. Из Сенегала дальше мы едем в Гвинею? Сань, в Гвинею же? (в сторону) Да, в Гвинею, мы уже получили визы. После Гвинеи будет Кот-д'Ивуар и далее по списку.
Того, Бенин, Гана и так далее…
Да-да, вплоть до Южной Африки, где мы должны быть в июне, так как там у нас запланировано участие в триатлоне Ironman. Я думаю, что мы все равно не успеем весь этот маршрут проделать на велосипедах, потому что я тут в Сенегале зубы себе сломал, а Сашу порезали, поэтому мы тут немного задержались. Скорее всего, какую-то часть мы проедем на машине или на чем-то, что поймаем. Не знаю пока, как этот вопрос решится. Но как-то точно решится, мы за это не переживаем. В общем, 2 июня будем в Южной Африке, пройдем Ironman, а уже из ЮАР поедем на север по восточному побережью Африки в сторону Танзании. В Танзании мы поднимемся на Килиманджаро.
Помимо того что мы едем на велосипедах, мы еще и альпинисты. Вот это уже наша профессиональная деятельность. И в Северной Африке мы поднялись на вершину Тубкаль. Приехали, поставили велики, надели горнолыжное оборудование и поднялись на Тубкаль. А вот в южной части Африки мы поднимемся на Килиманджаро. И дальше на каждом континенте мы будем подниматься на высочайшие вершины.
То есть вы и на Эверест будете подниматься?!
Есть такой план. Но вы понимаете, что это очень сложный подъем. У нас есть опыт восхождения на пик Ленина — это семитысячник советский. Есть другие серьезные горы за плечами, в том числе Аконгагуа (высочайшая вершина Южной Америки — прим. «Ленты.ру») и прочие. Эверест нам, наверное, по зубам, хотя это такое очень серьезное заявление, но попытку сделать можно. Кроме того, это очень дорогое восхождение. Минимум 35 тысяч долларов. Помимо того что туда долго подниматься, потом еще надо долго отдыхать после этого. Поэтому Эверест мы планируем покорять… даже не покорять, а восходить в конце. Сейчас я вам про маршрут расскажу, и вы поймете, как мы там окажемся.
Получается, что мы преодолеваем Африку, в арабские страны уходим, оттуда на Индию, проезжаем ее и уходим на Непал, там делаем остановку, дальше несколько треков вокруг Эвереста и Аннапурны, уходим в Бутан, если пустят. Это закрытая страна, и для доступа туда должно быть разрешение короля. Затем Мьянма, Таиланд, Малайзия, Сингапур, далее Суматра, Ява и Австралия.
Оттуда, если все получится, в Новую Зеландию, а если нет, то переезжаем в Южную Америку и из Аргентины с крайней точки поднимаемся до крайней точки Северной Америки на Аляске. Оттуда — в Магадан, из Магадана спускаемся по востоку России и уходим на Китай. Это некий наш план. Через Китай спускаемся к Эвересту и уже с китайской стороны заходим, потому что она более безопасна.
Фото: Александр Смагин
Мы уже были на Эвересте, но в базовых лагерях. Ледник Кхумбу все-таки достаточно опасен, мы ходили по нему, смотрели и решили, что все же не хочется его проходить. В общем, поднимаемся на Эверест — это будет заключительная седьмая гора. И оттуда уходим на Россию и завершаем путешествие в Москве. Весь план — 5-7 лет. Но, как говорят местные в Сенегале, иншаллах — как бог даст.
Будете подниматься на Косцюшко в Австралии, на Мак-Кинли — в Северной Америке…
Да-да, такой план. Я в этом ничего такого трудного не вижу. Семь вершин эти не очень трудные на самом деле. За исключением некоторых из них: того же Эвереста, той же Северной Америки. Там действительно горы трудные. Но опыт восхождения на советские семитысячники есть, а они потруднее будут. Вот Килиманджаро, например, это вообще очень легкая гора. Понятно, что про горы так тоже говорить, наверное, нельзя, но в целом… На Эльбрус Саша поднимал больше 20 групп, а Эльбрус он потруднее будет, чем Килиманджаро. На вершину Южной Америки он тоже уже поднимался.
Тубкаль очень легко дался. Это северная вершина Африки — 4174 метра. Поднимали группу семь человек, русские ребята. Все поднялись без проблем.
Два организационных вопроса. Первый: на что вы живете? Все-таки эти 5-7 лет, что вы путешествуете, нужно питаться, ремонтировать велосипеды. Как финансовая сторона вопроса у вас устроена?
Мы стартовали в путешествие с 40 долларами в кармане на двоих. Мы подготовили велики, подготовили какое-то оборудование для старта — и на этом деньги у нас закончились. Каких-то пассивных доходов у нас не было, 40 долларов, и все. В путешествии наши друзья, друзья друзей, какие-то неравнодушные люди помогли нам собрать еще какую-то сумму. Порядка 37 тысяч рублей у нас получилось. Кроме того, первое время, пока мы ехали по территории России и Белоруссии, до въезда в зону Шенгена мы не потратили ни одного рубля.
Все время мы останавливались у людей, которых мы находили через социальные сети, которых мы не знали и которые просто хотели нам помочь и нас поддержать. Они нас кормили, они давали нам еду с собой. Если бы мы взяли все, что нам давали, то до сих пор бы ее ели. В какой-то момент мы решили, что станет интереснее, если мы добавим к нашему путешествию еще и процесс зарабатывания денег. Мы начали придумывать способы, и одним из первых стали социальные сети. Мы создали закрытую группу во «ВКонтакте», куда приглашаем наших подписчиков. Там мы даем чуть больше информации о путешествии, таким образом люди начали добавляться в нее и платить 3-5 долларов в месяц.
Максимально у нас человек платит 50 долларов в месяц за доступ к нашему контенту: фото, видео и текстовый контент. Около 200 человек уже в группе, это дает нам заработок порядка 750 долларов в месяц. Это был первый основной заработок. Потом социальная сеть «Одноклассники» стала официальным партнером нашего путешествия. Мы ведем стримы и набираем в месяц примерно четыре миллиона просмотров. Это возможно благодаря сотрудничеству с приложением OK Live. Мы рассказываем о своих приключениях, показываем страны, в которых бываем. Это привлекает компании, которые дают рекламу, и в том числе с нее мы и живем.
Фото: Александр Смагин
На жизнь, честно говоря, пока не хватает. То же участие в Ironman подразумевает покупку гидрокостюмов, слотов, проживание. Это порядка 4 тысяч долларов. На это нам пока не хватает. Мы написали организаторам, просим бесплатные слоты, поучаствовать в размещении. Потихоньку-помаленьку собираем деньги. Позавчера организаторы Ironman предварительно сказали, что одобрят наше участие бесплатно, но пока еще слоты не выдали.
Второй вопрос: как вы въезжаете во все эти страны? Нужно же огромное количество виз!
У людей границы чаще всего в голове. Чтобы проехать большую часть Европы, ты просто получаешь «шенген». Дальше в Африке 95 процентов стран визы ставят либо на границе, либо оперативно в посольстве, либо для россиян эти страны вообще безвизовые. Например, в Марокко — три безвизовых месяца для россиян, Сенегал — безвизовый месяц для россиян. Ничего никому не платится.
Но самые бедные страны, как оказалось, они при этом самые дорогие, что было для меня удивительно. Например, беднейшая страна мира Мавритания — она целиком находится на территории пустыни Сахары. Въезд туда стоит 120 долларов на человека, то есть на двоих мы потратили 240 долларов. Вы даже не представляете, что это за страна! Я, когда слышал про Африку всякие вещи, что тут грязно и прочее, просто не представлял, как может быть в реальности. Это просто кошмар! Мы всю Мавританию проехали за семь дней, без остановок, — просто, чтобы уехать оттуда. Не потому, что было страшно, просто было очень неприятно там находиться. Грязь, антисанитария, ужас! И это 240 долларов.
А въезд в Нигерию стоит 220 долларов на человека, представляете?! Одна из самых опасных в мире стран — и такие деньги. Кстати, в Мавритании рабство до сих пор существует. Мы встретили там настоящих рабов — людей, которые находятся в статусе вещи. 20 процентов трехмиллионного населения страны — узаконенные рабы. Закон уже отменили, якобы они больше не рабы, но для этого им нужно написать заявление, чтобы их отпустили, а они писать не умеют.
Подарки у вас местное население выпрашивало?
Смотрите, какая интересная штука в Мавритании началась. Могу сказать, что Марокко — это очень приятная страна. Культурная, цивилизованная, там кое-где грязно, но в целом — почти Европа. А Мавритания — это уже совсем не Европа. Там всего один большой город — это Нуакшот, который является столицей страны, но там нет канализации и других прелестей цивилизации. А все остальное — деревни, где на улицы выбегают дети и требуют, подчеркну, требуют, а не просят подарки. Когда им их не дают, они кидают камни, они бегут, они догоняют, они рычат, они похожи на… с кем бы сравнить, чтобы детей не обидеть. В общем, голод и неблагоприятные условия — не для социализации человека, это приводит его в состояние «маугли».
Фото: Константин Колотов
В Саню попало несколько камней, брошенных детьми. Постоянно выбегают на середину дороги, постоянно просят, постоянно требуют. Это о детях. Ну, а в целом же в Африке очень хорошие люди. Добропорядочные, приятные, гостеприимные. Несмотря на то что тут грязно и бедно, ничего плохого о людях я сказать не могу. Кроме поведения детей, но и оно тоже объяснимо, наверное. Каких-то обид на них у нас нет, но детей мы опасались что в Мавритании, что теперь опасаемся в Сенегале.
Пока самое неприятное место — это Мавритания?
Неприятное и сложное с физической точки зрения, потому что все время едешь по пустыне. А вот в Сенегале начались приключения. Я сломал себе зуб, так что завтра поеду в Дакар к врачу.
Упали просто, как это произошло?
Нет, просто кусал и сломал. Пришло время, наверное. Ну, и на Сашу напали… Мы сейчас находимся на Розовом озере — это самая главная достопримечательность Сенегала. Очень много туристов со всего мира приезжают посетить это место. Мы остановились в кемпинге, тут очень хороший кемпинг, отличные ребята. Очень дешево, нас кормят, поят, делают все это за свой счет, в общем, гостеприимство их меня поражает. Мы провели тут уже неделю — и вчера на шестой день случился неприятный инцидент.
Мы тут параллельно готовимся к Ironman и каждый день пробегаем 10-20 километров, делаем какие-то упражнения. Саша вчера пошел на пробежку вдоль океана, пошел утром, когда я еще спал, и на него в достаточно туристическом месте напали. Нападение получилось, скорее всего, спонтанным. К нему подбежали со спины, ударили ножом, повалили на землю. Пока он осознал, что происходит, его еще два раза пырнули. Когда он понял, что от него требуют телефон, он телефон выбросил, и нападавшие убежали. Нападал один, двое стояли неподалеку.
Фото: Александр Смагин
Закончилось все хорошо, порезы незначительные, нож, видать, был тупой. Сходили в отделение полиции в местной деревне, дали показания, нас допросили. Завтра поедем в Дакар, найдем российское посольство — мы уже написали им письмо. Зайдем еще в больницу, чтобы посмотреть — проверить на всякий случай. Все-таки удары были сильные, особенно по спине и в ключицу удар пришелся сильный. Раны не глубокие, но удары сильные.
Вопрос еще по коммуникации с местными. Какие вы знаете языки, как вообще происходит общение? В этой части Африки же в основном на французском говорят…
Вы правы, в северной и западной частях Африки знают или арабский, или французский. Я не владею даже английским, мой основной язык — это русский, но этого языка достаточно, чтобы путешествовать вокруг света. До этого я путешествовал по Америке и объехал практически все штаты без знания английского. У Саши английский язык лучше, он в принципе может на нем разговаривать. Скажем, в полиции он мог объясниться, но везде, где требуется обычное человеческое общение, хватает русского и языка жестов. Когда ты чего-то хочешь или, наоборот, не хочешь, то всегда можешь это объяснить.
Знал бы я английский, мне бы это особо не помогло. Более того, из-за того что я не знаю иностранных языков, сразу начинаю общение на родном русском и просто пытаюсь донести до них свой месседж. И это зачастую эффективнее, чем Сашины попытки объясниться, когда он начинает в своей голове переводить с русского на английский, а африканцы — с английского на французский. Это скорее разделяет людей. Понять друг друга просто, на самом деле, если хочешь этого, а когда не хочешь, то и два человека, говорящих по-русски, часто не могут договориться.
Вы сказали про восхождения на семитысячники, про путешествия по Америке... Насколько вы вообще опытный путешественник, и насколько для вас нынешнее путешествие — вызов?
Как я уже говорил вначале, Саша — чемпион России и Европы по спортивному туризму, кандидат в мастера спорта. Для него восхождения — профессиональная деятельность. Я в Санкт-Петербурге занимался бизнесом, а в какой-то момент увлекся ЗОЖ. Мы с Саней начали проходить ультрамарафоны, в Финляндии участвовали в соревнованиях по суточному бегу, прошли 130 километров. Потихонечку захотелось все более серьезных вызовов. До этого путешествия я побывал в 40 странах, в каких-то из них пожил: три месяца — в Америке, два месяца — в ОАЭ, до этого еще год жил в США. То есть опыт был.
Хотелось путешествовать на велосипеде, так как это самый сложный вариант. Велосипедист вообще не защищен. Потому что когда ты путешествуешь автостопом, то хотя бы находишься в салоне автомобиля. Как только мы въезжаем в страну, о нас сразу всем становится известно. В день мы проезжаем по 150 километров, мимо нас проезжает множество машин, каждый может проследить наш путь, узнать место нашей стоянки. Мы заехали в Марокко 26 декабря, а 19 октября здесь были убиты две европейские девушки, им отрезали головы, нанесли множество ранений. Какая-то террористическая организация взяла на себя ответственность, в стране ввели чрезвычайное положение.
Фото: Александр Смагин
Мы только въехали, и к нам сразу приставили машину сопровождения, причем мы об этом не знали. Представляете, мы едем на великах и замечаем за собой хвост: старый Mercedes-Benz без опознавательных знаков. Мы остановились, машина уехала. Ситуация напряженная. Оказалось, что это местные полицейские пустили за нами машину сопровождения, и она три дня за нами ехала, пока мы не переехали в более безопасную часть Марокко.
А был еще случай, когда мы ехали из Марракеша в Агадир. Остановились переночевать в палатке, потому что до ближайшего города было очень далеко. И ночью в поле к нам подъехали три машины. Нас было нереально найти — мы поставили палатку в заброшенном здании. Вдруг в темноте мы услышали шаги и голоса, говорившие на арабском. Сердце остановилось — думали, что будет бой. Либо мы кого-то убьем, либо нас. А оказалось, что это приехал местный мэр. Представляете, целый мэр! Приехал на трех машинах с охраной. Представился, подобрал нас, отвез в мэрию, позвал своего повара, который нас кормил. Мы даже написали королю Марокко письмо об этой истории с благодарностью.
Как родные ваши отнеслись к вашей идее отправиться в кругосветку? Поддержали или просто пальцем у виска покрутили?
Мы оба мужчины холостые, поэтому отпрашиваться у жен не пришлось. Думаю, вот это было бы достаточно проблематично. Родители, конечно, переживают. Любому, особенно матерям, когда на его родного и близкого человека нападают с ножом, становится страшно — мир рушится. Родители на то и родители. Переживают, но поддерживают.
Мы каждый день созваниваемся, они следят за нами в социальных сетях. Смотрят фото и видео, читают наши тексты. Папы бодрятся, говорят, что мы молодцы и не должны опускать руки. Опыт встречи с бандитами — тоже опыт. Считаю, что нам повезло, мы вчера это отмечали. Всего лишь телефоном заплатили за потрясающий опыт, который, возможно, поможет нам сохранить жизнь в той же Нигерии. Будем внимательнее, осторожнее, серьезнее относиться к каким-то моментам.
