«Если не ты, то кто?» История россиянина, который ушел с завода и стал имамом самой северной мечети

Мусульманская диаспора Норильска составляет почти четверть населения города. Здесь же расположена и самая северная мечеть в России — Нурд Камал, ярко-зеленый минарет которой заметен на фоне озера Долгое даже в полярную ночь. Ее имам Радик Аюпович Бакиев сначала работал на местном никелевом комбинате, а потом постепенно пришел к служению Богу. «Лента.ру» расспросила его о том, как это произошло, и о трудностях работы имама в заполярном городе.

«Лента.ру»: Как вы пришли к Богу?

Бакиев: К Богу люди по-разному приходят. С малых лет я был воспитан в этом направлении. Бабушка и дедушка в нас в советское время воспитывали веру в Бога, учили соблюдать каноны, приличия — хоть какие-нибудь, это необходимо. Это время не было потеряно для нас. Я вырос в деревне, у нас там не потерялась связь поколений, она шла и продолжалась. Впоследствии я отслужил в армии, потом поработал немного на «материке» и в 1986 году приехал сюда.

А вы в этих местах родились?

Нет, я родился в Федоровском районе Башкирии, в селе Акбулатово. Семья у нас большая была — четверо пацанов, мать, отец. В 1986 году я стал работать в Кайеркане, когда он еще был отдельным городом, а не районом Норильска. В 1998 году здесь открылась мечеть. И с тех пор я начал потихонечку основательно подтягиваться в этом направлении, потому что духовная пища человеку необходима.

Это был постепенный процесс или вы в один прекрасный день поняли, что должны заниматься этим служением в качестве имама?

В то время я на производстве работал и пытался приобрести какие-то первые навыки — совершения намаза, религиозных правил, что разрешается, что запрещено… Потом в 2001 году я поступил в Российский исламский университет в Уфе. Так получилось, что тогда в моей деревне мечеть открывалась, и туда приехал человек, который оказался ректором этого университета. Он мне и посоветовал, мол, давай поступай. А я тогда работал в Талнахе бригадиром, мастером, но мечеть никогда не бросал. Едешь мимо мечети, останавливаешься поклониться Господу Всевышнему и совершить то, что он повелел.

В 2008 году мы отсюда уехали, у меня был академический отпуск, я завершил обучение и решил: дай Бог, доживу до пенсии и буду на этом [духовном] направлении работать. С того времени я на пути Всевышнего Господа. В Норильск я вернулся в 2009 году, полтора года проработал, сломал ногу, привез человека [на свою рабочую должность], но он долго не продержался. Потом я на несколько месяцев уезжал, еще одного привез, а тот через полгода сбежал. Ну и с 2014 года я тут.

То есть имамом вы стали в 2014 году?

С 2009-го, с перерывом в восемь месяцев. Срок-то достаточный для Севера. Чтобы здесь имамом работать, прямо скажу, этот город надо полюбить. Если этот город не полюбишь, то не выдержишь здесь. Да, трудности есть. Я на себе их испытал. Тут многонациональный, многоконфессиональный город. Но, что характерно, Норильск притягивает людей. Мы живем одной семьей, разобщенности нет. Я тут рядом живу, все меня знают, да и в городе в целом. Мы [мусульмане] все друг с другом общаемся, и с братьями нашими, православными, тоже. Живем на этой маленькой Земле, на которую нас Господь направил, чтобы мы совершали богослужение по отношению к нему, благочестивые поступки…

Религий же много. Религия удерживает от плохих поступков. А когда человек совершает намаз, то искренне принимает своего Господа и верит, что Господь его никогда не бросит и будет стремиться достичь его, [Бога], расположения. Довольство раба — довольство Господа — так ведь? Чтобы это заслужить, нужно приложить неимоверные усилия, трудиться надо.

А почему же тогда некоторые мусульмане начинают исповедовать экстремистские течения ислама?

Уровень образования тут играет огромную роль. Посмотрите на сегодняшний мир — почему мы сталкиваемся с определенными печальными фактами, которые тоже есть, конечно? Появляются экстремистские группировки. Откуда? От невежества, от незнания, от гордыни. Знания нужны всесторонние. Сегодня в религиозных учебных заведениях гуманитарные знания даются целенаправленно, это было необходимо. Мы чуть-чуть опоздали, но сейчас догоняем это дело.

Когда религия начала распространяться [после развала СССР], некоторые горячие головы побежали [к экстремистам], потому что у нас тогда своих кадров не было. Но сейчас, хвала Господу, хватает. Преподавательский состав укомплектован.

Эти люди бы вам сказали, что вы неправильно трактуете священные тексты.

У них в этом отношении, на самом деле, никаких знаний нет. Я всегда говорил и буду говорить: мне их жалко, очень жалко. Дети выпорхнули из гнезда, а родители им не дали самого главного наставления — нравственного. Упустили своих детей, не занимались ими. Чем ребенок занимается, с кем общается — не важно… На сегодняшний день это для нас болевая точка. Мы всегда с уважением относимся ко всем. Наши предки, которые оставили нам эту религию, веками жили в добрососедстве со всеми.

А здесь, в Норильске, есть такие?

Конечно есть. Они же приезжают сюда с «материка».

К вам в мечеть приходят?

Приходят и, когда намаз читают, произносят такие вещи, которые мы в них не вкладываем — а надо ведь быть с джамаатом, с коллективом. Вообще, горячие головы у нас не приживаются. Где-то в стороне — может быть.

Объясняли им, почему они избрали неправильный путь?

У них своя правда. Они не воспринимают, когда им начинаешь доказывать, приводить доводы. Они только свое воспринимают. Это называется гордыня, они однобоко к этому вопросу подходят. А ведь доказательная база [в исламской науке] должна быть широкой.

Берут они, скажем, один аят священной книги и не понимают смысла, о чем идет речь. Может, им кто-то дословно текст перевел, а смысл им остался непонятен. А ведь каждый аят, хадис — это ниспослание. Ниспослание по какому поводу? Отменено ли оно, соответствует ли шариату? Есть же отмененные законы. Самый больной вопрос для нас — интернет и WhatsApp. Оттуда все это идет.

Это молодые люди или постарше тоже попадаются?

Нет, нет, только молодые. Мы здесь, конечно, пытаемся им привить правильные ценности. Вот вы же, когда зашли, поздоровались. А у некоторых из них даже этого понятия нет. Вот идет он такой, у него отрешенный взгляд… Посмотришь на него, начнешь говорить, а слова мимо него пролетают. Ты, мол, говори, а я по-своему делать буду. И они же группировками ходят. Современным языком их можно сектантами назвать. Какое религиозное направление ни возьми — они есть. И у наших православных братьев тоже есть сектанты. Это происходит от незнания, гордыни и, самое главное, неподчинения законам Всевышнего Творца. Ты должен понимать их, осмысленно подходить к своим действиям. У них же действия спонтанные, непродуманные.

Каким же образом это понимание прививать? Как вы это делаете?

Здесь у нас есть учебный класс, и преподаватель с учениками этими вопросами в том числе занимается. Есть предмет акоид, вероубеждения — у них это хромает. Предмет фикх — законы шариата, которые они неверно интерпретируют. Начнет один такой кричать про шариат, а ему объясняешь, что шариат — это свод законов, который мы должны выполнять неукоснительно. А они берут одну его часть, а другую отрицают. Священник же говорит ему: ты должен брать все в целом, охватить и выполнять беспрекословно. Где легче, они выполняют, а где тяжело — нет.

Мы многократно говорим: знания, знания и еще раз знания. Зацепятся за высказывание, опубликованное в какой-нибудь брошюрке, и начинают обзывать, оскорблять людей. Это ни в коем случае делать нельзя. В религии ислам нравственное воспитание играет главенствующую роль. И, знаете, у них и искренность тоже отсутствует. Да, среди молодежи непочатый край работы.

Как мы к этому пришли? Почему молодежь радикализируется?

В 90-е годы образовался идеологический вакуум. Государственные институты на это смотрели сквозь пальцы, и на нас посыпалась разная информация со всех концов, как говорится, «по заявкам трудящихся». И пошло-поехало. Проверенные ли знания, достоверные ли они, никого не волновало.

У них какая цель? Сейчас-то мы знаем — расколоть, разрушить Россию и отдать в рабство. Посмотрите, что творится у наших братьев на Украине. Веками же жили, узами сплетены были, а сегодня что? Пытаются нас ссорить. В Крыму хоть люди здравомыслящие, начали об этом задумываться и пришли к единому мнению — провели референдум, вернулись в родную гавань. Неоднократно наш президент Владимир Владимирович говорил: «Самая большая наша ошибка — это разрушение Советского Союза».

Он сказал, что «кто не жалеет о распаде СССР, у того нет сердца, а у того, кто хочет его восстановления в прежнем виде, у того нет головы».

Да, конечно, прошлое уже не вернуть — многие исламские ученые над этой мыслью работают… Но, посмотрите, в Норильске представлен весь Советский Союз. Мы живем дружно: таджики, узбеки, киргизы, азербайджанцы. Завтра в пять часов наша маленькая мечеть будет полна народу, места хватать не будет. А по праздникам и весь двор заполнен.

Насколько велика мусульманская община Норильска?

С каждым годом увеличивается, в процентном соотношении не скажу, но очень много.

И мечеть одна.

Да. У нас в Талнахе есть молельная комната, но мечеть одна.

Хватает ее или еще нужно?

Не хватает, ясное дело. Но понимаете ведь, что содержание мечети влетает в копеечку.

А на какие деньги существуете?

На пожертвования. Деньги соберем, что-то отремонтируем… В 2014-2015 годах, когда ремонт делали, обращались в комбинат [«Норникеля»], они нам всегда помогают. Но все равно все это очень дорого. Здесь самое главное — бережливость, не расточительство. Да и людям всегда объясняем: расточительство — это харам, запрет.

Вторая мечеть, впрочем, не помешала бы. Вот, Талнах — большой город… Но, опять же, нужны средства, этим должен кто-то заниматься. Здесь очень тяжело, очень. Если проживете здесь полгода, зиму переживете, посмотрите на все это дело — страшно станет.

А эти условия укрепляют вашу веру или, наоборот, испытывают ее?

Мы проходим испытание в этом мире всегда, веры в Господа Всемилостивого. Условия жизни на самом деле сближают, это очень хорошо. Иной раз попросишь русских ребят почистить снег — они это делают с радостью. «Дом Господа — это дом Господа», говорят, они прекрасно это понимают.

Живем-то в маленьком городе… Норильск — здесь все знают друг друга. Когда ребята задают вопрос, мол, сколько вам лет, я отвечаю: «Мне 31, просто приплюсуйте еще столько же». Тяжело, конечно, но, значит, судьба такая у меня. После того как я производственную деятельность закончил, стал имамом, значит, так надо было. Мы покорные. Мы рабы Господа, всегда подчиняемся его законам.

Эту мечеть начали строить еще в 1993 году. Как это все происходило?

Фактически она начала строиться в 1992 году предпринимателем Митхадом Бикмеевым. Это его затея, многие известные люди в строительстве участвовали — бывшие директора комбината Джонсон Хагажиев и Анатолий Васильевич Филатов (он уже умер, очень порядочный человек был).

Среди других городов России — которые, как мы называем, на «материке», — похожего на Норильск нет. Да, здесь тяжелые климатические, экологические условия. Впрочем, в последнее время мы стали жить лучше. Живем сплоченно, трудности переносим вместе. Главное, есть духовное богатство, которое люди приходят приобретать сюда. Среди нас и русские ребята есть. Девушка недавно вот приходила. Мы никого не принуждаем. Люди приходят, ознакомляются со всем…

Русские приходят в мечеть действительно в поисках Бога или какой-то экзотики? Почему русские делают выбор в пользу ислама?

Возможно, из чистоты помыслов. Бог же един. Иисуса мы считаем величайшим пророком и всегда относимся с уважением к христианам. Ведь пророк Мухаммед говорил: «Иса — мой брат». Главное же — единобожие, просто у христиан законы Божьи другие. Поэтому, когда к нам приходят русские, мы стараемся поначалу в дебри теологии не лезть. Мы им говорим, что эта тема закрытая: просто Бог один, и мы ему поклоняемся, просим помощи. Нет у него равных, а пророки все едины и поклонялись единому Богу. Мы не задаем им вопросы, мы всегда объясняем, в чем разница между православием и исламом.

Я просто замечал, что в Москве многие девушки принимают ислам потому, что встречаются с парнем мусульманином.

Не знаю… Наверняка некоторые из них это делают искренне. У меня же тоже смешанная семья, внук растет, невестка у меня русская. Живем душа в душу, чего делить? Внук пяти лет растет… Сейчас семейные ценности должны во главе угла стоять: не вреди другому, совершай благочестивые поступки, отстраняйся от запретного, от спиртных напитков, от прелюбодеяний… Все же это необходимо соблюдать. Именно религия удерживает раба Господа от необдуманных поступков. Разум должен присутствовать.

Русские девушки к нам приходят осознанно. Пускай живут, пусть нас, россиян, побольше будет. Потому что сами знаете, рождаемость у нас — болезненный вопрос. Иной раз кричат: ислам наступает! Скоро русских не будет! Все будет, все останется, это пустые слова. Дай Бог, конечно, чтобы между нами дьявол не прошел, чтобы нас не пытались разлучить. Но корни-то у нас одни — Россия, она великая. То, как мы мирно сосуществуем с другими нациями, — пример для подражания во всем мире.

Какая сама главная проблема у имама, перед которым такое большое и разнообразное мусульманское сообщество?

Самое главное — это чтобы между людьми мир был, взаимопонимание, уважение, веротерпимость. Бывают, конечно, и тяжелые минуты — только уповаешь на Господа Всемилостивого, просишь помощи. Потому что здесь многонациональный город. Мои братья православные говорят иногда: вам тяжело! Да, тяжело, и особенно тяжело имаму мечети, потому что есть законы Господа и есть обычаи народов. Все это надо совместить.

У некоторых ведь бывает природная склонность к верховенству, гордыня. Это тоже приходится утихомиривать, объяснять ему, что религия ислам не велит совершать такие поступки, а наоборот, с уважением к любому человеку относиться. Перед Господом мы все равны. Что говорит Господь? «Поистине, перед Господом самое главное и уважаемое — богобоязненность». Богобоязненность в сердце вырабатывается годами. Всю жизнь служишь Господу единому, Творцу. Потому что жизнь — она короткая, и здесь, в Норильске, бывают, конечно, и тяжелые моменты. Бывает, думаешь, а надо ли тебе это? А потом размышляешь: а если не ты, то кто?