«Ели много икры и пили много водки» Алан Парсонс о поездках в Россию, ссоре с Pink Floyd и жизни после смерти

10 июня легендарный британский музыкант, режиссер и продюсер, обладатель премии «Грэмми» Алан Парсонс выступит на сцене Crocus City Hall в Москве. Единственный концерт пройдет в рамках мирового гастрольного тура в поддержку альбома The Secret — первого за 15 лет. Накануне приезда в Россию Алан Парсонс дал эксклюзивное интервью «Ленте.ру».

Когда в Москве было уже 8 вечера, в Санта-Барбаре (Калифорния), где постоянно живет музыкант, наступило утро. Мой звонок застал Алана Парсонса за завтраком, и под ворчание жены Лизы он согласился предоставить на интервью не больше 15 минут. В результате мы говорили 25 минут, за которые я успел выяснить, как Алан «крутил ручки и нажимал на кнопки», создавая уникальный звук альбома The Dark Side of the Moon группы Pink Floyd, тайну «Сицилианской защиты» — одиннадцатого «потерянного» альбома The Alan Parsons Project, почему группа не играла живых концертов, из-за чего ушел Эрик Вулфсон и что ждет прогрессив-рок в будущем. Поговорили о политических взглядах Роджера Уотерса, машинах и вертолетах Ника Мэйсона, Эдгаре Алане По, Стивене Уилсоне, о России, поездах, водке с икрой и многом другом.

«Лента.ру»: Доброе утро, Алан, давайте начнем с мифологии. В 70-х годах в СССР была распространена романтическая легенда о вашем участии в работе над альбомом The Dark Side of the Moon группы Pink Floyd. Согласно этой легенде, именно вы были создателем уникального звучания альбома, но ваше имя даже не было упомянуто на обложке. Более того, Дэвид Гилмор весьма пренебрежительно отозвался об этой работе, мол, «ручки крутить и на кнопки нажимать может каждый». Вы обиделись и, решив всем показать, на что способны, за три дня записали альбом Tales of Mystery and Imagination, который стал большим хитом. Так гласила народная молва, а как было на самом деле?

Алан Парсонс во время выступления The Alan Parsons Live Project

Фото: L. Paul Mann

Алан Парсонс: Все было не так. Совершенно не так... Ну или почти совершенно не так. Я действительно работал над альбомом The Dark Side of the Moon в качестве инженера звукозаписи, что и было указано на обложке: Alan Parsons — recording engineer, Peter James — assistant engineer.

Мой первый альбом Tales of Mystery and Imagination никак не связан с «Темной стороной Луны». На его запись я потратил не три дня, а шесть месяцев, и он стал первым альбомом в рок-индустрии, на котором инженер звукозаписи, продюсер, автор и артист были представлены в одном лице.

Что касается слов Гилмора, то Дэвид действительно где-то в интервью оговорился «о ручках и кнопках», но Ник (Мэйсон) и Роджер (Уотерс) всегда высоко ценили мою работу. Они предложили мне стать звукоинженером на их следующем альбоме Wish You Were Here, а также работу постоянного звукооператора на живых выступлениях группы. Я отказался, потому что в то время у меня уже появился собственный успешный проект The Alan Parsons Project. Что же касается моих реальных обид, то повод для этого был — меня не пригласили делать surround sound версию The Dark Side of the Moon. Этого я простить им не мог. Вот как все было на самом деле. Интересно, откуда берутся подобные легенды?

В СССР рок-музыка была очень популярна, но у советских меломанов имелось не так много возможностей получать достоверную информацию, в основном это были слухи, а на их почве как раз и возникали народные легенды.

Буду рад, если ты наконец-то развеешь эту легенду и расскажешь о том, как все обстояло на самом деле.

Считайте, что этот миф я уже развеял… Но вы же позже встречались с музыкантами группы Pink Floyd, как складывались ваши отношения?

В 2004 году я записал альбом A Valid Path, на котором Дэвид Гилмор сыграл на одном из треков. В последний раз я его видел лет десять назад, но иногда мы разговариваем по телефону.

С Ником Мэйсоном у меня хорошие отношения. Я был у него в Лондоне в конце 2017 года…

Он катал вас на своих коллекционных автомобилях?

(Смеется) Да… У него большая коллекция редких автомобилей и несколько вертолетов. У Ника есть лицензия пилота вертолета, и он сам летает по стране. Ник — симпатяга, он всегда внимательно следит за тем, что я делаю.

А вот с Роджером Уотерсом у нас вышло небольшое недопонимание… Скорее, даже весьма большое недопонимание из-за его политической позиции по Ближнему Востоку. Он пытался отговорить меня от поездки в Тель-Авив (Израиль), но я это проигнорировал. Собираюсь туда поехать в июне. Концерт назначен, кажется, на первое июня. Роджер уже не раз пытался препятствовать выступлениям различных музыкантов в Израиле из-за своих симпатий к Палестине. А я считаю, что политику нельзя смешивать с искусством.

Почему в качестве материала для своего первого альбома вы использовали произведения Эдгара Алана По?

Мы с Эриком Вулфсоном — моим партнером по The Alan Parsons Project — в то время очень увлекались жуткими фантазиями Эдгара По. Его произведения удачно экранизировались, и мы посчитали, что они должны хорошо лечь на музыку. Полагали, что проза и стихи Эдгара По очень музыкальны. В этом мы оказались правы, людям наша работа понравилась.

В чем секрет столь быстрого успеха группы The Alan Parsons Project?

На самом деле The Alan Parsons Project не был группой в традиционном понимании этого слова. Это был чисто студийный проект двух людей — Алана Парсонса и Эрика Вулфсона, в который мы приглашали сессионных музыкантов и работали с ними. Это было очень удобно, потому что мы могли приглашать разных людей под разные задачи. Всего с 1976 по 1987 год с нами работало около 30 музыкантов.

Что же касается секрета нашего успеха, я думаю, что этому способствовало стечение обстоятельств. Мы начали работать, когда прогрессив-рок вошел в моду. Мы делали концептуальные альбомы, и это считалось хорошим вкусом. Мы выпустили альбом I Robot одновременно с фильмом Star Wars, и это ему очень помогло с продвижением.

Алан Парсонс и Эрик Вулфсон. Иллюстрация к альбому Tales of Mystery and Imagination

Изображение из собрания П. Каменченко

У меня в коллекции десять классических альбомов The Alan Parsons Project, и я их до сих пор слушаю. Сегодня слушал Pyramid — третий и мой любимый. Первые два ваших альбома имели литературную основу — Эдгар По и Айзек Азимов, а как появилась «Пирамида»?

Вначале мы собирались сделать альбом о колдовстве — Witchcraft (W-I-T-C-H… — Алан диктует по буквам). Основными темами должны были стать мистика, паранормальные явления, черная магия… Нас тогда все это занимало. Но в 1978-1979 годах очень популярна стала тема пирамид. Сила пирамид, их особая аура, энергетика. Внутри пирамид люди заряжались космической энергией, приносили туда разные предметы, спали на пирамидах. Египетская культура вошла в моду. И тогда мы решили, что нам следует сконцентрироваться именно на пирамидах, а не на паранормальных явлениях вообще. Что и сделали.

А вы знали, что ваш альбом Gaudi был издан в СССР на фирме «Мелодия» в 1989 году большим тиражом?

Да, я слышал об этом, но такой пластинки у меня нет. В других странах Gaudi вышел на два года раньше, в 1987-м.

У меня остался с тех пор виниловый экземпляр этого альбома на «Мелодии», могу вам его подарить, когда вы приедете в Москву.

Спасибо, это было бы отлично.

Почему The Alan Parsons Project никогда не выступал вживую и почему в 1990 году вы расстались с Эриком Вулфсоном?

Эрик Вулфсон был очень скромным и домашним человеком. Он не любил публичность, ему нравилось подолгу возиться над записями и совершенно не привлекала гастрольная жизнь. Мы были чисто студийным проектом, и нас это вполне устраивало.

В 1990-м году мы с Эриком начали работу над альбомом Freudiana, посвященном Зигмунду Фрейду и его методу психоанализа, но очень быстро стало понятно, что это уже не альбом The Alan Parsons Project, а театральный мюзикл, который и был поставлен в Вене год спустя. Практически весь материал написал Эрик Вулфсон. Эрик увлекся театром и позднее поставил мюзиклы «Гауди» и «Эдгар Алан По», основанные на наших совместных работах.

После ухода Эрика группа The Alan Parsons Project официально прекратила свое существование, поэтому, когда три года спустя мы решили поехать в свой первый тур по Европе, то изменили название на The Alan Parsons Live Project. Но, по сути, это были все те же музыканты, кто работал со мной и Эриком раньше.

Расскажите о таинственном одиннадцатом «потерянном» альбоме Sicilian Defence. В официальной дискографии The Alan Parsons Project его нет, но в 2014 году этот материал неожиданно всплыл в бокс-сете The Complete Albums Collection фирмы Sony.

«Сицилианская защита» — это шахматный термин. Эрик Вулфсон хорошо играл в шахматы, и это он придумал название. Но это не тот альбом, который нам бы хотелось сделать. У нас был конфликт с фирмой грамзаписи, и по контракту они требовали от нас записать еще один альбом. Мы сели в студию и сделали работу за три дня. Но это было всего лишь выполнение наших контрактных обязательств, и материал не должен был стать серьезным релизом. Я не слышал его больше 30 лет, а когда послушал, подумал, что это не так уж и плохо — коллекция инструментальных демо, которые однажды могли бы увидеть свет как правильные песни. Я понимаю, что это фрагмент нашей истории, но как альбом мне он совсем не нравится.

А какой альбом ваш любимый?

Tales of Mystery and Imagination и еще мне нравится The Turn of a Friendly Card, особенно одноименная с альбомом сюита.

Алан Парсонс и Эрик Вулфсон. Фото из альбома Eve

Изображение из собрания П. Каменченко

Несколько дней назад я разговаривал с Дэвидом Брайаном — клавишником группы Bon Jovi, и он сказал, что время простой музыки, такой как рэп и хип-хоп, уходит, и люди вновь начинают интересоваться более сложной музыкой. Что вы об этом думаете?

У всего есть конец. Я не люблю хип-хоп и рэп, мне не нравится бит, который там используется, и я надеюсь, что это увлечение скоро пройдет. Музыка должна развиваться, а не деградировать в примитивные формы. Я согласен с парнем, о котором ты говоришь, и надеюсь, что доживу до того времени, когда люди вновь начнут слушать нормальную музыку.

А каким вы видите развитие рок-музыки и прог-рока в дальнейшем?

Рок еще далеко себя не исчерпал. Он жив, и мы наверняка увидим еще немало интересных поворотов в этой музыке. В России знают Стивена Уилсона?

Да. И Porcupine Tree, и его сольные проекты хорошо у нас известны. Недавно Стивен приезжал в Москву и уже не в первый раз.

Мне очень нравятся его работы, он невероятно одаренный человек, вокруг него собираются очень талантливые молодые музыканты. Мы сделали вместе альбом The Raven that Refused to Sing. Я был там продюсером и инженером звукозаписи. Полагаю, направление, в которым он движется, очень перспективно.

Вы уже бывали в России, какие впечатления?

Мне очень понравилась Россия. В 2005 году мы выступали в Москве и в Петербурге. Мы тогда ели много икры и пили много водки. (Смеется) Ехали на поезде из Москвы в Санкт-Петербург и всю дорогу пили водку и ели икру. А один русский бизнесмен так напился, что на остановке выпал из поезда и не мог подняться назад. Его пришлось заносить, как чемодан. (Смеется)

Такое случается, но теперь у нас появились очень быстрые поезда, которые идут практически без остановок, так что на водку с икрой времени у вас будет меньше. Расскажите, что мы услышим на концерте?

Будет много материала из последнего альбома The Secret, вышедшего в 2019 году. Вы легко сможете найти его в сети, если еще не слышали. И, конечно, мы сыграем старые хиты, такие как Eye In The Sky, Stereotomy…

The Raven?

Эта песня войдет в попурри, которое мы обязательно исполним. Обычно мы играем его в конце программы.

Мой последний и уже традиционный вопрос. Вы верите в бога, в рай и ад, в жизнь после смерти?

Я агностик и не принадлежу ни к какой религии. Но есть много вещей, которые я не могу осознать: как появилась Вселенная, где начало и конец времени и пространства, как устроен человек… Я думаю, что это великая тайна, которую человеческая наука не в силах постичь. Но я не верю в бога и не придерживаюсь какой-то определенной религиозной системы.

А в жизнь после смерти верите?

В жизнь после смерти я не верю — ты заснешь и ничего больше уже не будет.