Датский актер Мадс Миккельсен прошел путь от второстепенной роли в культовой криминальной драме «Пушер» до съемок в масштабных «Звездных войнах», получил роль во франшизе «Мстители» и даже превратился в злодея бондианы в «Казино Рояль». Теперь же звезда «Ганнибала» и «Охоты» принял участие в разработке видеоигры — он стал одним из персонажей Death Stranding от Хидео Кодзимы. Артист рассказал «Ленте.ру» о задумках японского геймдизайнера, своей роли в игре, а также раскрыл секрет угрожающего взгляда в «Ганнибале» и порассуждал о возможном продолжении сериала.
«Лента.ру»: Итак, вы в видеоигре — должно быть, необычный опыт для вас.
Мадс Миккельсен: Определенно! И не так много актеров занимались подобным ранее. Но сейчас это становится все более популярным, так что, я думаю, им всем придется привыкать к новым реалиям.
Насколько это сравнимо с актерской работой в кино?
Это была настоящая актерская работа, полностью. Главное отличие заключалось в том, что обычно нам дают сценарий, который мы читаем от начала до конца, понимаем всю историю и обсуждаем с режиссером, можем ли мы что-то изменить и все такое. Здесь же не было ничего подобного, даже полноценной истории с началом и концом. Вместо этого была идея игры, вселенной, был концепт-арт, некое видение всего. А куда это все приведет, мы не знали. Это будут решать игроки.
Для нас подготовили сценарии отдельных небольших сцен, через которые зрителей немного знакомили с персонажами. Ну а мы постарались сыграть в них, как делаем это в фильмах, как профессиональные актеры, чтобы зрители поверили в этих персонажей.
Как проходили съемки?
Было много 3D-сканирования, нас одевали в зеленые «суперменские» костюмы, на голову перед лицом вешали камеру, которая записывала движения рта и глаз. Но мы не обращали на это внимания, фокусируясь на взаимодействии друг с другом.
Скриншот: компьютерная игра «Death Stranding»
Хидео Кодзима — не кинорежиссер. Его подход к работе с актерами сильно отличался от того, к чему вы привыкли?
В какой-то степени да. Он, как это обычно бывает, рассказывал о сцене, объяснял, как он ее видит, — у него для этого был стенд с концептом, — так делают все режиссеры. Потом мы несколько раз снимали сцену. В фильме, если сцена получается не очень удачной, ты переснимаешь ее снова и снова. А здесь было не так. Например, на нас висели эти камеры, и иногда мы сталкивались ими друг с другом. Очень сложно было приближаться к другому актеру. Его же это вообще не волновало — он все исправлял при помощи анимации и 3D-графики. Для нас это было необычно — мы же ********** [накосячили]. А он говорит: «Да не, все нормально».
Вы, как профессиональный актер, чем-то ему помогали?
Он все-таки привык работать с персонажами, которых создает сам на компьютере. А тут он видит нас — и, мне кажется, его вдохновляло то, чем мы занимаемся в кино. И, возможно, поэтому он выдумывал новые идеи, — и это самое главное, что мы могли для него сделать. У меня точно не было никаких советов для него — все же это его мир.
Фанаты в России постоянно называют его гением, это уже в мем превратилось.
Я не уверен, что такое гений, и я не эксперт в его работе. Но мне кажется, что вокруг него какая-то особая атмосфера. Он настолько уверен в том, что создает, что, когда он объясняет мне эти вещи, я теряюсь, потому что не понимаю их. А потом он показывает мне, что у него получается, — и я просто с ума схожу. То, что он делает, — просто безумие. И нужно быть гением, чтобы такое получалось. Поэтому в своем мире Кодзима, безусловно, гений.
Возможно ли, что то, чем вы занимались с Кодзимой, в будущем ждет все многобюджетные фильмы?
Это определенно будет развиваться и внедряться все больше и больше. Но также останутся фильмы без спецэффектов, низкобюджетные ленты. Это новый подход, и он не поглотит мир кино, но точно вдохнет в него новую жизнь и будет использоваться в будущем. Раньше все боялись Netflix, боялись телевидения, боялись кинематографа — «что же теперь будет с театром?» Все это будет расти, соединяться и порождать нечто новое.
Хидэо Кодзима
Фото: Theo Wargo / Getty Images for Tribeca Film Festival
Мы ничего не знаем о вашем персонаже в Death Stranding, Клиффе, — и вам, скорее всего, ничего нельзя про него рассказывать. Тогда такой вопрос — что вы чувствуете по поводу своего героя?
Я чувствую, что хочу пройти всю игру. Это неудивительно — думаю, мне можно это сказать, — чем дольше вы играете в нее, тем больше вы узнаете о персонажах. Что сперва кажется одним, может перевернуться с ног на голову. В случае всех персонажей. И в этом — прекрасная особенность игры. Это как разница между тем, что вы знакомы с человеком одну неделю или знаете его уже год.
Даже если ваш персонаж не окажется злодеем, — Кодзима сам ведь говорил, что в его проекте их вообще не будет, — в трейлерах его презентуют именно как угрозу. В вашей карьере это далеко не впервые — почему вас так часто берут на роли плохих парней?
На самом деле, гораздо больше людей хотят, чтобы я играл хороших парней. Плохих я чаще всего исполняю в американских фильмах — мы из Европы, у нас у всех есть акценты, и эти акценты для них довольно экзотичны. И поэтому там мы играем злодеев. Вы знаете, — русские это делают, немцы это делают.
Я бы сказал, что дело не только в акценте — у вас есть способность смотреть на человека с минимумом мимики, и это будет выглядеть угрожающе.
Но это удается, только если телесериал или фильм это позволяет. Если у вас были сцены, в которых вы доказали, на что способен ваш персонаж, то в этом случае у вас появляется козырь в виде угрожающего взгляда. Зритель сразу понимает: «О-о, сейчас что-то будет». Если такого преимущества нет, то приходится творить все подряд. Это вещь, которую не всегда получается осуществить, но когда это выходит — это красиво.
О чем вы думали в такие моменты? Например, когда в «Ганнибале» смотрели на героя Лоуренса Фишберна.
У нас таких сцен было множество. Если, к примеру, персонаж Лоуренса отворачивается в сторону, то Ганнибал, как я пытался это передать, смотрит на него с неким чувством голода (смеется). В этом прекрасная особенность телесериалов, у тебя есть много времени, чтобы развить своего персонажа. Моему Ганнибалу очень-очень нравился Джек Кроуфорд, но он также знал, что в конце концов от него придется избавиться.
Кадр: сериал «Ганнибал»
Из всех антагонистов, которых вы играли, какая роль оказалась самой сложной?
Я считаю, что сложнее всего играть роль, которая не очень хорошо прописана. В этом случае легко попасть в тупик. Если же персонаж прописан качественно, это может показаться сложным, но не обязательно окажется правдой — всегда есть возможность опереться на крутой сценарий. Ганнибал был прописан суперкачественно, и при этом оказался большим вызовом для меня — по массе причин. Много разных языков, познаний в психологии, искусстве, в чем угодно. А также над нами все время висел дух Ганнибала в исполнении Энтони Хопкинса, который довел своего персонажа до совершенства. Поэтому нам необходимо было найти что-то свое. Мы не хотели полностью отходить от оригинального персонажа, но все же хотели сделать его отличным. Вот это было очень сложно, но, мне кажется, в итоге у нас получилось. А то, насколько фантастически Ганнибала сыграл Хопкинс, оказалось не препятствием, а вдохновением.
Раз уж мы обсуждаем «Ганнибала» — режиссер Брайан Фуллер уже не раз поднимал тему с четвертым сезоном сериала. Как вы к этому относитесь?
Разговоры об этом уже давно идут. В прошлом году мне показалось, что мы приблизились к тому, чтобы запустить проект, но ничего не случилось. Я думаю, мы вполне можем подождать, сама история с легкостью может подождать. Ее получится возобновить и по прошествии многих лет, я в этом уверен. Я очень надеюсь, что нам удастся это сделать, потому что работать над «Ганнибалом» нам всем очень нравилось. Думаю, если проект возобновят, все с радостью согласятся в него вернуться.
Вы уже не раз снимались в авторском кино, в блокбастерах, сыграли в сериале, в фильме от Netflix, теперь вот — в видеоигре. Есть еще что-то новое, что вы хотели бы попробовать?
Я бы с удовольствием сыграл с Месси в футбол в Барселоне. Дайте мне шанс, я это сделаю.
А срежиссировать свой фильм?
Я часто об этом думаю. Но у меня уже есть возможность участвовать в создании проекта — меня часто приглашают на обсуждение сценария, так что я уже вношу свою лепту, и при этом не несу ответственности за все. Меня это устраивает.
Мадс Миккельсен представил Death Stranding на фестивале Comic Con Russia, который проходит с 3 по 6 октября в Москве
