«Мы готовы умирать без пафоса» Ополченец ЛНР — о наступлении украинской армии и настоящих защитниках России

«Лента.ру» публикует вторую часть интервью с военнослужащим батальонной разведки 4-й бригады ЛНР Владленом Татарским. Он подвергся жесткой критике в ЛНР и ДНР за участие в телепередаче «Окопная правда» на канале «Россия 24», где встретился и мирно пообщался с ветеранами Вооруженных сил Украины. Патриоты самопровозглашенных республик чуть ли не обвиняют его в предательстве из-за призывов выслушать обе стороны конфликта и прекратить войну любой ценой. В беседе с корреспондентом «Ленты.ру» Татарский объясняет свою непопулярную точку зрения, рассуждает о слабостях украинской армии и рассказывает об отношении Донбасса к России.

«Лента.ру»: Ждут ли в Донбассе приказа о наступлении?

Владлен Татарский: Обычно те, кто готовы начать наступление, в данный момент не служат. Или это неадекватные с военной точки зрения люди. Они не владеют обстановкой. Наступления сейчас не может быть ни по политическим, ни по военным причинам.

О политике поговорим позже. А что вас не устраивает в вооруженных силах ЛНР? Кстати, что вы думаете о запрете ответного огня по позициям объединенных сил (Операция объединенных сил — ООС)?

Ответка по врагу на самом деле есть. Это просто у нас работает странный режим секретности. Я считаю, что если об ответке публично говорить, то это поднимет моральный дух наших бойцов. А по поводу того, что меня действительно не устраивает... Как военнослужащий я бы вспомнил слова дедушки Ленина о том, что военному делу надо учиться надлежащим образом. Что он имел в виду, я понял только сейчас. Есть тут формалистика, отсутствие реальной боевой подготовки, втирание очков начальству и шаблонность.

Фразу Ленина я написал бы на каждой казарме и в штабе. Надо создавать новые методички, внедрять современные тактические приемы. И чтобы штабы суммировали полевой опыт и быстрее доводили его до личного состава и проверяли его применение. В этом и главная проблема Народной милиции. Надо полностью реформировать боевую подготовку. Еще мне становится стыдно за наши спецслужбы, когда СБУ похищает людей в наших городах.

Недавно бывший министр обороны ДНР Игорь Гиркин (Стрелков) в каком-то интервью заявил, что состояние Народной милиции плачевное, а ВСУ способны провести успешное наступление. Так ли это на самом деле?

Лучше я приведу примеры. После Дебальцево ВСУ (Вооруженные силы Украины) предприняли несколько попыток наступлений. В августе 2015 года решили силами усиленной роты, в том числе и отрядом «Правого сектора» (запрещена в РФ), совершить прорыв в Новой Ласпе, что в зоне ответственности 1-й бригады ДНР. Они потеряли танк, автомобили и людей. Ничего у них не получилось. Дальше — атака под Светлодарской дугой в июне 2016 года закончилась фиаско. В декабре ВСУ захватили опорник «Кикимора», пожертвовав за полтора метра леса 25 убитыми и 75 ранеными. Трудно представить себе потери украинской армии при крупномасштабном наступлении!

В июне 2017 года попытка прорыва была в районе Желобка на территории ЛНР; 93-я бригада, усиленная спецназом, попыталась овладеть частью поселка. Неудачно. Желобок защищал небольшой отряд ополченцев батальона «Призрак», всего-то восемь человек. И именно артиллерия «Призрака» — не российская с ее спутниками — размотала наступающие силы. Огонь был такой мощный, что «укропы» не выдержали и убежали, бросая личное оружие, которое мы потом собирали. Лично мне достался подствольник (подствольный гранатомет) с трезубцем и инициалами «ВО». Бои за опорный пункт «Алмаз» в Желобке привели к тому, что начали эвакуировать людей из Авдеевки. Развернулись сильные позиционные бои с применением артиллерии. В итоге наши его все же потеряли, но «укропы» поняли, что продвигаться вперед они не смогут.

Выходит, что все не так плохо.

Стрелков постоянно рассказывает о том, что в вооруженных силах ЛДНР все плохо. Но было ли все хорошо, когда только собиралось ополчение? Он вышел из Славянска 5 июля 2014 года, пришел в Донецк и попытался стать командующим всеми ополчениями. Кто-то признал его власть, а кто-то, как батальон «Восток», нет. И по факту, ополчение затем отдало большие территории противнику. Бои начались уже в Шахтерске, в Ясиноватой, попала в окружение Горловка. Был перерезан путь из ЛНР и ДНР. Получается, что ополчение действительно было в плохом состоянии.

И что с тех пор изменилось?

Когда он руководил в Донецке, там не было главного для армии — единоначалия. Поэтому сложно оценить его полководческий талант. Но учитывая то, что Стрелков не оканчивал Академию Генштаба и никогда не командовал батальоном, он воевал талантливо. Проник на территорию государства с 52 людьми и вышел из окружения со сколоченным подразделением, с техникой и вооружением. Славянск удерживался 85 дней в боях с СБУ, «Омегой», Нацгвардией и десантниками. Под огнем артиллерии, «Градов» и ударами авиации.

Но бойцы не ностальгируют о нем. После ухода Стрелкова прошли годы, и сегодня за Донбасс воюет уже другое войско. Многие бойцы пришли в 2016-2018 годах. Стрелков, как и всякая историческая фигура, противоречив. Кто-то фанатично ему предан, а кто-то обвиняет его в продажности и в чем угодно. Мое личное мнение — за то, что произошло после Славянска, не нам его судить.

Что скажете о проблемах противника? Украинские СМИ, например, частенько хвастались успехами.

ВСУ применяют тактику жабьего броска — отхватывают куски серой зоны. Там, где нет Народной милиции ЛНР, им удается продвигаться. Летом 2018 года они зашли в Чигири в ДНР, но и оттуда ушли — их задолбали обстрелами. Если они наталкиваются на сопротивление, идут тяжелые бои. Можно бесконечно приводить факты и контраргументы, но где бы ВСУ ни ставили задачу прорыва, у них это не получилось.

Что ж так?

В бригадах Киева большой некомплект личного состава. Как говорил бывший заместитель начальника Генштаба ВСУ, их армия даже не рабоче-крестьянская — туда пошел асоциальный элемент, маргиналы. А это критически важно для дисциплины. Война — это работа. Если плохо работать, то ничего не выйдет. И классно, когда армия рабоче-крестьянская, которая и окопы роет, и обращается с техникой, перенося все тяготы и лишения службы.

Плюс армию делает не количество людей и вооружения. Это и решительный генералитет. Таких генералов в ВСУ нет, чтобы послать на смерть войска и взять на себя за это ответственность. ВСУ — это же русская армия, ведь их высшее руководство оканчивало советские училища. Так что все недостатки, которые приписывают корпусам Народной милиции, идентичны и у ВСУ. Нет смысла говорить об упущенных возможностях Донбасса 2014 года. Тогда и украинское командование проявило себя не очень энергично. Политическое руководство действовало решительно: объявило АТО, Порошенко дал отмашку на наступление после перемирия. Но командиры, имея мотивированные добробаты, боялись заходить в фактически пустые города. Киев тоже упустил свой шанс. Даже если Вашингтон отдаст им приказ начать активные боевые действия, они, как мне кажется, по своему обыкновению отделаются имитацией.

Командиры нерешительны. А что же украинские бойцы?

Вдумайтесь. Силы специальных операций Украины — 8-й и 3-й полки спецназа — привлекаются для обычного налета или взятия «языка», что во время Афганской войны делала батальонная разведка. А как готовились «укропы» к Желобку и Светлодарской операции? Для штурмовых действий собирали роту добровольцев, отдельно их тренировали, усиливали группами спецназа. Командование ВСУ понимало, что та рота, которая занимает оборону на участке, не сможет сняться и пойти в атаку. Их войска недостаточно мотивированы. Не только генералы боятся решительных действий, но и солдаты тоже. Они пришли отсидеть свой контракт.

То есть с таким противником у Донбасса есть реальный шанс отстоять свою независимость?

Донецкая и Луганская республики держатся благодаря поддержке России. Мы самостоятельно не в силах воевать с европейским государством. И в первую очередь Россия защищает нас политически. Конечно, если в Москве произойдет предательство, Донбасс не устоит. Это всем понятно. Как говорил Наполеон: «Война — это еще и оружие». И война — это и экономика. Танки надо заправлять, а солдат — кормить. И для войны нужно иметь союзников. Зарплата солдата ВСУ на боевых позициях эквивалентна почти тысяче долларов. Без донорства Вашингтона Украина с ее экономикой не способна обеспечивать им выплаты, попутно решая другие дела. А Россия — очень хороший союзник для нас, тем более что сценарий «слива» Донбасса — это имиджевая катастрофа для России.

Если Москва в одностороннем порядке введет миротворческие подразделения на линию фронта, обстрелы Донбасса ООС прекратятся?

Российский миротворческий контингент стоял в Южной Осетии, и это не помешало грузинам атаковать Цхинвал и миротворцев. И Тбилиси, и Киеву задачи «ставят» ястребы из Вашингтона. Однако Москва всегда заканчивала войны. Россия по своей природе миротворец. Там, куда приходил русский солдат, наступали мир и стабильность. Возьмем Абхазию, Осетию и Приднестровье. Если бы не российская армия, эти конфликты закончились бы огромной трагедией. Ведь замороженные конфликты лучше горячих. И именно Россия делает больше других для наступления мира в Донбассе.

Почему вообще этот мир рухнул? Как так вышло, что жители одной страны легко пошли убивать друг друга?

Народ Украины — достаточно рабский; он не может самостоятельно принимать решения, объединиться и отказаться куда-то пойти. Им легко управлять. Тем более в армии, где все сделано так, чтобы сломить твою волю и реально послать людей на смерть. Тебе вручили повестку и дали приказ. Часто мы недооцениваем силу команды, и, как говорится, палки капрала.

Всегда были неприязнь и четкое разделение между востоком и западом Украины. Это доходило до мелких бытовых конфликтов, анекдотов и споров диванных дурачков в интернете. Но этим воспользовались, чтобы разжечь большой пожар. Возможно, для жителей России, которые не в теме, мы — одно целое, и все украинцы. Но на Украине стали насаждать идеологию галицкого национализма, мифологию четырех западных областей. Люди, которые там проживают, они иные, и разговаривают на другом языке, и христианство их иной конфессии. Сотни лет они не жили вместе с нами. Когда Киев принял идеологию радикалов, неудивительно, что начались расстрелы пленных и другие военные преступления. Но, честно говоря, я такого ожесточения, как в Сирии и других воюющих странах, у нас не вижу. Зверства — это, например, этнические чистки, а у нас определение «пассивная война» говорит само за себя.

Ради чего вы и ваши сослуживцы продолжаете участвовать в войне, исход которой не совсем очевиден?

Донбасс стоит за Россию. И это самое главное, что должны понимать в самой России. Мы сражаемся с оружием в руках на передовой, защищая вас в геополитической войне. Возможно, не все это осознают. Большинство людей у меня во взводе — это мужчины около или старше 40 лет. Наши бойцы, в основном, советские люди со своими ценностями. Они против фашизма и национализма, как они их понимают; они считают себя русскими, но без ощущения превосходства, как это бывает у некоторых русских националистов. И мы против того, чтобы искусственно вспоминать и забывать языки. Время — оно безжалостное, но оно само установит, на каком языке говорить городам и селам Донбасса и о чем.

Эта война уже унесла 13 тысяч жизней. На Украине есть поименный список погибших бойцов. Почему в Донбассе нет внятных цифр и списка убитых ополченцев?

Люди Донбасса более деструктивные. У нас никто не будет всем селом встречать на коленях погибшего. Наше отношение к смерти простое, ближе к восточному. Как в поговорке: «Умер Максим, ну и хрен с ним». Мы готовы умирать без пафоса, как само собой разумеющееся. Готовность к смерти исторически присуща нам. Ведь шахтерская традиция — это всегда риск. Каждый спуск в шахту может стать последним. Вот и нет такой книги, люди не считают это нужным. И противнику важно это понимать.