Многокилометровые ряды окопов и траншей, опутанные колючей проволокой и усиленные минными полями. Прорывать такую сплошную оборону в годы Первой мировой войны при зачаточном состоянии авиации и танковых войск приходилось пехоте — при поддержке артиллерии, которая тратила тонны снарядов. Иногда на это требовались недели и месяцы, иногда считаные дни и даже часы. Так произошло в ходе Луцкого прорыва, который получил также название Брусиловского — по фамилии генерала Алексея Брусилова, чей Юго-Западный фронт нанес серьезное поражение армиям Австро-Венгрии и Германии и занял ряд территорий. Почему его войскам удалось одержать победу? Из-за чего действия Брусилова не поддержали его соседи? Как действовала Ставка во главе с Николаем II? «Лента.ру» вспоминает ход событий.
Вверх летели кровати и трупы
20 сентября (по новому стилю) 1916 года завершилась наступательная операция российской армии, которая отбросила противника на 120 километров. А начиналось все 4 июня 1916-го: в три часа ночи гром двух тысяч орудий разорвал тишину от Прута до Припяти — четыре армии Юго-Западного фронта начали артиллерийскую подготовку перед наступлением.
Тяжелые орудия били по предполагаемым командным и наблюдательным пунктам вражеской артиллерии, выдвинутым на один-два километра вперед от своих батарей в пехотные окопы. При этом легкие, шестидюймовые пушки стреляли по междуокопному пространству, уничтожая колючую проволоку, которая препятствовала наступлению вглубь позиций.
Русская пехота
Фото: George H. Mewes / National Geographic Magazine
Вместе с огнем и столбами черной земли вверх летели шинели, кровати, бревна, трупы людей. Австро-венгерская артиллерия пыталась беспорядочно отвечать, но была быстро подавлена и уничтожена, а линия неприятельских укреплений превратилась в подобие пашни, вспаханной невидимым гигантским плугом.
В то утро неприятельские позиции атаковали войска 9-й армии генерала Платона Лечицкого и 11-й армии генерала Владимира Сахарова. 5 июня перешла в наступление 8-я армия генерала Алексея Каледина, а 6 июня к остальным присоединилась и 7-я армия генерала Дмитрия Щербачева, дольше других ведшая артиллерийскую подготовку.
Генерал Платон Лечицкий
Фото: Wikimedia
После того как пушки перенесли огонь в глубь австрийских позиций, русские пехотинцы вставили запалы в гранаты и поползли к первой линии окопов.
Один из участников сражения, Евгений Тумилович, который воевал солдатом и был дважды награжден за отличия Георгиевским крестом, вспоминал:
По условному сигналу мы вскочили на ноги, с криками «Ура!» и с бомбами в руках бросились на австрийские окопы. В этот же момент позади нас сплошной стеной поднялась наша пехота. На месте австрийских окопов беспорядочно затрещали отдельные винтовочные выстрелы, которые были сразу заглушены и подавлены гранатами. В несколько секунд была занята первая линия окопов противника. Какой-то обезумевший от страха австриец, бледный как полотно, стоял неподвижно с поднятыми руками. Прапорщик С. ударил его по голове наганом, и тот медленно сел и опрокинулся на бок
Также с ходу была занята и вторая линия окопов противника. После этого форсированным маршем Тумилович и его боевые товарищи продвинулись вперед на два-три километра, после чего получили приказ окапываться.
Столь мощная артподготовка оказалась неожиданной не только для австрийских, но и для своих войск. Не обошлось без казусов.
Борис Сергеевский, служивший штаб-офицером для поручений при штабе 40-го армейского корпуса, входившего в состав 8-й армии, отмечал: «Когда грянул наш огонь, в штабе произошла паника — бросились укладывать вещи. Генерал — начальник штаба — и единственный, знавший, в чем дело, мой офицер с трудом успокоили и офицеров штаба, и команду — все вообразили, что противник перешел в наступление!»
Генерал Алексей Каледин
Каледин. Фото: Wikimedia
Левофланговые 9-я и 7-я армии наступали в сторону Львова, правофланговые — 11-я и 8-я двигались в сторону Ковеля. Главный удар наносила армия Каледина, как смежная с Западным фронтом генерала Алексея Эверта.
В своих мемуарах Брусилов отмечал: «К полудню 24 мая нами были взяты в плен 900 офицеров, свыше 40 000 нижних чинов, 77 орудий, 134 пулемета и 49 бомбометов; к 27 мая нами уже были взяты 1240 офицеров, свыше 71 000 нижних чинов и захвачено 94 орудия, 179 пулеметов, 53 бомбомета и миномета и громадное количество всякой другой военной добычи».
Замена великого князя на царя
1915 год оказался неудачным для стран Антанты. Несмотря на превосходство британского флота, Дарданелльская операция, проводимая Англией и Францией против турок, потерпела неудачу, при этом потери противников составили более 552 тысяч человек. Туркам удалось в конце 1915 года нанести британцам серьезное поражение и в Месопотамии (ныне территория Ирака), вблизи Багдада.
Великий князь Николай Николаевич
Фото: Alfred Knox / Wikimedia
В мае 1915 года Италия выступила против Австрии, но ввиду крайне низкой боеспособности итальянской армии новый участник войны стал скорее обузой для Антанты. Зато вступление Болгарии в боевые действия в октябре на стороне Германии и Австро-Венгрии привело к разгрому Сербии, защищая которую, в августе 1914 года Российская империя и ввязалась в мировую войну.
Но главные события 1915 года происходили на Восточном фронте: завязнув в позиционных боях на Западе, Австро-Венгрия и особенно, Германия, решили выбить из войны Россию. В условиях острого снарядного голода русской армии пришлось отходить под ударами противника. В ходе Великого отступления были оставлены Галиция, Польша и Литва.
Потери русской армии составили полтора миллиона человек, немецких и австрийских войск — более 530 тысяч солдат и офицеров. Несмотря на то что Вене и Берлину не удалось наголову разгромить Россию, и фронт к сентябрю 1915-го стабилизировался, это привело к кадровым изменениям в высшем руководстве.
Николай II сместил своего дядю, великого князя Николая Николаевича с должности Верховного главнокомандующего, отправив главкомом на Кавказский фронт, и 5 сентября 1915 года сам занял пост. Вместо генерала Николая Янушкевича начальником штаба Ставки Верховного главнокомандующего стал генерал Михаил Алексеев (в будущем один из создателей антибольшевистской Добровольческой армии). Сама же Ставка передвинулась на восток: из Барановичей в Могилев.
В этом решении многие видели влияние императрицы, которая подозревала Николая Николаевича чуть ли не в бонапартизме
В июне 1915 года Александра Федоровна, в частности, писала своему венценосному мужу: «Все делается не так, как следовало бы, и потому Н. держит тебя поблизости, чтобы заставить тебя подчиняться всем его идеям и дурным советам».
Николай II (в центре) обсуждает план боевых действий с генералами Михаилом Алексеевым (справа) и Михаилом Пустовойтенко (слева)
Фото: РИА Новости
Генерал Антон Деникин (соратник Алексеева и один из командующих Доброармии) отмечал, что на военных замена не произвела большого впечатления: офицеров успокоило, что фактическим руководителем всех вооруженных сил России был назначен опытный боевой генерал, для солдат царь и так всегда являлся главой армии.
Было, правда, по свидетельству Деникина, одно негативное обстоятельство:
Государь не имел достаточно властности, твердости и силы характера, и генерал Алексеев по тем же причинам не умел «повелевать именем царя». В результате Ставка налаживает соглашения, прибегает к уговорам и компромиссам, доходящим до абсурда, когда, например, весною 1916 года два главнокомандующих сорвали подготовленную большую операцию, и притом совершенно безнаказанно
Генерал Эрих Людендорф, который с конца лета 1916-го фактически руководил вооруженными силами Германии, оценил замену так: «На пути к победе мы сделали новый большой шаг вперед. Обладающий стальной волей великий князь был отстранен».
Адский огонь германской артиллерии
В 1916 году Санкт-Петербург, Лондон и Париж решили перехватить стратегическую ситуацию, начав наступление на реке Сомме в северной Франции 1 июля и нанеся перед этим мощный удар на Восточном фронте в направлении Вильно (ныне Вильнюс) 15 июня. План строился на том, что к лету весенняя распутица закончится, дороги просохнут, и отдохнувшие и подготовившиеся союзные войска смогут нанести серьезное поражение Германии.
Однако Берлин опередил Антанту, начав 21 февраля 1916 года решительное наступление на Верденский укрепленный район на Западном фронте.
Операция быстро переросла в гигантское кровопролитное восьмимесячное сражение под названием Верденская мясорубка — и Франция и Германия бросали в него как в топку котла свежие пехотные дивизии
В этой ситуации Верховный главнокомандующий французскими войсками Жозеф Жоффр настоятельно попросил русскую Ставку помочь наступлением, чтобы ослабить натиск немцев на Верден. Николай II и Алексеев не смогли отказать союзнику и 18 марта 1916 года началась Нарочская операция.
Главный удар из района южнее и севернее озера Нарочь силами 2-й армии наносил Западный фронт генерала Эверта, наступая в сторону Вилькомира и Свенцян (ныне литовские Укмерге и Швенчёнис). 5-я армия Северного фронта генерала Алексея Куропаткина должна была взять Поневеж (ныне литовский Паневежис), а 1-я своим левым краем старалась взаимодействовать с частями Эверта.
Юго-Западный фронт в наступлении не участвовал, хотя 17 марта вместо генерала Николая Иванова был назначен более энергичный Брусилов.
В результате в бой пришлось бросить неподготовленные, недообученные войска, которые вели бои в весеннюю распутицу в крайне тяжелом для наступления озерно-болотистом районе, где пехота проваливалась выше колен в воду, а орудия при стрельбе оседали вниз, в болотистую жижу на полколеса.
Военный историк Антон Керсновский писал:
Корпус за корпусом шел на германскую проволоку и повисал на ней, сгорал в адском огне германской артиллерии. Наша слишком малочисленная и слабая калибром артиллерия, вдобавок чрезвычайно неудачно сгруппированная, оказалась беспомощной против бетонных сооружений, войска увязали в бездонной топи
На отдельных направлениях части добились скромных тактических успехов, продвинувшись на несколько километров, и 30 марта 1916 года Ставка прекратила операцию. Оба фронта потеряли убитыми и ранеными более 78 тысяч солдат и офицеров, в том числе 12 тысяч замерзших и обмороженных. Немецкие потери, по разным оценкам, составили от 30 до 40 тысяч человек.
Несмотря на то что операция не достигла целей, в Берлине решили, что Россия предприняла генеральное наступление, которое может прорвать немецкие позиции, и на две недели прекратили атаки на Верден.
Кроме того, против Западного и Северного фронтов из Галиции были переброшены четыре пехотные дивизии. Таким образом, перед летней кампанией германская часть Восточного фронта была усилена, а австрийская ослаблена.
«Можно сломать себе шею!»
Антанта не отказалась от идеи стратегического наступления, запланировав ряд ударов на Западном, Итальянском, Салоникском и Восточном фронтах.
Военный совет в Ставке 14 апреля 1916 года
14 апреля 1916 года в Могилеве состоялся военный совет, на котором, помимо императора и Алексеева, присутствовали трое командующих фронтами со своими начальниками штабов, генерал Николай Иванов, военный министр генерал Дмитрий Шуваев и полевой генерал-инспектор артиллерии великий князь Сергей Михайлович.
Было решено, что на этот раз наступать должны все фронты.
При этом 70 процентов войск и артиллерии были сосредоточены в составе войск Эверта и Куропаткина севернее малопроходимых Пинских болот Полесья
Главную скрипку должны были играть армии Западного фронта, которым вместе с частями Северного фронта было предписано двигаться по направлению к Вильно. Брусилову же приказали наносить вспомогательный удар на Луцк и Ковель.
Генерал Алексей Куропаткин
Фото: РИА Новости
Эверт и Куропаткин выразили сомнение в успехе предстоящего наступления, считая, что события предыдущего месяца показали крепость немецкой обороны, которую сокрушить при отсутствии достаточного количества тяжелых снарядов невозможно.
Диссонансом прозвучало выступление Брусилова, который подчеркнул, что его фронт не только может, но и будет наступать, чтобы хотя бы своими действиями оттянуть часть сил врага на себя и облегчить задачу соседям. На это возражений не последовало, а Эверт и Куропаткин несколько сменили тон, отметив, что могут наступать, но не ручаются за успех дела.
После совещания Куропаткин подошел к Брусилову:
Охота была вам, Алексей Алексеевич, напрашиваться! Вас только что назначили главнокомандующим, и вам при том выпало счастье в наступление не переходить, а, следовательно, и не рисковать вашей боевой репутацией, которая теперь стоит высоко. Я бы на вашем месте всеми силами открещивался от каких бы то ни было наступательных операций, которые при настоящем положении могут вам лишь сломать шею, а личной пользы вам не принесут
Брусилов холодно выслушал бывшего военного министра и неудачливого командующего войсками в Русско-японской войне 1904-1905 годов и сухо заметил, что не ищет для себя выгоды. Куропаткин посмотрел на собеседника с сожалением и, пожимая плечами, отошел, весьма недовольный ответом.
Армии Юго-Западного фронта насчитывали 594 тысячи штыков и сабель против 486 тысяч солдат и офицеров австрийского генерала Конрада фон Хётцендорфа и немецкого генерала Александра фон Линзингена.
Брусилов понимал, что несмотря на то, что против него у врага сосредоточено меньше войск, чем у соседей, где ожидался главный удар русских, прорвать укрепленные и глубокоэшелонированные позиции неприятеля будет нелегко.
Противник не знает, где будет нанесен главный удар
Оборона состояла из трех полос, самой мощной из которых была первая: ее основу составляли доты и опорные узлы сопротивления, пулеметные точки с бронеколпаками. Все это соединялось сплошными траншеями, перед которыми тянулись проволочные заграждения, на некоторых участках пропускался электрический ток, и подвешивались бомбы. Между полосами обороны устанавливались искусственные препятствия в виде волчьих ям, рогаток и засек.
Генерал Алексей Брусилов
Фото: Classic Image / Legion-medi
Можно было прибегнуть к немецкому способу наступления, который в 1915 году позволил отбросить русскую армию далеко на восток: собрать на одном боевом участке громадную артиллерийскую группировку разных калибров и, уничтожив неприятельские укрепления с их защитниками, прорвать линию фронта.
Но при наличии воздушной разведки подвоз артиллерии и большого количества снарядов на один участок быстро бы стал известен противнику, который в свою очередь начал бы стягивать к намечаемому месту прорыва свои орудия. Так, например, делалось на Западном и Северных фронтах, где считалось, что скрыть подготовительные работы от противника невозможно.
Брусилов решил пойти по другому пути, приказав готовить ударный участок в каждой армии, а то и в некоторых корпусах, а также незамедлительно приступать по ночам к земляным работам по сближению с окопами противника.
В итоге к началу боев русские окопы приблизились к австро-германским всего на 200-300 шагов в зависимости от местности. При этом для скрытного расположения резервов и удобства атаки на исходных для боя плацдармах рылись несколько параллельных рядов окопов, также соединенных между собой ходами сообщений.
В своих воспоминаниях генерал резюмировал:
Благодаря этому на вверенном мне фронте противник увидит такие земляные работы в 20-30 местах, и даже перебежчики не будут в состоянии сообщать противнику ничего иного, как то, что на данном участке готовится атака. Таким образом, противник лишен возможности стягивать к одному месту все свои силы и не может знать, где ему будет наноситься главный удар
При этом он отдавал себе отчет, что данная тактика имеет и свою обратную сторону — на месте главного удара Брусилов не мог сконцентрировать столько артиллерии и пехоты, сколько хотел. Но успокаивал себя тем, что действия Юго-Западного фронта в летней кампании 1916 года имеют, скорее, отвлекающий характер.
Ставка опасалась того, что Германия и Австро-Венгрия опередят союзников и нанесут удар первыми, и предупредила командующих фронтами, чтобы они были готовы начать боевые действия ранее намечаемых сроков, которые, впрочем, периодически отодвигались.
Не желая будить Николая II
Однако ни Берлин, ни Вена не планировали на Восточном фронте активных действий. При этом австро-венгерское командование, успокоенное земляными работами на Юго-Западном фронте, которые маскировались под оборонительные, полагало, что без значительного усиления сил русская армия южнее Полесья наступать не будет.
Генерал Михаил Алексеев
Алексеев. Фото: Wikimedia
В свою очередь, агентурная разведка войск Брусилова доносила о том, что в тылу у противника почти нет резервов и подкреплений к нему не перебрасывается. Воздушная разведка тщательно сфотографировала все укрепленные неприятельские позиции, которые в переснятом виде доводились до всех офицеров и начальствующих лиц из нижних чинов для тщательного изучения своего участка прорыва.
События ускорили бои на Итальянском фронте, где 15 мая 1916 года австрийские войска прорвали оборону итальянцев и углубились до 20 километров. Помочь союзникам мог только левофланговый Юго-Западный фронт, находившийся ближе всех.
24 мая Брусилов получил телеграмму от Алексеева, в которой тот, обрисовав положение итальянцев, спрашивал главкома Юго-Западного фронта, когда тот может начать наступление.
Брусилов ответил, что вверенные ему войска могут начать операцию уже 1 июня, но он настаивает, чтобы и Западный фронт одновременно двинулся вперед, чтобы сковать неприятельские части, расположенные против него
Начальник штаба Верховного главнокомандующего пригласил Брусилова для разговора по прямому проводу и попросил перенести начало атаки на 4 июня. Вечером 3 июня у генералов состоялся весьма неприятный разговор.
Алексеев сообщил, что сомневается в успехе тактики Юго-Западного фронта бить врага сразу во многих местах и от имени Николая II выразил пожелание, чтобы Брусилов отложил начало операции на несколько дней, с тем, чтобы выбрать для удара один участок, как это уже неоднократно практиковалось в ходе войны.
Брусилов наотрез отказался менять тактику и время, подчеркнув, что войска уже заняли исходное положение для атаки, и пока его распоряжения дойдут, начнется артиллерийская подготовка. Он также заметил, что частая отмена приказаний ведет к потере доверия подчиненных к командованию, и если ему не доверяют, просит сменить его на посту.
Окончание разговора командующий фронта описал так:
Алексеев мне ответил, что верховный уже лег спать, и будить его ему неудобно, и он просит меня подумать. Я настолько разозлился, что резко ответил: «Сон верховного меня не касается, и больше думать мне не о чем. Прошу сейчас ответа». На это генерал Алексеев сказал: «Ну, бог с вами, делайте, как знаете, а я о нашем разговоре доложу государю императору завтра
Наступая по расходящимся направлениям
Удар Юго-Западного фронта в нескольких местах взломал неприятельскую оборону. На направлении главного удара, где действовала армия Каледина, прорыв австро-германских позиций достиг 80 километров по фронту и 65 — в глубину.
Генерал Антон Деникин
Деникин. Фото: globallookpress.com
7 июня 8-й армией был взят Луцк. При этом отличилась Железная дивизия генерала Деникина, который был награжден Георгиевским оружием, усыпанным бриллиантами, с надписью: «За двукратное освобождение Луцка» — первый раз город его бойцы заняли в сентябре 1915-го. К 15 июня 4-я австро-венгерская армия эрцгерцога Иосифа Фердинанда была окончательно разбита.
На левом фланге армия генерала Лечицкого продвинулась на 50 километров вглубь неприятельских позиций, разгромив во встречном сражении 7-ю австро-венгерскую армию, 18 июня взяв штурмом хорошо укрепленный город Черновцы и выйдя на оперативный простор. Отдельные части русского фронта подходили к Карпатам.
Победы вызвали давно невиданный подъем в обществе. Брусилов ежедневно получал сотни поздравительных телеграмм, одной из первой была депеша от великого князя Николая Николаевича: «Поздравляю, целую, обнимаю, благословляю».
Через несколько дней откликнулся и Николай II: «Передайте моим горячо любимым войскам вверенного вам фронта, что я слежу за их молодецкими действиями с чувством гордости и удовлетворения, ценю их порыв и выражаю им самую сердечную благодарность».
1 июля англо-французские войска начали масштабную битву на Сомме, но Брусиловский прорыв и наступление русских армий на Ковель заставили Берлин и Вену спешно перебрасывать на угрожаемый театр боевых действий резервы с Западного, Итальянского, Салоникского и более спокойных участков Восточного фронтов.
Брусилову приходилось вести наступление по двум расходящимся направлениям — на Львов и на Ковель, несмотря на опасение за свой растянутый правый фланг. В последнем случае он действовал исключительно в интересах общего дела, надеясь, что его поддержат войска Западного фронта.
Однако Эверт с согласия Алексеева периодически откладывал нанесение главного удара. После неудачной атаки силами 1-го гренадерского корпуса главком Западного фронта перенес наступление сначала на 17 июня, а затем — на 3 июля. С 3 по 8 июля войска Эверта предприняли наступление на Барановичи, но были отбиты с большими потерями для себя.
Тревожные дни германской армии
Брусилов написал генералу письмо, в котором предупредил его, что общественное мнение считает задержку в оказании помощи Юго-Западному фронту предательством российских интересов, но не получил никакого ответа от Эверта.
Генерал Алексей Эверт
Фото: Карл Булла / Wikimedia
Только 9 июля 1916 года русская Ставка официально поручила ведение главного удара в летней кампании войскам Брусилова. При этом Эверту было приказано сдерживать врага, а Куропаткину — наступать. Северный фронт не вел боевых действий вплоть до 22 июля, когда попытался наступать на Бауск (ныне латвийский Бауска), но после шестидневных боев отступил на исходные позиции.
Пассивность Куропаткина позволила немецкому командованию перебрасывать дивизии против Юго-Западного фронта. Брусилов же 4 июля возобновил наступление, нанося удар 3-й и 8-й армиями на Ковель. Германский фронт был прорван, и русские войска вышли в нижнем течении к реке Стоход, захватив на левом берегу ряд плацдармов.
Людендорф с волнением вспоминал: «Протекали очень тревожные дни. Мы отдали все, что могли, и знали, что если противник нас атакует, то нам неоткуда ждать помощи. Мы с жутким опасением ожидали этих боев. Войска были истощены непрерывными боями и должны были к тому же прикрывать длинные фронты. В воздухе пахло бурей, и нервы напрягались до крайности».
Генерал Эрих Людендорф
Лесисто-болотистая местность не благоприятствовала наступлению измотанных долгими боями правофланговых армий, и взять Ковель не удалось. 7-я и 11-я армии при поддержке 9-й заняли города Галич и Станислав и вышли на подступы ко Львову. Была занята часть Галиции, почти вся Буковина и Волынь. Бои продолжались до 20 сентября 1916 года, но всем было очевидно, что прорыв закончился.
Впоследствии Брусилов констатировал, что по сути дела остался один и возложил ответственность за это на военное руководство России:
Будь другой верховный главнокомандующий — за подобную нерешительность Эверт был бы немедленно смещен и соответствующим образом заменен, Куропаткин же ни в каком случае в действующей армии никакой должности не получил бы
Общие потери Германии и Австро-Венгрии в ходе операции составили, по разным оценкам, от 1,2 до 1,5 миллиона человек, из которых значительную часть составили пленные. Русские потери оцениваются от 750 тысяч до 1 миллиона солдат и офицеров.
Итогом Луцкого прорыва и сражения на Сомме стал окончательный переход стратегической инициативы от Берлина и Вены к Лондону, Парижу и Санкт-Петербургу, а также присоединение к странам Антанты Румынии. Однако до окончания Первой мировой войны было еще далеко.