«Смертность была чудовищная» Депортация, голод и лагеря: как сложилась судьба репрессированных при Сталине народов СССР?

3 ноября 1972 года, ровно 50 лет назад, власти СССР сняли ограничения в выборе места жительства для российских немцев, депортированных во время войны, а также для выселенных из Крыма греков, болгар и армян. Это был очередной шаг по реабилитации репрессированных народов, которых обвиняли в пособничестве гитлеровцам, заставляли покинуть свои дома и отправляли в отряды трудармии, где условия были хуже, чем в исправительных лагерях. Когда народы наконец реабилитировали, выяснилось, что в домах немцев давно жили другие люди, а средств для строительства нового жилья власти не дали. В итоге немногим удалось вернуться на свои места. Какая судьба ждала советских немцев и почему почти полностью провалилась идея о новом переселении народов — в материале «Ленты.ру».

***

«Давно это было, когда началась война. Гитлер говорит Сталину: "Я быстро захвачу тебя, у меня есть свои люди в твоей стране, и они помогут мне победить, потому что они немцы, хоть и поволжские". Сталин сначала рассердился на эти слова, а потом придумал, как перехитрить Гитлера. Он приказал немедленно собрать всех немцев, что жили на Волге, и расселить их в разные стороны, чтобы Гитлер не думал, что мы ему опора. С тех пор мы и живем здесь, в Сибири, а дядя Густав в Казахстане», — так немка Поволжья Фрида Фольц рассказывала своим внукам о депортации 1941 года.

Операция по выселению немцев из Поволжья проводилась энергично и жестко. Сотрудники НКВД забирали людей из домов, доставляли к ближайшим станциям железной дороги и грузили в эшелоны. Весь путь в Казахстан люди лежали на соломе, постеленной на полу вагонов. Антисанитарные условия приводили к вспышкам инфекционных заболеваний: погибло около 450 человек, в основном дети.

Эта депортация стала одной из крупнейших в период Великой Отечественной войны. Руководил операцией заместитель наркома внутренних дел Иван Серов, имевший под своим началом около 12,5 тысячи чекистов. Депортация нанесла колоссальный ущерб региону: погиб так и не собранный урожай, вымерла и была разворована значительная часть скота. Существовавшую с 1923 года Автономную Социалистическую Советскую Республику немцев Поволжья (АССР НП) со столицей в Энгельсе упразднили, немецкую топонимику — ликвидировали.

Спастись от выселения удалось единицам. Например, повезло жителю Сусаненталя (ныне Сосновка) Александру Антропову, отец которого был русским, а мать — немкой. Он стал краеведом и написал воспоминания о депортации.

«Многие немцы попали в бараки и землянки»

Впервые российские немцы подверглись гонениям во время Первой мировой войны: их лавки громили, жителей западных губерний лишали земли. Историк Аркадий Герман писал, что немецкое население Поволжья планировалось выселить в Сибирь весной 1917 года. Не избежали дискриминации и немцы-военнослужащие, которых в Русской императорской армии насчитывалось более 50 тысяч человек. К началу 1915 года почти всех их перевели на Кавказский фронт, где Россия воевала с Османской империей. Историк Виктор Дизендорф в разговоре с «Лентой.ру» высказал мнение, что царский режим отличался от сталинского в этом отношении большей неповоротливостью, иначе Николай II «предвосхитил бы сталинскую депортационную политику во всех ее основных чертах».

Впрочем, преследования немцев были вполне характерны и для других стран, воевавших с Германией в обеих мировых войнах. Страх перед пятой колонной в Польше, Бельгии, Франции перетекал в антинемецкую истерию. Практика депортации и интернирования применялась по отношению к немцам практически во всех странах, подвергшихся агрессии Германии, а США на весь период Второй мировой интернировали японцев.

Как бы то ни было, 26 августа 1941 года Совнарком СССР и ЦК ВКП(б) приняли постановление «О переселении всех немцев из Республики немцев Поволжья, Саратовской и Сталинградской областей в другие края и области», а 28 августа Президиум Верховного Совета СССР под председательством Михаила Калинина выпустил указ «О переселении немцев, проживающих в районах Поволжья».

Также говорилось о том, что в случае кровопролития советскому правительству придется по законам военного времени применить карательные меры против всего немецкого населения Поволжья. И вот чтобы этого избежать, всех немцев решили переселить в районы Новосибирской и Омской областей, Красноярского и Алтайского краев и Казахстана, изобилующие, как отмечалось в тексте, пахотной землей. Всех депортированных советские власти обещали наделить землей и угодьями на новом месте жительства. Без разрешения НКВД им запрещалось отлучаться за пределы своего района: это считалось побегом с самыми жесткими последствиями — такое «преступление» каралось 20 годами каторжных работ.

«Тогда в немецком Поволжье вдруг "обнаружили" полчища каких-то диверсантов, которые хотят что-то захватить. Но все было подделано, — говорит «Ленте.ру» историк Евгений Флейман, автор большого числа научных работ по истории российских немцев. — Все делалось на публику, публиковалось в центральных газетах. На самом деле поволжские немцы занимались сельским хозяйством, причем достаточно успешно».

В реальности имели место единичные факты тайной деятельности немцев, да и в этих случаях, учитывая специфику времени, уголовные дела могли фабриковаться в угоду конъюнктуре. Как заключал на основе своих исследований голландский историк Луи де Йонг, специализировавшийся на военном периоде, не найдено архивных документов, подтверждающих, что между Третьим рейхом и немцами Украины или Поволжья существовали какие-либо заговорщические связи. Не были обнаружены такие документы и в более поздние годы. Кроме того, историк Герман в своей книге «Выселить с треском» с уверенностью утверждает, что данных о каком-либо сотрудничестве советских немцев с нацистской Германией не имела и советская контрразведка. Немцы, как и большая часть всего населения СССР, придерживались коммунистической идеологии.

По словам историка Дизендорфа, основные проблемы депортированных немцев Поволжья были связаны не с пахотной землей, которой хватало во многих районах Сибири и Казахстана, а с отсутствием жилья и рабочих мест.

«Многие немцы попали в бараки и землянки, стали влачить нищенское существование. Большинство депортационных регионов были совершенно не готовы принимать массу немцев, свалившихся на них как снег на голову, — рассказывает он. — Поэтому в ряде случаев выселенных немцев пришлось вскоре переселить. Так, некоторых наших родичей уже в октябре 1941 года отправили по личному решению [наркома внутренних дел СССР Лаврентия] Берии из глухого района Новосибирской области в Кузбасс (он тогда тоже относился к этой области) на строительство шахт. В результате в 1946 году в Кузбассе оказалась и наша семья».

Всего из Поволжья выселили почти 440 тысяч человек, около половины из которых составляли дети, около трети — женщины. Депортировали всех, невзирая на занимаемые посты и членство в партии. Территорию АССР немцев Поволжья поделили между Саратовской и Сталинградской (ныне Волгоградская) областями.

В сентябре 1941-го немцев выселяли из Москвы и Ленинграда, областей европейской части РСФСР, с Северного Кавказа и Закавказья. Процесс не затронул только Башкирию и Оренбургскую область и, само собой, оккупированные вермахтом территории.

При этом до 120 тысяч мужчин в возрасте от 17 до 50 лет подлежали мобилизации в рабочие колонны (или так называемую трудовую армию) на все время войны. В октябре 1942 года Государственный комитет обороны (ГКО) во главе с Иосифом Сталиным постановил провести дополнительную мобилизацию немцев. За неявку на призывной пункт и за дезертирство устанавливалась уголовная ответственность.

В начале 1953 года на учете, по данным МВД СССР, состоял почти 1 миллион 225 тысяч немецких спецпоселенцев (помимо выселенных это были мобилизованные и репатрианты). На территории РСФСР они проживали в Западной и Восточной Сибири, на Урале, на Дальнем Востоке и в других регионах, в том числе в Поволжье (менее восьми тысяч человек), а также в Казахстане, среднеазиатских республиках, на Украине и в Карело-Финской ССР (существовала до 1956 года).

«Поволжским немцам было некуда возвращаться»

Многое изменилось в стране после смерти Сталина. Визит канцлера Конрада Аденауэра в Москву в сентябре 1955 года позволил не только установить дипотношения между СССР и ФРГ, но и освободить тысячи немецких военнопленных. В Кремле Аденауэра и его спутников принимали Хрущев и другие советские лидеры.

Вопрос о воссоздании АССР НП не рассматривался, хотя, например, Калмыцкую АССР восстановили в 1958 году в соответствии с решениями XX съезда КПСС. По мнению историка Дизендорфа, такое решение было принято при Хрущеве по внешнеполитическим мотивам.

«Наряду с немцами Поволжья тогда оставили в ссылке только крымских татар и турок-месхетинцев, причем у всех этих народов были "запятнанные" родичи за границей — в ФРГ и Турции, в середине 1950-х годов уже состоявшие в НАТО», — пояснил эксперт.

Очень важный для реабилитации немцев документ высший орган государственной власти Советского Союза (уже под председательством Анастаса Микояна) выпустил почти через девять лет, 29 августа 1964-го: обвинения поволжских немцев в «активной помощи и пособничестве немецко-фашистским захватчикам» теперь признавались огульными и безосновательными. Этот указ распространялся и на остальных немцев СССР.

Наконец, 3 ноября 1972 года Президиум Верховного Совета постановил снять ограничение в выборе места жительства в отношении немцев, а также греков, болгар и армян. Отныне представители этих народов уравнивались в правах с остальными гражданами СССР, могли жить на всей территории страны. Все прежние законодательные акты, предусматривавшие ограничения, признавались утратившими силу.

Впрочем, этот указ, равно как и указ от 29 августа 1964-го, не получил широкой огласки в советской печати. Есть версия, что информацию о праве немцев на свободный выбор постоянного места жительства не распространяли по пожеланию местных руководителей, не заинтересованных в массовом отъезде немецкого населения из своих регионов.

«Указ 1972 года действительно не публиковался в широкой печати, но местные власти здесь решительно ни при чем, — заключает Дизендорф. — Когда речь шла о таких кардинальных вопросах, как депортационная и реабилитационная политика, в Кремле руководствовались собственными соображениями, а не "хотелками" своих региональных наместников. Собственно, к тому моменту подобный указ уже не мог возыметь заметного действия, именно поэтому он и был принят».

По мнению собеседника «Ленты.ру», указ «О снятии ограничения в выборе места жительства, предусмотренного в прошлом для отдельных категорий граждан» был принят слишком поздно, чтобы немцы действительно могли вернуться в свои дома и постараться жить, как прежде. В качестве подтверждения Дизендорф привел пример своего отца Фридриха, который именно в 1972 году совершил свою единственную после 1941 года поездку в родной Маркс (в 1920-1942 годах — Марксштадт), откуда вернулся «потерянным и печальным», поскольку окончательно понял, что «возврата к прошлому больше нет». Если бы указ вышел лет на восемь раньше, то реакция немцев Поволжья была бы совсем другой, уверен он.

«Поволжским немцам было некуда возвращаться уже в 1941-м, когда их депортировали, отняв собственные дома и выдав взамен бумажки о "компенсации" жилья по месту депортации, что, естественно, сделано не было, — констатирует Дизендорф. — К 1972 году бывшие выселенцы давно обзавелись жильем в Сибири и Казахстане (к примеру, наша семья получила отдельную квартиру еще в 1948 году, вскоре после возвращения отца из трудармии). К тому времени немцы, выселенные с Волги, по большей части находились уже в слишком солидном возрасте, чтобы начать на родине все заново (моему отцу было 68 лет). В середине 1960-х ситуация еще складывалась иначе. Именно тогда возвратился в Маркс единственный из наших родичей, мой двоюродный брат. Он вернулся, невзирая на сохранявшийся запрет, воспользовавшись подходящей профессией (строитель) и подходящим возрастом (около 50 лет), а также наличием русской жены».

В свою очередь, историк Флейман знает только одного человека, который в конце 1970-х вернулся в Куйбышевскую (ныне Самарская) область, — и он тоже был женат на русской. О других примерах собеседник «Ленты.ру» не слышал, что может говорить об очень небольшом количестве людей, решивших все-таки осесть в родных местах. По словам Флеймана, все упиралось в серьезные расходы и необходимость заново организовывать быт — купить землю, построить дом.

Флейман подтверждает, что указ от 3 ноября 1972-го вышел полусекретно и немцы о нем почти не знали. Какая-то информация начала просачиваться лишь через несколько лет, причем передавалась из уст в уста.

«Вторая причина [малого количества вернувшихся] — советскому государству было очень важно сохранить трудовые ресурсы, — отмечает Флейман. — Кто поднимал целину? Приезжие, в том числе немцы. Нужны были кадры добросовестные, работящие. То есть это была политика на удержание трудолюбивого немецкого населения там, где оно, по мнению советской власти, больше требовалось. А также во избежание конфликтов с людьми, уже заселившимися в оставленные дома».

«Нас называли фашистами»

Эмиграция немцев из СССР началась еще после визита Аденауэра. Указ «О снятии ограничения в выборе места жительства, предусмотренного в прошлом для отдельных категорий граждан» придал ей новый толчок: всего в период с 1955 по 1979 год в ФРГ выехали 77 тысяч немцев, то есть чуть более трех тысяч в год. Впрочем, на взгляд историка Дизендорфа, это «мизерная цифра по любым меркам», и массовым явлением выезд российских немцев из СССР не был.

«Война вызвала разрыв многих семей российских немцев, живших на оккупированных территориях. Визит Аденауэра привел к установлению дипломатических отношений СССР с ФРГ, что создало предпосылки для воссоединения этих семей», — говорит он.

По мнению Флеймана, большинство окружающих относилось к немцам неплохо — их ценили как честных и работящих людей. Тем не менее случались и эксцессы на национальной почве. А известный футболист 60-х Валерий Рейнгольд рассказывал корреспонденту «Ленты.ру», что в партии интересовались его происхождением и спрашивали у руководства московского «Спартака», почему за команду выступает игрок с такой фамилией.

«Нас называли фашистами, хотя российские немцы никакого отношения к этому, естественно, не имели, — вспоминает Флейман. — Подобное происходило на бытовом уровне. Так говорили недалекие, примитивные люди. Чтобы препятствовали в школе — такого не было. Хотя при поступлении в Уральский государственный университет у меня были подозрения, что что-то здесь не чисто. Потом, правда, я поступил в Челябинский пединститут. С сельскохозяйственными вузами проблем не было. Да со всем, что не связано с политикой. А вот мой дядя Герберт окончил исторический факультет в Саратове, но возможности преподавать историю ему не дали. И он был вынужден вести уроки труда».

Согласно всесоюзной переписи населения 1989 года, в СССР на исходе существования страны проживало 2 миллиона 38 тысяч 603 немца, из них чуть менее 13 тысяч — на территории бывшей АССР немцев Поволжья.

26 апреля 1991 года за подписью председателя Верховного Совета РСФСР Бориса Ельцина был опубликован закон «О реабилитации репрессированных народов». В частности, в нем говорилось о восстановлении национально-территориальных границ, существовавших до их «антиконституционного насильственного изменения», о возмещении причиненного государством ущерба, о политической и культурной реабилитации этих народов. 10 июля 1992-го правительства России и ФРГ подписали протокол о сотрудничестве с целью поэтапного восстановления государственности российских немцев — речь шла об учреждении новой республики немцев «в областях традиционного проживания их предков на Волге». Дальше объявления о намерениях, однако, дело не пошло.

«В Энгельсе произошли массовые выступления противников воссоздания автономии немцев, — говорит Флейман. — Все это было устроено властью, в чем нет сомнений. Поэтому во избежание конфликтов, которые якобы могли возникнуть, [власти] приостановили все это дело».

Выступая в том же 1992 году в одном из совхозов Саратовской области, Ельцин пообещал собравшимся, что «там, где нет компактного проживания немецкого населения, населения немцев Поволжья… никакой автономии не будет».

«Я вам как президент это гарантирую! Ни один дом не будет снесен ради немцев Поволжья», — добавил он.

В решении проблемы российские власти ограничились восстановлением двух немецких национальных районов — в Алтайском крае и Омской области, куда переселилась часть немцев из Казахстана. Программа по расселению немцев, выезжавших из этой страны, включала и некоторые другие пункты. Например, было решено построить дома для переселенцев в Стрельне под Санкт-Петербургом, где еще со времен Александра I существовала немецкая колония. Но, по словам Флеймана, половину выделенных средств разворовали, а людей поселили в недоделанные дома, которые переселенцам пришлось достраивать за свой счет.

Основная масса немецкого населения постсоветского пространства отреагировала на осложнение политической и экономической обстановки массовым отъездом в Германию, препятствий для которого после распада СССР уже не оставалось. Начиная с 1991-го эта волна только усиливалась.

Как гласит исследование Института демографии имени А.Г. Вишневского, пик миграции немцев из России и бывших советских республик пришелся на 1994 год, когда в ФРГ выехали 213,2 тысячи человек. Всего же в период с 1989 по 2004 год в этом направлении проследовали 2 миллиона 152 тысячи этнических немцев и членов их семей. Максимальное количество выехавших пришлось на Казахстан, откуда в Германию отправились более 900 тысяч человек (из России — более 700 тысяч). Поток отъезжающих иссяк в 2005-м как из-за исчерпания миграционного потенциала самих немцев, так и по причине ужесточения миграционной политики Германии. Россию в 2007-м покинули всего 5,5 тысячи немцев.

По словам бывшего вице-президента Федеральной национально-культурной автономии российских немцев Гуго Вормсбехера, в реальности не были реализованы почти никакие меры по отмене наказаний и ограничений, а также по реабилитации российских немцев. На его взгляд, все реабилитационные намерения оказались простым обманом.

В 2016 году были внесены изменения в президентский указ от 21 февраля 1992-го «О неотложных мерах по реабилитации российских немцев». В частности, из документа исчезли слова про «восстановление государственности» российских немцев. В обновленной версии речь идет о создании условий для их национального развития, в том числе — социально-экономического и этнокультурного.

«Так была поставлена точка на проблеме восстановления государственности российских немцев. Руководство страны официально объявило, что более не намерено восстанавливать республику ни на Волге, ни в каком-либо другом месте», — подытожил Флейман.