«Лицо дергается, из горла мычание» Почему российского офицера не отпускают из армии несмотря на рак и синдром Туретта?

Лейтенант Российской армии 26-летний Олег Фадеев несколько месяцев пытается уволиться по состоянию здоровья — офицер почти год боролся с раком, болезнь дала осложнение на весь организм, а список его диагнозов практически занимает стандартную машинописную страницу. Во время лечения у военнослужащего обнаружили в том числе расстройство нервной системы — синдром Туретта. Однако военная комиссия посчитала, что это не является основанием для расторжения контракта. «Лента.ру» публикует рассказ военнослужащего о том, как армия лечит больных людей и почему его не отпускают со службы.

«Лента.ру» направила запрос в Министерство обороны с просьбой обратить внимание на ситуацию лейтенанта Олега Фадеева.

Космическая приемка

Олег Фадеев: В 2014 году я окончил школу в Тольятти Самарской области и уехал в Санкт-Петербург, поступил в Балтийский государственный технический университет (Военмех) имени Д.Ф. Устинова. Мне тогда казалось, что это шанс перебраться в большой город. Ну и в принципе хотелось с военной службой связать свою жизнь. Потому что это ведь не просто была служба в армии.

Перед поступлением в вуз должна была проводиться отборочная комиссия по здоровью, но по абитуриентам был недобор. Поэтому взяли, по сути, всех, кто сдал экзамены. Но мы ежегодно сдавали спортивные нормативы, ежегодно проходили медицинскую комиссию. Я был практически здоров. Но в военном билете выставили категорию Б — годен к службе с небольшими ограничениями, так как нашли плоскостопие третьей степени.

Нас сразу предупредили, что по окончании вуза мы должны будем подписать контракт с Минобороны и отслужить минимум три года. Без этого диплом просто не отдавали. После защиты было распределение по рейтингу, я попал в Москву, в «Научно-производственное объединение им. С.А. Лавочкина». Это предприятие ракетно-космической промышленности, где производятся космические аппараты и разгонные блоки. Начал там работать в марте 2020 года.

Конкретно я попал в конструкторское бюро, в отдел rконтроля выпуска конструкторской документации. Знания, которые мы получили в вузе, в корне отличалось от того, что требовалось, нужно было учиться с нуля. И сразу же пошли большие нагрузки. На одного инженера приходилось по два-три больших проекта. У меня был куратор офицер, он очень ответственно относился к своей работе. Думаю, что он — один из самых опытных в нашей приемке. Меня к нему приставили, думаю, из-за того, что не особо много было желающих занимать это место из-за огромного объема работ. И когда он уезжал в командировку или уходил в отпуск, то я оставался за него — вел проекты за двоих. Работа была ответственной — требовала высокой сосредоточенности. Но из-за большой нагрузки и маленьких сроков можно было допустить ошибку, которая могла стоить свободы. Ведь мы несли ответственность за выпуск продукции как должностные лица.

В поликлинику по рапорту

То есть я жил в постоянном стрессе. Я считаю, что из-за этого у меня и нервы-то сдали. И собственно иммунитет упал. В августе 2020 года меня направили в командировку на космодром Плесецк. Когда вернулся обратно, начались проблемы со здоровьем.

Появилась сильная слабость, температура скакала постоянно, стал часто простужаться. Я сначала не хотел никуда идти, особо жаловаться. Врач сказала, что ничего страшного, это простуда. Ну и я тоже себя успокоил, что это просто ОРВИ. Возможно, я даже привык к такому состоянию. Когда становилось хуже — снова шел к врачу, она опять что-то выписывала от простуды.

Больничный, конечно, никто не давал. Но врачи тогда хотя бы доступны были. То есть раньше, когда я плохо себя чувствовал, мог пойти в филиал госпиталя Бурденко в Химках, к которому наше предприятие было прикреплено.

А сейчас установили новые правила. Если кто-то заболеет из сотрудников, он должен сначала обратиться к своему начальнику с рапортом. Если тот подпишет бумагу, то с ней уже можно идти в поликлинику. Без этого документа, завизированного руководителем, врач сейчас принимать не будет. В гражданскую поликлинику я не могу идти. Полиса ОМС у военных нет. Можно обратиться в частную клинику, но за деньги.

Так прошло несколько месяцев, самочувствие все ухудшалось и ухудшалось.

Тогда терапевт решила выдать направление к гематологу. В химкинском филиале Бурденко таких специалистов нет, поэтому выписали направление в головной госпиталь в Москве.

Врачебный футбол

На приеме гематолог сразу сказал, что нужно делать гистологию — вырезать лимфоузел и смотреть его происхождение. Он отправил меня к онкологу, так как именно этот специалист имеет право назначить такую операцию.

Записали к заведующему онкологическим отделением в Бурденко, там был консилиум из двух врачей. Они меня быстро посмотрели, спросили: как себя чувствуешь, болел ли чем-то? Рассказал про простуды, постоянную температуру, воспаленный лимфоузел и про рекомендацию гематолога. Говорят: «У тебя, скорее всего, простуда, это все из-за нее». И отправили лечиться от ОРВИ в свою поликлинику по месту работы. Участковый терапевт порекомендовала мне полоскать горло солевым раствором. Мне тогда даже больничный дали. Но, по правилам, с ОРВИ его могут выписать максимум на неделю.

Снова попытался не обращать внимания на самочувствие. В апреле 2021 года еду в очередную служебную командировку на космодром «Восточный» на приемку продукции. Мы как надзорный орган контролируем, чтобы все было сделано по ГОСТам, чтобы никто ни на чем не сэкономил. Условия там были суровые. Холодно. В гостинице изо всех окон свозит, все продувается.

Когда вернулся обратно в Химки, снова начал походы по врачам. В общем, я их регулярно посещал несколько месяцев. То к хирургу, то к лору, то к терапевту. Очень плохо себя чувствовал. Возможно, меня даже подозревали, что симулировал. Снова сделали УЗИ, которое показало, что воспаленных лимфоузлов стало в пять раз больше. Но рекомендация у докторов была одна — лечить простуду.

Сердечная ванна

Я так ходил несколько месяцев. В конце концов снова получил направление к онкологам в главный госпиталь Бурденко. Но и там рекомендацию лечить простуду все равно не меняли. Ко мне из Тольятти приехала мама в гости. Она — медсестра и немного разбирается во всех этих медицинских документах, выписках. Мне в числе прочих исследований назначали эхо-кардиограмму. И мама заметила, что в заключении врач написал, что вокруг сердца скапливается жидкость — 200 миллиграммов. Вероятно, эту выписку с результатом никто даже и не посмотрел, а просто автоматически бумажку вклеили в медицинскую карту. Я, кстати, после этого катался с этими выписками в Москву, в госпиталь Бурденко. И там также никто этого не заметил.

И меня тут же на скорой из Химок отправляют в Москву, в главный военный госпиталь им. Бурденко, в кардиологическое отделение. Там мне диагностируют массивный гидроперикардит. В области сердца уже обнаружено около одного литра жидкости. Сразу же собрали консилиум. Хотели вскрывать грудную клетку и выкачивать это.

Давай скорее согласие на операцию подписывай. Я не стал, отвечаю: «Ну как такое можно подписывать?»

В общем, что-то там порешали. Потом ко мне пришел гематолог, пообщался. И, как я впоследствии узнал, сказал кардиологам: «Отдайте мне этого мальчика, операцию пока не будем выполнять. Скорее всего, у него все это связано с лимфомой».
Как я понял, одна из функций лимфоузлов — дренировать из тканей тела различные вредные вещества. Воспаленные лимфоузлы работать перестают — в результате накапливается в тканях жидкость. Врачи это называют выпотом.

Нервный тик

В общем, мне вырезали лимфоузел и отправили на гистологию. Но результатов надо было ждать недели две, а количество выпота вокруг сердца увеличилось, у меня уже были помутнения сознания, поднималось давление, сердце могло просто остановиться. Поэтому, не дожидаясь заключения, врачи решили ударить по организму высокодозной химиотерапией, чтобы быстрее болячка отступила. Позже рак действительно подтвердился.

Всего было шесть курсов, каждый длился по неделе. Между ними — 20-дневный перерыв на восстановление. Жидкость из сердечной мышцы начала постепенно уходить.

У меня во время химии заваливался иммунитет. А когда это происходит, то микробы и бактерии, которые в человеке живут и для здорового не опасны, начинают тебя резко атаковать.

Когда мне было три-четыре года, на маму в подъезде напали и сорвали с головы шапку. Я все это видел и испугался. Тогда впервые нервные тики начались, стал заикаться. Когда в школу пошел, все прошло. И больше ни с чем таким не сталкивался. Во время лечения все это дело у меня возобновилось. Наверное, от стресса. Меня даже из гематологии на какое-то время отправили в психиатрическое отделение по поводу этих новых симптомов.

Главный невролог и главный психиатр, заведующий этим отделением в Бурденко, собирались и осматривали меня. И выдали заключение, что это синдром Туретта. Все это есть в медицинской карте госпиталя.

В конце концов я в ремиссию вошел. Собрали медицинскую военно-врачебную комиссию, которая должна была выдать заключение о том, годен ли я к дальнейшему прохождению военной службы по контракту. В Бурденко однозначно решили, что негоден. В медицинском освидетельствовании там на пол-листа перечисляются все поставленные мне диагнозы — это и онкология, и кардиология, и неврология, в том числе синдром Туретта.

Одним росчерком

Но потом этот документ должна утвердить центральная военно-врачебная комиссия. И там диагноз Туретта, по которому однозначно ставят категорию Д (негоден), вычеркнули. Меня приглашали на собеседование на эту комиссию. Посмотрели, что я хоть и дергаюсь постоянно, но при этом все же разговариваю, адекватен.

В военную прокуратуру писал. Официального ответа не получил. В своей поликлинике мне сказали, что нужно снова ложиться в госпиталь, в отделение психиатрии, и переосвидетельствоваться по синдрому Туретта. Я ведь раньше даже и не знал, что такая болезнь существует. В интернете много про эту болезнь написано. В основном пишут, что больной кричит постоянно, ругается. Но на самом деле у всех этот синдром по-разному проявляется.

Переосвидетельствование до сих пор не могу пройти. Говорят, что на госпитализацию мест нет. Работать практически не могу, хотя начальство относится достаточно лояльно. У меня нервные тики сохраняются, это мешает сосредоточиться. То есть с документами нормально работать не могу.

По онкологии до сих пор в ремиссии. Но недавно обнаружил шарик на грудной клетке. Меня успокаивают, что вроде бы это не лимфома вернулась, а липома. То есть доброкачественное образование, воспалился жировик. Жду, когда мой врач-гематолог из отпуска вернется, чтобы посмотрел.

Важен каждый

Долго думал над тем, почему из армии не увольняют. На мой взгляд, все упирается в статистику. Сейчас в государстве идет программа по оздоровлению населения. Но как руководство может оценить работу, которая проводится? Только по предоставленным показателям. Поэтому к цифрам во всех ведомствах очень трепетно относятся. Дан приказ, чтобы было через год или два меньше инвалидов. На это выделяются какие-то деньги, с помощью которых нужно подтянуть медицину. Но, вероятно, все легче решить другим путем — инвалидность людям просто давать перестали.

Идет борьба за каждую статистическую единичку. Один человек — там, другой — здесь, так и набирается нужный результат.

Честно говорю, что хочу вернуться в Тольятти, к матери и бабушке. Здесь, в Москве, не хочу оставаться. Я больше пяти лет учился в вузе. Был один в Петербурге, без друзей, без родителей.

Потом на третьем курсе появилась девушка, моя будущая жена. Вдвоем стало вроде бы как-то полегче. Во время болезни у меня сильно шалили нервы, нам было сложно, в общем, мы с женой расстались. Хочу просто к родителям вернуться. Они ведь не молодеют. И я не знаю, сколько времени еще проживу. Хочу провести его с семьей, буду помогать родным. И реабилитацию тоже хочу дома провести. Здесь я ежедневно на нервах, идет борьба за выживание.

Кто-то говорит — зачем увольняться из армии, зарплата капает. А с таким состоянием здоровья на спецоперацию вряд ли отправят. Зарплата инженера без надбавки — 60 тысяч. В Химках снимаю однушку за 35 тысяч. На все про все остается 25 тысяч — это на поесть, на проезд. И анализы я часто сдаю за свой счет, потому что в госпитале надо всех упрашивать, чтобы выдали направление. Иногда бывает легче заплатить. Онкология ведь никуда не ушла, хоть и в ремиссии. За этим следить нужно постоянно, отслеживать динамику.

В последний раз пришлось заплатить 65 тысяч за исследование ПЭТ-КТ. По онкологическим стандартам его необходимо регулярно проходить для понимания, что происходит в организме, спит ли рак. В госпитале Бурденко этот аппарат был сломан, больше никуда меня не направили. В гражданской больнице мне сказали, что могут провести процедуру бесплатно, но для этого необходим полис ОМС, которого у меня нет.

Особых планов у меня нет. Пока просто хочу восстановиться и спокойно спать. Хочу забыть про это все.