Всадник Сталина. Маршала Буденного любил народ и боялись враги. Что помогло ему пережить террор 1930-х?

26 октября 1973 года, ровно 50 лет назад, не стало Семена Буденного — последнего из первой пятерки маршалов Советского Союза. Ему шел 91-й год, все его сослуживцы, включая друга Ворошилова, давно лежали в могиле. За свою долгую жизнь Буденный успел много и славно повоевать, бил японцев в Маньчжурии, немцев и турок — в Первую мировую, белогвардейцев — в Гражданскую. К четырем Георгиевским крестам, полученным при царе, он добавил три «Золотые Звезды» Героя Советского Союза при генсеках. Буденный запомнился роскошными усами, шапкой-буденновкой и крутым нравом. От него доставалось всем, кроме, быть может, Иосифа Сталина, верным сторонником которого полководец оставался со времен обороны Царицына в 1918 году. Буденный никогда не лез в большую политику, занимался делами любимой конницы и, вероятно, поэтому уцелел в период репрессий и прожил долгую жизнь. Кем был самый популярный военачальник раннего СССР — в материале «Ленты.ру».

***

Октябрь 1920 года, финальный всплеск Гражданской войны на юге России. Белогвардейцы и красноармейцы ведут изнурительные бои в Северной Таврии. По ночам в степи завывает пробирающий до костей ветер, от которого коченеют люди и кони, кружит пурга, хотя до зимы еще далеко. Не спасают даже костры, да и с дровами проблема — жечь почти нечего. Все чертовски устали воевать, но одним отступать уже некуда, а перед другими поставлена цель — взять Крым любой ценой.

Несмотря на аномальные холода, командование белых ставит перед Дроздовской дивизией задачу атаковать конные части Семена Буденного. Ожесточенное сражение разыгралось под селом Отрада. Раздались ружейные залпы. Белые атаковали резким ударом и захватили хор конных трубачей-буденновцев. Вместе с серебряными трубами их отогнали в тыл. В этой атаке едва не оказался в плену и сам командарм Буденный. Его, по свидетельству командира дроздовцев Антона Туркула, спасла лишь спустившаяся на поле боя мгла.

«В разгаре боя наши всадники наскакали на серую машину, — вспоминал он. — Уже темнело, в сумерках машина показалась броневиком, кавалеристы только обстреляли ее и свернули в переулки. А в машине, как мы узнали позже, был сам Буденный; мотор от мороза заглох, и, подлети наши всадники ближе, Отрада для пышноусого вахмистра была бы концом его карьеры».

«Люди бодры и веселы, лошади сыты и хорошо убраны»

С юности Буденный буквально бредил лошадьми. Он был лучшим наездником в своем полку и попал в школу в Петербурге, которая готовила инструкторов по выездке. После учебы выходец с Дона мечтал устроиться на один из конных заводов. Но судьба распорядилась иначе. По иронии, в Первую мировую унтер-офицер Буденный служил под началом поручика Кучука Улагая, против которого потом воевал в Гражданскую.

Вопреки распространенному заблуждению, Буденный происходил не из казачьей среды, а был иногородним — так называли представителей некоренного населения, переселившихся в казачьи области. Казаки относились к таким людям не слишком благожелательно, подозревали их в стремлении нарушить установившиеся на Дону, Кубани и Тереке вековые традиции. Иногородние платили казакам тем же, тяготясь кивками на происхождение и мечтая слиться с местными. После Октября 1917 года многие иногородние встали на сторону советской власти, желая сразиться с казачьим офицерством, часть которого заняла антибольшевистские позиции и чуть позже примкнула к Белому движению.

В апреле 1918-го Буденному исполнилось 35 лет, он был полным кавалером Георгиевского креста, что нижним чинам полагалось только за личную храбрость. Уже давно не мальчик, как многие герои революции, но по тем временам зрелый мужчина сколотил конный отряд и вскоре примкнул к Борису Думенко — такому же иногороднему, который за счет организаторских способностей и знания конного дела быстро выдвинулся на первый план, опираясь на иногородних крестьян и беднейшее казачество.

Скорее всего, именно Думенко принадлежит главная роль в создании Первой конной армии, хотя и Буденный, бесспорно, внес в это дело весомый вклад. Думенко, как и еще один яркий кавалерийский командир красных Филипп Миронов, чем-то не угодил советской власти и рано был репрессирован. На многие десятилетия его имя вырезали из истории, поэтому все лавры строителя Первой конной достались Буденному. Кстати, в своих мемуарах он отрицательно высказался о Думенко, а в 1960-е протестовал против его реабилитации.

«В Гражданскую войну конница была самой активной боевой частью в любой армии, — подчеркнул в разговоре с «Лентой.ру» историк Александр Черемин. — В начальный период ни у белых, ни у красных не было мощного парка аэропланов, танков. Акцент делался на конные части».

Результативность Буденного как начальника конницы признавали даже белые. К примеру, начальник штаба Донской армии генерал Анатолий Кельчевский назвал Думенко и «его ученика Буденного» крупными самородками, которые не только поняли сущность и психологию конного боя, но и внесли существенные поправки в приемы и способы ведения этого боя.

В 1920-м Кельчевский попал в глубокую опалу к главкому Петру Врангелю в Крыму и был изгнан за границу. В июле в Константинополе он выпустил брошюру о Первой конной армии, в которой отдал дань уважения своим противникам.

По словам белого генерала, в конных частях Думенко и Буденного наблюдался порядок и своеобразная, но суровая дисциплина. В отличие от более поздней советской пропаганды, современник событий Кельчевский упоминал этих красных военачальников непременно в паре и на первое место ставил все же Думенко.

На взгляд другого белогвардейца — Дмитрия Леховича, который, кстати, служил в коннице, а в эмиграции стал историком, дальнейшей карьере Буденного поспособствовали его плохие отношения с наркомом по военным делам и председателем Реввоенсовета Львом Троцким: когда Сталин взял власть в свои руки, это пошло кавалеристу на пользу.

Лехович считал, что Буденный оправдал возложенную на него миссию, и его Первая конная армия сыграла в поражении белых огромную роль.

По словам старшего научного сотрудника ИНИОН РАН Михаила Минца, красная конница стала одним из символов Гражданской, поскольку война была маневренной, с разреженными фронтами и открытыми флангами.

«Гражданская война в России — последняя война, когда конница применялась в больших масштабах, — напомнил историк «Ленте.ру». — И в межвоенный период, и во Вторую мировую появилось много генералов, выросших именно из кавалерии».

«Берите косы и гоните всех представителей от колхоза»

По окончании русской междоусобицы Климент Ворошилов и Семен Буденный приобрели репутацию убежденных сторонников Сталина, поддержали своего товарища по Царицыну в борьбе за власть. Первый в 1925 году возглавил военное ведомство и занимал этот пост до 1940 года. Второй сосредоточился на своем любимом деле — открывал конные заводы по всему Советскому Союзу, отвечал за кавалерию в РККА. В 1935-м оба друга вошли в первую пятерку советских маршалов.

9 февраля 1927 года Буденный подал в Реввоенсовет СССР докладную записку, в которой пообещал в ближайшие годы довести численность советской конницы до 52 тысяч всадников.

«Совершенствование в технике конного дела пронизало всю толщу конницы, — указывал он. — Героические традиции прошлого, служащие основой воспитания, по-прежнему незыблемы».

Буденный славился своеволием и редко считался с кем-то ниже Сталина. На встречах с трудящимися лихой рубака мог позволить себе говорить все, что считает нужным. Так, в июне 1932 года секретарь Винницкого обкома Компартии Украины Никита Алексеев пожаловался генсеку ЦК КП(б)У Станиславу Косиору на поведение Буденного в поездке по районам области. В беседах с колхозниками военачальник обвинил в нехватке хлеба местное руководство.

«Если в этом году вам дадут план хлебозаготовок и вы его выполните, a потом еще будут просить встречные [планы хлебозаготовок], то берите косы и гоните всех представителей от колхоза», — советовал он.

В одном из сел Буденный и вовсе грозил перестрелять комиссию, начисляющую сельхозналог. В другом селе московский гость спросил председателя колхоза: «Почему вас до сих пор не поубивали колхозники?» Услышав в ответ «За что?», Буденный продолжил: «За то, что забрали хлеб и людей заставили голодать».

И Алексеев, и Косиор сложили головы в разгар репрессий.

Про Буденного слагали песни, позднее травили байки и анекдоты — в этом он уступал разве что комдиву Василию Чапаеву.

«Первая конная оказалась тесно связана со Сталиным, — напомнил эксперт «Ленты.ру» Минц. — Соответственно, Буденный был высокопоставленным человеком и активно раскручивался пропагандой. Возможно, фольклорные сюжеты про Буденного стали реакцией на пропаганду, как и анекдоты про Чапаева, которые были реакцией на фильм».

«Сосед мой — враг мой»

За верность вождю Буденный получал сторицей, имея жилищные условия, доступные в СССР лишь единицам. Историю с маршальской дачей в Баковке невольно подсветил поэт Демьян Бедный, безуспешно выпрашивавший у Сталина домик. По тем временам это было настоящим поместьем: в 1935 году у Буденного имелись свет, вода и хорошая подъездная дорога. Бедный начал строительство на соседнем участке с расчетом на то, что и ему перепадут блага цивилизации, положенные герою Гражданской войны. Однако его надежды не оправдались: делиться с кем-либо полководец категорически отказался.

«Семен Михайлович твердо усвоил старое мнение, что "сосед мой — враг мой", — описывал поэт Сталину свои житейские будни. — Поэтому когда я стал просить его позволить хотя бы в дурную погоду проскочить на машине через его участок, я получил отказ в самой непристойной форме. Наладить проезд мимо Буденного тоже оказалось мне не под силу».

Оправдываясь за то, что морочит голову вождю сугубо бытовыми пустяками, Бедный уверял, что это проезд нужен не только ему самому, но и группе колхозов, «буквально воющих» от созданного Буденным бездорожья. По мнению просителя, ситуацию мог изменить в лучшую сторону небольшой перенос забора, тем более что у «Буденного прихвачено земли и лесу больше 11 гектаров». Пока же на злополучном объезде не смолкала ругань, а пешеходам приходилось балансировать у буденновского забора.

Буденный поддерживал чистки в Красной армии во второй половине 1930-х и входил в состав Специального судебного присутствия Верховного суда СССР, приговорившего группу крупных военачальников во главе с Михаилом Тухачевским, Ионой Якиром и Иеронимом Уборевичем — то есть одни военные осудили других военных, причем многие потом разделили участь осужденных. Из свидетелей этих разборок уцелели лишь единицы — маршал Борис Шапошников, председатель суда Василий Ульрих, ну и Семен Буденный.

«Зверье, они пришли, чтобы грабить»

Широкую известность приобрел конфликт Буденного с писателем Исааком Бабелем, который находился при Первой конной армии в качестве военкора и вел дневник, в котором среди прочего зафиксировал факты грабежей и жестокого отношения буденновцев к населению в Польше.

«Ужасное событие — разграбление костела, рвут ризы, драгоценные сияющие материи разодраны, на полу, сестра милосердия утащила три тюка, рвут подкладку, свечи забраны, ящики выломаны, буллы выкинуты, деньги забраны, — описал Бабель один из таких эпизодов 7 августа 1920 года. — Служитель трепещет, как птица, корчится; мешает русскую речь с польской, мне нельзя прикоснуться, рыдает. Зверье, они пришли, чтобы грабить, это так ясно, разрушаются старые боги».

Эти записи легли в основу рассказов, составивших сборник «Конармия», который открыл автору дорогу в большую литературу. Его творчество нашло широкое признание, но и привлекло массу критиков. Самым ярым из них был Буденный, объявивший Бабеля клеветником, якобы стремившимся опорочить бойцов Первой конной армии.

В 1924 году журнал «Октябрь» опубликовал разгромную статью за подписью военачальника. Она была выдержана в подчеркнуто грубом стиле, автор использовал такие выражения, как «больной садист» и «дегенерат». Статья получила широкий резонанс и обросла всевозможными легендами. Болтали, что, случайно встретив Бабеля на одном из приемов, Буденный погнался за ним с обнаженной шашкой вокруг стола. В другой раз он якобы грозился выдрать писателя плетью. «Неприемлемым» называл стиль «Конармии» и Ворошилов.

Бабель же считал, что при жизни Максима Горького с ним ничего не случится. Классик действительно защищал своего протеже от всевозможных нападок и даже отстаивал «Конармию» перед Буденным, фокусируя внимание на достоинствах книги. В письме Сталину Горький и вовсе называл Бабеля «умнейшим из наших литераторов».

Во второй половине 1920-х Буденный разместил в «Правде» письмо против «Конармии» и подготовил еще одно, однако после прочтения письма вождь лично попросил его не запускать текст в массы. Сталин объяснил, что Горький болен, и новая полемика может ухудшить состояние его здоровья. Плюс к тому, опасался руководитель СССР, вынесение конфликта в публичную сферу в негативном свете выставило бы советскую действительность.

Судя по дневникам Бабеля, многое на польской войне было ему не по душе: «жить противно», «подлость и преступление». После одного из боев 18 августа 1920 года он записал, что вместе с военкомом «умолял не рубить пленных».

Ситуация изменилась после ухода Горького из жизни летом 1936 года. В окружении Бабеля не осталось столь влиятельных фигур, его перестали печатать и практически предали остракизму. 15 мая 1939 года писателя арестовали, а в начале 1940-го — казнили. Причем его близкие много лет считали, что он содержится в лагерях, и верили в его возвращение.

По одной из версий, Бабель сложил голову из-за близких отношений с наркомом внутренних дел Николаем Ежовым, который сам попал в опалу, был свергнут и уничтожен. Но существуют догадки, что и без участия Буденного в этой истории не обошлось.

Буденный и сам мог стать жертвой террора. По крайней мере широко распространена легенда о том, что когда к даче маршала пожаловал «черный воронок» с сотрудниками НКВД, он позвонил Сталину, выставил в окно пулемет и пригрозил открыт огонь в случае штурма. Чекисты якобы не рискнули связываться с разъяренным Буденным и убрались восвояси. Младший сын полководца Михаил, правда, опровергал эту версию и утверждал, что арестовывать его отца даже не пытались. На том же настаивала и дочь маршала Нина. Впрочем, оба появились на свет уже после этих событий.

Однако по данным историка Черемина нечто подобное произошло на самом деле:

На допросе 26 апреля 1939 года, проведенном Берией, Ежов сообщил, что Буденный входил в одну из якобы существовавших в РККА заговорщических групп. Эта группа, по словам экс-наркома, конкурировала с троцкистской группой Гамарника, Якира, Уборевича и офицерско-бонапартистской группой Тухачевского. Впрочем, учитывая существовавшие тогда методы воздействия, Ежов еще и не то мог рассказать.

«Он был огромным тормозом»

Перед войной Буденный уже едва ли рассматривался как ключевой военачальник, способный занимать высшие командные посты.

«Мы все тогда, за исключением Буденного и других консервативных кавалеристов, считали, что конница в условиях большого насыщения армий авиацией, бронетанковыми средствами, артиллерией и автоматическим огнем будет нести колоссальные потери, — вспоминал Жуков. — Тем более что наш вероятный неприятель почти совершенно не имел конницы».

Но богатый опыт Буденного по-прежнему ценили. По крайней мере в черновике постановления Политбюро ЦК ВКП(б) об организации фронтов и назначениях командного состава от 21 июня 1941 года маршал значился командующим армиями второй линии.

На начальном этапе Великой Отечественной Буденный командовал войсками Юго-Западного направления на Украине. Он считал невозможным успешно оборонять Киев от немцев и предлагал оставить город, за что был снят Сталиным и заменен маршалом Семеном Тимошенко. Время показало правоту кавалериста. С середины сентября 1941-го Буденный командовал войсками Резервного фронта, которые понесли огромные потери в первые дни битвы за Москву.

«Вплоть до Второй мировой, да и во время нее, кавалерийских частей в Красной армии было довольно много, — заметил историк Минц. — Но уже в 1930-е советскую кавалерию рассматривали как конную пехоту. Ее тренировали не для сабельного боя в конном строю, а прежде всего для огневого боя в пешем строю. Да, конная пехота может быстро перемещаться с одного участка фронта на другой, в том числе по бездорожью. Но это уже не та конница, с которой Буденный воевал в Гражданскую. И он оказался не в своей стихии».

21 апреля 1942 года Буденного назначили командующим войсками Северо-Кавказского направления. Керченская оборонительная операция РККА, однако, завершилась сокрушительным поражением. После эвакуации советских войск с Керченского полуострова освободившиеся части вермахта приступили к третьему штурму Севастополя.

Во время неудачной обороны Керчи в первой половине мая у главкома произошел серьезный конфликт с замнаркома внутренних дел Иваном Серовым, который в 1950-е возглавлял КГБ. Дошло до того, что маршал обматерил комиссара госбезопасности 3-го ранга по телефону и бросил трубку. В своих дневниках тот оставил крайне негативные оценки полководческих талантов Буденного, называл его идиотом и дураком.

В связи с неудачей Крымский фронт был расформирован, а Буденного перевели командовать Северо-Кавказским фронтом. Но летом немцы взяли Севастополь, уверенно продвигались по Кубани и Северному Кавказу. Если верить Серову, ознакомившийся с состоянием дел Берия послал в Ставку телеграмму, в которой изложил все «чудачества» Буденного и сообщил о его неспособности командовать фронтом. Маршала отозвали в Москву и поставили заместителем наркома обороны. С января 1943-го Буденный — командующий кавалерией РККА, но активного участия в боевых действиях на фронте больше не принимал.

«Великая Отечественная показала, что Буденный никуда не годен как военачальник, — пояснил историк Черемин. — Как и Ворошилов, он был огромным тормозом. Кстати, особых наград Буденный [во время ВОВ] не получил. Во времена позднего Хрущева и Брежнева, правда, его незаслуженно осыпали наградами к каждому празднику. Он стал трижды Героем Советского Союза, навесили орденов Ленина, Боевого Красного Знамени... В общем, иконостас сделали такой, какого не имел ни один маршал Победы. Хорошо хоть орден "Победа" ему не навесили. На самом деле он был аморальный тип, как и многие из Первой конной. Буденный практически довел до того, что [немцы] дошли до Сталинграда, было много его ошибок. Это раздутый персонаж».

«Везде прослушивалось и все фиксировалось»

Сталин хотел знать о каждом шаге своих маршалов. Если верить известному деятелю спецслужб Павлу Судоплатову, в 1942 году вождь приказал Богдану Кобулову, заместителю Берии, установить подслушивающую аппаратуру в квартирах Ворошилова, Буденного и Жукова. Лет восемь спустя к этому списку добавили двух попавших в опалу членов Политбюро — Вячеслава Молотова и Анастаса Микояна. Существовали грандиозные планы по тайному прослушиванию всех телефонных разговоров в руководстве ЦК, но это было исполнено только во времена Леонида Брежнева, когда техника достигла необходимого уровня.

Как заявил на июньском Пленуме ЦК КПСС 1957 года маршал Жуков, в сейфе Георгия Маленкова хранилось 58 томов с записью прослушки его самого, а также Буденного, Ивана Конева, Ворошилова и других.

«Везде прослушивалось и все фиксировалось», — разводил руками Жуков, уверяя делегатов, что бывший заместитель Сталина виновен в репрессиях больше, чем Молотов и Лазарь Каганович.

Практика слежки за видными военачальниками продолжилась и при Хрущеве. Об этом свидетельствует записка председателя КГБ Александра Шелепина, поданная первому секретарю ЦК КПСС 7 сентября 1959 года: чекисты записали, о чем разговаривали Жуков и Буденный на поминках по генералу Владимиру Крюкову. Так, маршалы возмущались некоторыми действиями Минобороны и, в частности, переданными через печатный орган ведомства — газету «Красная Звезда» — призывами поднимать и укреплять авторитет политработников и критиковать командиров. В результате такой политики, сочли Буденный и Жуков, «армия будет разложена». Все их высказывания на поминках передали Хрущеву.

Очевидно, что первый секретарь ЦК КПСС ждал от верного сталинца Буденного фрондерских выходок. Такой прецедент случился еще в 1954-м, когда в разгар застолья маршал позволил себе нелестные характеристики Хрущева. Его быстренько сняли с должности инспектора кавалерии Советской армии и уволили с военной службы. Престарелому кавалеристу пришлось каяться и добиваться восстановления. В свой поздний период Буденный занимал декоративные должности и, когда требовалось, исполнял роль свадебного генерала.

«Буденного по-человечески жалко, — подытожил историк Минц. — Он родился кавалеристом от бога, но в те времена, когда история конницы уже заканчивалась. Гражданская война стала его звездным часом. Важный штришок: Буденный продолжал ездить верхом и фехтовать шашкой до самой старости. Он действительно был прирожденный конник».