События марта 1953 года изменили ход истории. Внезапный уход из жизни Иосифа Сталина стал переломным моментом не только для простых жителей СССР, но и для правящей верхушки. Давним соратникам Сталина — Берии, Маленкову и Хрущеву — теперь предстояло перераспределить власть в стране и решить множество других непростых дилемм. В своей книге «Последние дни Сталина» американский специалист по российской и евразийской истории Джошуа Рубинштейн рассказывает о захватывающих событиях нескольких месяцев до и после смерти Сталина. «Лента.ру» с разрешения издательства «Альпина нон-фикшн» публикует отрывок из книги.
Вечером в субботу 28 февраля 1953 года Сталин устроил в Кремле посиделки в узком кругу, после чего отправился с гостями на так называемую Ближнюю дачу, расположенную в московском пригороде Кунцево. В последние годы жизни Сталин проводил здесь почти все свободное время.
На территории Ближней дачи имелись розовый сад, небольшой пруд, окруженный лимонными деревьями и яблонями, и даже грядка для выращивания арбузов, чем Сталин любил заниматься на досуге
Прибывшие гости первым делом попадали в прихожую, по обеим сторонам которой располагались две раздевалки. Дверь налево вела в кабинет Сталина, где стоял огромный стол, на котором во время войны раскладывались военные карты. Сталин часто спал на диване в этом кабинете. За другой дверью, расположенной справа, начинался длинный и довольно узкий коридор, по правой стороне которого располагались две спальни. Коридор выходил на просторную открытую веранду, где Сталин иногда проводил время зимой, укутавшись в овечий тулуп и надев меховую шапку и традиционные русские валенки. Средняя дверь прихожей вела в большой прямоугольный банкетный зал, пространство которого было организовано вокруг длинного полированного стола.
Именно здесь Сталин проводил торжественные банкеты или принимал членов Политбюро для заседаний и ночных обедов.
Единственным украшением скромно обставленного зала со стандартными люстрами и узорчатыми коврами были два портрета на стенах — Ленина и Горького. Спальня Сталина примыкала к столовой с другой стороны, и в нее можно было войти через почти незаметную дверь, вмонтированную в стену. В спальне находились кровать, два небольших шкафа и раковина. С противоположной стороны располагалась большая кухня с вместительной печью для выпечки хлеба, скрытой за деревянной перегородкой.
Когда приступы радикулита становились особенно болезненны, Сталин любил, сняв одежду, вытянуться на закрепленной над печью доске в надежде, что тепло принесет ему облегчение. Второй этаж, куда можно было подняться на лифте, был построен специально для дочери и ее семьи, но едва ли она задерживалась там, а сам Сталин редко туда поднимался. Большую часть времени обе комнаты стояли пустыми и неосвещенными.
Ближняя дача Сталина в Кунцево в Москве
Фото: Пресс-служба ФСО России / РИА Новости
Дача была задумана как место, где Сталин мог расслабиться, отвлечься от дел, прогуливаясь среди деревьев и кустов роз или кормя птиц. Время от времени он принимал здесь правительственных чиновников, а иногда и иностранных гостей, таких как Мао Цзэдун в конце 1940-х годов или Уинстон Черчилль , который останавливался на даче во время своего первого визита в Москву во время войны.
В августе 1942 года он подарил Сталину радио, которое стало одним из предметов обихода.
Когда Светлана Аллилуева в последний раз виделась со своим отцом, заурядные украшения на стенах неприятно поразили ее: «Странно все в комнате — эти дурацкие портреты писателей на стенах, эти "Запорожцы", эти детские фотографии из журналов». У Сталина была привычка вырезать фотографии и иллюстрации из журналов, а затем развешивать их на стенах дачи. «А впрочем, — продолжает его дочь, — что странного: захотелось человеку, чтобы стены не были голыми; а повесить хоть одну из тысяч дарившихся ему картин он не считал возможным».
После встречи с отцом она уехала расстроенная: он выглядел неважно и дача произвела на нее гнетущее впечатление.
Сталин не любил быть один. Как вспоминал о нем Хрущев, «требовалось как-то занять Сталина, чтобы он не страдал, не тяготился одиночеством, не боялся его»
Но в любой момент он мог созвать членов своего внутреннего круга, чтобы они составили ему компанию. Как уже нередко бывало, в ту роковую субботнюю ночь в Кремле Маленков, Берия, Булганин и Хрущев вместе со Сталиным смотрели фильм. Еще двое из числа давних приближенных не получили приглашения: отсутствовали Вячеслав Молотов и Анастас Микоян. В это время они находились в опале.
Последний Первомай Сталина. Красная площадь, 1 мая 1952 года
Фото: Василий Егоров / Владимир Савостьянов / ТАСС
После того как фильм закончился, четверо «соратников» выехали в Кунцево, чтобы составить Сталину компанию за ужином.
Они пробыли там до самого утра. Это не было чем-то необычным, ведь Сталин любил задерживать их у себя на долгие часы, после чего отправлялся спать до обеда следующего дня. И на этот раз, по словам Хрущева, Сталин «был навеселе, в очень хорошем расположении духа».
Он проводил их до дверей, в шутку по-дружески ткнул Хрущева пальцем в живот, назвав Микитой. «Когда он бывал в хорошем расположении духа, то всегда называл меня по-украински Микитой. Распрощались мы и разъехались. Мы уехали в хорошем настроении» — Берия с Маленковым в одной машине, Хрущев с Булганиным в другой, — «потому что ничего плохого за обедом не случилось».
Было пять или шесть часов утра. Однако следующий день, воскресенье, начался необычно. По заведенному Сталиным распорядку охранники и обслуга ожидали, что часов в одиннадцать или двенадцать дня он вызовет их и попросит принести чаю или подать завтрак.
Согласно протоколу, сотрудникам дачи было строго приказано не заходить в его помещения без приглашения, и нарушить правило они могли только на свой страх и риск
Но никаких звонков от Сталина не поступало, и из его комнат не было слышно никаких звуков — ни шума шагов, ни покашливания. Охрана продолжала ждать. После обеда они заметили, что в его комнатах горит свет. Ближе к вечеру охранники снаружи тоже видели свет из окна. Но вызовов от Сталина по-прежнему не поступало, он не просил ни чая, ни еды. По соображениям безопасности Сталин предпочитал спать в разных комнатах, полагая, что таким образом сможет запутать возможных убийц. Но эта предосторожность сбивала с толку его охрану, которая никогда не знала, где он проводит ночь.
По словам Хрущева, охранники не связались с начальством для получения инструкций и не подумали поднять тревогу, заподозрив, что со Сталиным что-то неладно. Хрущеву показалось странным, что от Сталина весь день не было звонка. Отсутствие новостей с Ближней дачи выглядело очень необычно, но, судя по всему, Хрущев не стал никому звонить и выяснять, в чем дело.
После некоторых колебаний он сам отправился спать. К десяти часам вечера охранники настолько встревожились, что решили найти предлог и послать кого-нибудь в личные помещения Сталина. Из Кремля, согласно ежедневному распорядку, прибыл пакет с почтой. Сталину требовалось просмотреть материал, а доставить ему пакет было обязанностью охраны. Поэтому они решили обратиться к горничной Матрене Петровне, чтобы она принесла пакет Сталину. Это была немолодая женщина, проработавшая у Сталина много лет. Они рассчитывали на то, что, если Сталин и удивится ее внезапному появлению в своих комнатах, она с наименьшей вероятностью вызовет у него подозрения.
Горничная обнаружила Сталина лежащим на полу в библиотеке в пижаме. Он был без сознания, а пижама пропиталась мочой.
Руки и ноги ему почти не подчинялись. Пытаясь что-то сказать, он производил лишь странные жужжащие звуки
Матрена Петровна срочно вызвала охранников, которые подняли Сталина и положили на ближайший диван. В полной растерянности они связались по телефону со своим начальником, министром государственной безопасности Семеном Игнатьевым. Но тот был слишком напуган, чтобы давать какие-либо указания, и убедил их позвонить Маленкову и Берии. Они смогли связаться с Маленковым, который дал понять, что разыскать Берию будет непросто.
Маленков знал о привычках Берии и предполагал, что тот может проводить время с любовницей на одной из секретных дач. У охраны не было ни адреса, ни номера телефона, по которому с ним можно было связаться. Берия сам позвонил им и, услышав новость, приказал никому не сообщать о состоянии Сталина.
Маленков также связался с Булганиным и Хрущевым, настаивая на том, чтобы они поехали на дачу.
По словам Хрущева, первыми прибыли Маленков и Берия, а вслед за ними появился и сам Хрущев. Они тихонько подошли к Сталину, то ли опасаясь потревожить его, то ли не желая разбудить, если он действительно спит. Сталин похрапывал. Тут Берия стал уверять охранников, что это обычный сон и что не нужно его беспокоить. Непосвященному может быть трудно заметить разницу между спящим человеком и человеком, который находится без сознания и практически парализован, но при этом дышит. Вероятнее всего, они понимали, что со здоровьем Сталина произошло что-то серьезное: охрана нашла его лежащим на полу и все они видели и чувствовали по запаху, что он обмочился, — и для всех причастных, для них самих в том числе, лучше дать ему умереть.
Также нужно учитывать тот факт, что Сталин почти год не показывался докторам, за исключением отоларинголога, когда в апреле 1952 года сильно простудился.
У него возник патологический страх перед профессиональными медиками, и по его приказу были арестованы даже его личные терапевты
На фоне недавно прогремевшего «дела врачей» Берия с Маленковым вполне могли полагать, что в отсутствие явных признаков медицинского характера им лучше не торопиться звать докторов. Если Сталин действительно просто спал, они вполне могли решить подождать до утра, когда он проснется и они смогут разобраться, что произошло, если произошло вообще. Так или иначе никто не стал сразу вызывать медицинскую помощь. Берия, Маленков и Хрущев отправились по домам. К этому времени Сталин был без сознания как минимум восемь часов, а возможно, и все восемнадцать. Этого мы никогда не узнаем.
Похороны Иосифа Сталина сняты на камеру заместителем посольства США майором Мартином Манхоффом
Но охранники по-прежнему волновались. Они еще раз отправили Матрену Петровну к Сталину, чтобы оценить обстановку.
Он продолжал спать, но это был очень необычный сон. Охранники позвонили Маленкову и сообщили о своем беспокойстве.
Маленков вновь позвонил Берии, Булганину и Хрущеву. Только после этого они решили поставить в известность еще двух давних руководителей партии, Климента Ворошилова и Лазаря Кагановича, и вызвать врачей.
Воспоминания Хрущева о той ночи не совпадают с рассказом Алексея Рыбина, охранника из Большого театра, которому, по его собственным словам, удалось побеседовать с несколькими телохранителями Сталина (сам Рыбин на даче не присутствовал).
По словам Рыбина, телохранители утверждали, что Сталин не был пьян, что накануне — до того, как около четырех часов утра гости разъехались, — он пил только фруктовый сок. Рыбин также писал о том, как дежуривших охранников встревожило то, что Сталин на протяжении следующего дня не попросил чай и завтрак. Однако, по его словам, послали к нему вовсе не Матрену Петровну — начальник хозяйственной части дачи Петр Лозгачев сам взялся доставить Сталину почту и проверить, все ли с ним в порядке.
Именно Лозгачев обнаружил Сталина лежащим на ковре в неестественной позе на согнутой в локте руке.
Сталин был почти без сознания, едва мог говорить, но поднял руку и кивнул в ответ, когда Лозгачев предложил переложить его на кушетку
Лозгачев тут же сообщил обо всем остальным дежурным.
Пока охранники ждали медицинскую помощь, они решили переместить Сталина на стоявшую рядом тахту и укрыть его одеялом; его тело было холодным, и, по их расчетам, он потерял сознание и упал примерно семь или восемь часов назад.
Похороны Иосифа Сталина. Вячеслав Молотов, Николай Булганин, Лазарь Каганович, Климент Ворошилов, Георгий Маленков, Николай Шверник, Чжоу Эньлай, Лаврентий Берия, Анастас Микоян, Никита Хрущев и другие проходят по Охотному ряду за гробом с телом Иосифа Сталина
РИА Новости
Лозгачев оставался рядом с ним, прислушиваясь к звукам подъезжавших машин в ожидании врачей. Но вместо них около трех часов утра на дачу прибыли Берия с Маленковым. Они с большой осторожностью приблизились к Сталину, Маленков даже снял ботинки и нес их в руках. Как и в рассказе Хрущева, Сталин храпел, что дало приехавшим основание заявить, что охрана просто запаниковала. Даже после того, как Лозгачев попытался убедить их в том, что Сталин серьезно болен, Берия настаивал, что это обычный сон, и отмахнулся от всех разговоров о болезни. Он отругал охранников за то, что их побеспокоили, и даже выразил сомнение в их профессиональной пригодности в качестве телохранителей вождя — по крайней мере, если верить Рыбину. Без одобрения этих руководителей партии у охраны не хватило смелости самостоятельно вызвать врачей. Они не собирались идти против Берии.
Как заметила писательница Надежда Мандельштам:
Сталин внушал такой ужас, что никто не решался войти к нему, пока не стало слишком поздно
Церемония прощания со Сталиным в Колонном зале Дома Союзов
Фото: Николай Ситников / ТАСС
Сталин использовал все ресурсы своей империи для того, чтобы защитить себя, но эти меры предосторожности лишь увеличили его уязвимость. Когда он потерял сознание и упал, введенный им протокол безопасности помешал обслуживающему персоналу вовремя выяснить, что происходит, оказать ему помощь и вызвать врачей. Его шофер во время поездок из Кремля на дачу и обратно постоянно менял маршруты. Пока его кортеж из пяти одинаковых лимузинов, ни на одном из которых не было номеров, проделывал путь в двадцать километров от Кремля до дачи, их водители то и дело обгоняли друг друга, чтобы затруднить возможное покушение. Территорию дачи патрулировали сотни сотрудников с немецкими овчарками. На воротах было множество замков, вокруг комплекса тянулась колючая проволока, а среди персонала дачи находились телохранители. Ни одна из этих мер безопасности не помогла ему, когда он лежал несколько часов в луже собственной мочи, парализованный и не в силах закричать.
Перевод с английского — Максим Коробов.