«Бреда в нашей жизни много» Власти Молдавии толкают страну в Евросоюз. Почему граждане не готовы идти за ними?

Президент Молдавии Майя Санду заявила о готовности страны выполнить все обязательные условия Европейского союза к 2030 году и присоединиться к объединению без Приднестровья. Население непризнанной республики, считает она, вскоре увидит повышение уровня жизни и тоже захочет пойти по этому пути. Тем не менее эту позицию разделяют далеко не все жители Молдавии: на недавних местных выборах президентская партия «Действие и солидарность» сумела победить лишь в некоторых относительно небольших населенных пунктах, а в крупных городах, в том числе в Кишиневе, потерпела сокрушительное поражение. О том, как в Молдавии относятся к политике Майи Санду, почему власти предпочитают занимать антироссийскую позицию и что в этих условиях будет с русским языком и российскими СМИ, «Ленте.ру» рассказал эксперт международного дискуссионного клуба «Валдай», депутат парламента Молдавии, вице-президент фракции «Блок коммунистов и социалистов», секретарь парламентского комитета национальной безопасности, обороны и общественного порядка Константин Старыш.

«Лента.ру»: Отношения Молдавии и России достигли, пожалуй, низшей точки за всю их историю. Почему команда президента Майи Санду выбрала такую стратегию?

Константин Старыш: Мне трудно понять, почему был избран путь прямой конфронтации, ежедневных напоминаний о противнике, который якобы пытается сбить нас с пути к европейской интеграции. Появляются всякие версии о том, что Россия хотела каким-то образом организовать в Молдове государственный переворот. В это не верят даже самые отчаянные сторонники правящей партии, настолько это неправдоподобно.

Считается, что таким переломом стало начало боевых действий на Украине. И Молдова в лице ее правительства заняла протестную позицию.

Эту идеологию они пытаются навязать обществу. Но, если верить социологическим опросам, у них это не очень хорошо получается. Мягко говоря, не все поддерживают такой курс. Тем более что «война», на которую вечно ссылаются наши руководители, перестала прикрывать провалы в экономической и социальной политике.

Недавно министр энергетики Молдавии Виктор Парликов заявил, что страна больше не будет закупать газ у «Газпрома». В «Газпроме» же заявили, что получают от «Молдовагаза» ежесуточные заявки на поставку топлива. Почему власти страны всячески пытаются прекратить сотрудничество с Россией и как отказ может сказаться на энергетике Молдавии?

Если говорить о взаимоотношениях с «Газпромом», то ситуация абсолютно абсурдная. По одной простой причине: предприятие «Молдовагаз» является акционерным обществом, в котором два акционера — «Газпром» и правительство. Банкротить собственное предприятие, в котором ты акционер, не позволять ему развиваться, не получать прибыль — это какая-то глупость, на мой взгляд.

Сейчас в вопросах, связанных с энергетикой, все очень непрозрачно в связи с действием чрезвычайного положения в стране. Все закупки газа и прочего топлива происходят тайно. За какую цену мы его покупаем, в каких объемах, где оно хранится, как используется...

Совершенно точно известно, что газпромовский газ в Молдову поступает, как поступает он и в Приднестровье. На предприятии, которое принадлежит одной из российских энергетических компаний, производится электричество, и это электричество закупается в том числе и правым берегом Днестра.

В прошлом году тогдашний министр инфраструктуры и энергетики Андрей Спыну встречался с главой «Газпрома» Алексеем Миллером. После переговоров провластная пресса долго рассказывала, что он якобы доминировал над российским коллегой, в результате чего он получил обидное прозвище Доминатор.

Позже выяснилось, что контракт действительно был заключен на тех условиях, которые предложила Молдова, а в переговорах поучаствовал даже президент Владимир Путин. Он же и рассказал, что Алексей Миллер к нему обратился и он ему сказал сделать так, как хотят молдаване.

После этого началась какая-то чехарда, начали выяснять ситуацию с долгами. Правительство за какие-то баснословные деньги заказало аудит этих долгов. Специалисты говорят, что он был проведен некачественно и довольно политизированно.

У нас очень многое делается для того, чтобы понравиться Европейскому союзу и США. Я их обычно называю «партнерами по деградации» — развития нет, а деградация налицо.

Как отказ от российского газа может сказаться на энергетике Молдавии?

В условиях чрезвычайного положения общество не информируется о том, по какой цене мы реально закупаем энергоносители для наших нужд. Абсолютно точно известно, что в прошлом году по сравнению с позапрошлым цена на газ для бытового потребителя выросла в семь раз.

Для населения, в общем, это был сильный удар. Подорожало сразу все — и уголь, и дрова. Обещанная «братская помощь» из Румынии, которая обещала нам дрова, почему-то так и не дошла до Молдовы.

Сейчас газотранспортную систему мы отдали румынской компании. И как это все будет работать, тоже никто особо не понимает. В общем, энергетика, как и вся экономика, является продолжением политики, а она у нас сегодня русофобская. И ее последствия ощущают на себе рядовые потребители, граждане Молдовы, для которых просто стало очень дорого жить.

Какие альтернативы поставкам российских энергоносителей предлагают власти Молдавии? Это выгодные варианты?

Было объявлено, что Молдова на ближайший год заключила два контракта на поставку газа. Один — с некой греческой компанией, другой — с турецкой. Греция и Турция, как известно, «газодобывающие державы мирового уровня». Всем понятно, что это абсолютное лицемерие, поскольку своего газа, чтобы его экспортировать, ни у Греции, ни у Турции нет.

Абсолютно точно известно, что и греческая, и турецкая компании получают газ от «Газпрома». Очевидно, что усложняется логистика. И турки, и греки снимают свою маржу, и энергоносители к нам приходят не по той цене, по которой могли бы приходить.

Все действия наших властей и в этой сфере, равно как и во всех остальных, очень неуклюжие.

Что еще теряет страна от ухудшения отношений с Россией?

Молдова теряет большой и привычный рынок для реализации сельхозпродукции. Сегодня север страны, где очень развито садоводство, переживает подлинную трагедию. При тех объемах субсидирования сельского хозяйства, которые есть в европейских странах, наша продукция никогда не сможет быть конкурентоспособной.

Таких инвестиций сегодня не может позволить себе никто в стране.

Нам нужно просто отправлять продукцию в сторону России и еще в сторону Китая, куда продается около девяти миллионов бутылок вина в год.

Не стоит забывать, что довольно много наших людей живет и работает в России, — по разным оценкам, от 350 до 500 тысяч человек. Сегодня они оторваны от родины и становятся заложниками этих отношений, в которых Россия не виновата.

У нас прервано прямое сообщение, что делает логистику очень сложной. Люди вынуждены какими-то окольными путями через пол-Европы добираться до России и Молдовы.

Страна теряет внутреннюю стабильность. Далеко не все люди поддерживают такую позицию. Есть целые регионы, которые ориентированы на более тесные связи с Россией, — это и Гагаузия, и север Молдовы, где много русскоязычного населения.

Как можно, разорвав отношения с Россией, претендовать на решение Приднестровского вопроса, когда регион четко ориентирован на Россию? Получается, вы ориентированы на нее, а мы с ней не имеем дел, но при этом хотим какой-то реинтеграции.

Немаловажно, что новый виток кризиса в отношениях начался с депортации руководителя «Sputnik Молдова» Виталия Денисова. Почему власти страны считают российские СМИ угрозой национальной безопасности?

Чуть раньше издание The Insider (включено Министерством юстиции России в реестр СМИ-иноагентов) опубликовало фото крыши российского посольства в Кишиневе и отметило, что там слишком много антенн.
О характере этих антенн, наверное, должны судить специалисты, но информация была подана так, что это антенны для слежки. В результате сразу же после публикации было выслано в общей сложности 45 сотрудников посольства.

В этом контексте речь идет не только о российских СМИ. Закрываются еще и молдавские СМИ, которые пытаются взвешенно подходить к ситуации, в том числе к деятельности власти. Они не очень оппозиционные, просто не хвалят правящую партию и лично Майю Санду и не считают своим профессиональным долгом каждый день писать что-нибудь плохое о России.

Более того, по инициативе Майи Санду с целью выявления таких СМИ был создан некий центр стратегических коммуникаций. Он получил полномочия даже влезать в соцсети и просить блокировать определенных частных пользователей, посты которых не нравятся госпоже президенту или кому-то еще.

Когда ты создаешь идеологию, и все, что отклоняется от нее, является для тебя враждебным и несущим угрозу национальной безопасности, то ты переходишь в статус диктатора. Не надо тут ничего выдумывать и прикрываться евроинтеграцией.

Какая судьба, на ваш взгляд, ждет при этом русский язык в Молдове?

Пока продолжают работать русские школы, они востребованы. Как будто бы на бытовом уровне пока все в порядке, но у нас же есть власть-провокатор. Если людей оставить в покое, то они всегда находят общий язык. Но если все время раскачивать эту тему, то она начинает ретранслироваться на социальный уровень. По большому счету ничего страшного не произошло, но процесс живой.

Вы спрашиваете, что будет с русским языком, а я задаюсь вопросом, что случилось с молдавским языком, которого уже как бы нет. При этом более 70 процентов людей продолжают считать государственным языком молдавский.

Но в официальных документах, включая Конституцию Молдовы, в результате незаконных действий уже закреплен румынский язык. У нас нельзя менять конституционные нормы, не получив большинства в парламенте и без референдума. Но в том-то и дело, что они с этим вопросом на референдум выйти не могут, потому что прекрасно знают настроение общества. У них какие-то свои комплексы — исторические и культурные.

В следующем году в Молдавии пройдут президентские выборы. Какие шансы у действующего президента Майи Санду сохранить свой пост и кто станет ее главными оппонентами?

Для наших властей евроинтеграция равна сближению с НАТО и общей милитаризации. Из-за этого у нас значительно увеличивается военный бюджет. Мы закупаем вооружение за какие-то бешеные деньги, и людям это очень не нравится.

Но есть одна маленькая проблема: пока что наша оппозиция не смогла объединить усилия. Я говорю об оппозиции как левой, так и правой. У них есть много точек соприкосновения.

Есть о чем договориться даже с правыми, но у нас пока и с левыми не очень получается. Да, у нас есть парламентский блок коммунистов и социалистов. Это позитивный пример того, как можно преодолевать старые обиды и объединяться во имя чего-то более важного.

Это мое мнение, я его не боюсь высказывать, оно, может быть, даже противоречит повестке моей партии. Я считаю, что у нас есть темы для разговора с другими политическими игроками, оппозиционно настроенными по отношению к этой власти. Иначе будет очень трудно.

У Майи Санду довольно высокий рейтинг. Да, он значительно упал, но у другого кандидата он в разы ниже.

Нужно работать и с европейскими партнерами, и с западными партнерами, доказывая, что та евроинтеграция, которую проводит правящая партия, — это дискредитация самой европейской идеи и всех ее принципов.

В обществе высок запрос на объединение оппозиции?

Да, очень высок. Поэтому я говорил представителям различных оппозиционных партий о том, что нужно собраться и разными методами найти людей, которые способны победить власть.

Сделать это будет очень трудно.

Мы рискуем прийти к предвыборной президентской кампании с необходимостью выдвинуть уже кого попало, у кого чуть повыше рейтинг, чем у всех остальных, но все равно ниже, чем у нее. Так мы не получим победы.

Какие главные претензии у молдавской общественности к правительству Майи Санду?

Если смотреть по социологическим опросам, то это бедность, нищета, безработица. Серьезные демографические проблемы не решаются.

Я сужу по тому количеству людей, которые придерживаются этой идеи как надежного гаранта безопасности для Молдовы. Более 70 процентов людей выступают за сохранение конституционного нейтралитета.

Постоянная пропаганда евроинтеграции сопровождается падением уровня жизни и закручиванием идеологических гаек. Люди думают: если это и есть евроинтеграция, то зачем она нужна?

Сегодня уровень поддержки евроинтеграции — около 30 процентов. Самый высокий уровень поддержки евроинтеграции — более 80 процентов — был в тот период, когда страной управляла партия коммунистов.

Курс действующей власти на сближение с НАТО и Европейским союзом (ЕС) тоже подвергается критике со стороны общественности?

Безусловно. Особенно сближение НАТО. Европейский союз — это все равно какая-то красивая картинка. К тому же очень много наших людей работает там. Но сегодня там есть работа, а завтра ее может не стать, ведь за последние полтора года, в общем-то, экономика ЕС не очень выросла.

Люди считают, что нужно жить в мире согласия и дружбы, в том числе с Россией и другими странами СНГ. Они не противопоставляют евроинтеграцию и антироссийскую политику властей.

Исполнительный секретарь Партии социалистов Влад Батрынча при этом обвинил президента в превышении полномочий из-за ее заявлений о том, что нейтральный статус республики не является догмой. Почему нейтральный статус Молдовы так важен и необходим?

Да, безусловно, это национальная идея, она довольно-таки надежная.

Наша фракция предложила закон по развитию конституционного положения о нейтралитете. Надо понимать, что нормы Конституции Молдовы о разных правах и свободах расшифровываются в специальных законах. Положение о нейтралитете тоже нуждается в расшифровке.

Это необходимо, чтобы все понимали, что нейтралитет — не просто слова, он должен быть гарантирован международным консенсусом. Этим должна заниматься наша дипломатия. А когда наш министр иностранных дел Николай Попеску заявляет, что приоритетом внешней политики на 2023 год является «покупка радара», то о чем мы можем говорить?

Они мыслят достаточно стандартно: НАТО — хорошо, ЕС — хорошо, США — тоже хорошо, а вот Россия — плохо.

То, что наши власти заявляют, что нейтралитет не является догмой, — это и есть попытки подрыва и дискредитации этого совершенно очевидного и надежного источника нашей безопасности.

У молдаван есть опасения, что боевые действия на Украине могут перекинуться на территорию страны. Как вы считаете, это реалистичный сценарий?

Надеюсь, что нет. Верю, что нашим правителям все-таки хватит серого вещества и извилин не пойти по этому пути. Хотя я догадываюсь, что сегодня существует довольно серьезная опасность открыть «второй фронт». Ведь этого же вообще никто особо не скрывает.

Вообще нет никаких трудностей, чтобы создать проблемы на нашей границе. Там стоит небольшой миротворческий контингент, который занимается охраной военных складов — 1200-1300 человек, в основном местные жители.

В Молдове, безусловно, такого сценария боятся. Эти опасения еще подогреваются крайне неуклюжими заявлениями наших властей. Например, председатель парламента Игорь Гросу объяснил необходимость увеличения военного бюджета «возможностью продержаться хотя бы 15 минут». Это нормальная постановка вопроса? При этом, я так понимаю, самого Игоря Гросу мы не увидим среди тех, кто будет эти 15 минут держаться.

Недавние протесты, на которые выходили в основном люди старше 75 лет, были названы «попыткой Кремля совершить госпереворот и сбить нас с европейского пути». И такого бреда в нашей сегодняшней жизни много.

При этом недавно стало известно, что президентская партия «Действие и солидарность» тайно проводит переговоры по вступлению Молдавии в НАТО. Насколько это соответствует действительности?

Эту информацию озвучила бывшая руководитель Гагаузии Ирина Влах. Подтверждений этому нет, только ссылка на некие источники. Учитывая операцию, которую они произвели с заменой молдавского языка на румынский, то есть с вмешательством в Конституцию Молдовы, от них всего можно ожидать.

Хочется верить, что этого все-таки не произойдет. То ли источники Ирины Федоровны ее подводят, то ли она просто решила так высказаться на актуальную тему... Я думаю, что сопротивление таким попыткам будет очень серьезным.

То есть вы считаете, что вступление Молдовы в НАТО сейчас нереально?

Сейчас оно нереально, если все законы будут соблюдаться. Это решение еще должно быть подтверждено на общенациональном референдуме, на котором уж точно идея вступления в альянс не пройдет даже при самой оголтелой пропаганде.

Сейчас вопрос о Молдове будет вынесен на парламентскую ассамблею НАТО. Не знаю, что они будут обсуждать, и никто этого не понимает, процесс закрытый. Будем надеяться, что темой будет всего лишь зерно и горючее. Лично я, например, не понимаю, что еще можно обсуждать на парламентской ассамблее НАТО по ситуации в Молдове.

Молдова не так давно вышла из комиссии СНГ по разоружению. О чем это говорит? Молдова дает понять, что намерена без России решать вопрос с утилизацией складов советских боеприпасов?

Они говорят: выводите контингент. Разумный вопрос: а кто будет охранять?

Они говорят: вывозите. Так расскажите маршрут вывоза! Через Украину воюющую, где все время что-то взрывается? Или румыны пустят через свою территорию боеприпасы 1940-х годов в полуразвалившемся состоянии?

Нет логики в том, что они говорят. Это чисто политическая риторика. Стоит задача выйти из всех соглашений СНГ. Эта задача озвучена совершенно четко и премьер-министром страны Дорином Речаном, и парламентской комиссией по внешней политике и евроинтеграции.

Какую позицию в отношении Приднестровья занимает ваш блок и в чем ваши главные претензии в этом вопросе к действующему президенту?

Наши претензии в том, что прервана традиция контактов с руководителем Приднестровского региона, в данный момент — с Вадимом Красносельским. У всех президентов до сих пор эти контакты были. Иной раз они приводили к каким-то результатам, которые упрощали жизнь людям. Подписывались соглашения бытового характера — касаемо свободы перемещения, возможности работать, получать медицинскую помощь и образование.

Наша власть ориентирована на Европейский союз. Приднестровье ориентировано в диаметрально противоположном направлении.

Недавно было даже сделано такое заявление, что мы можем войти в Европейский союз и без Приднестровья. При этом мы интегрированы достаточно сильно на частном, социальном, предпринимательском уровне. Я знаю, что очень многие люди из Приднестровья работают на этой стороне Днестра, что многие молдавские врачи работают там. Этот обмен происходит совершенно нормально.

Для этого нужны гарантии.

Да, нужны гарантии. Но ведь по большому счету у нас есть один из редких в мире прецедентов решения этнополитического конфликта мирным путем. Ведь пришла власть, для которой Гагаузия — не враги, для которой не было проблемой дать им автономию, дать им возможность формировать свое законодательство, которое не противоречит законодательству Молдовы, иметь свои руководящие органы, свои языки общения. И вопрос был решен бескровно.

Необходима готовность идти на компромиссы с обеих сторон и договоренность между большими игроками.

Эта проблема всегда была предметом геополитического спора. Привлеките к переговорам Россию, США, ЕС. А дальше просто проследите, чтобы все было хорошо, чтобы не пошла туда румынизация, которая происходит здесь.

Я догадываюсь, почему правым неинтересно двигаться в этом направлении: они понимают, что как только подтянутся еще 150-200 тысяч избирателей — они никогда власти не увидят. Люди там по-другому ориентированы.

Какую роль на международной арене может играть Молдавия в условиях геополитических изменений?

Конфликт рано или поздно закончится, начнется процесс пересборки отношений.

Мы понимаем, что рано или поздно начнется возврат к нормальным отношениям. Молдова может демонстрировать такой процесс своим миролюбием, своей открытостью. Наша страна может показать, как очень разные политические и общественные силы договариваются по принципиальным вопросам, которыми, на мой взгляд, являются государственность, нейтралитет, суверенитет и сохранение мира.

Молдова действительно очень разная. И геополитически, в зависимости от региона, ориентирована по-разному. На мой взгляд, наша маленькая страна может стать таким примером, где все хорошо и мирно.