«Работа была делом жизни» Как польский еврей научил СССР правильно говорить по-русски и за что получил медаль от НКВД

В мае 1994 года знаменитый советский лингвист Дитмар Розенталь дал свое последнее интервью и через два месяца, 29 июля, тихо скончался в своей одинокой московской сталинке. Он был культовой фигурой для дикторов радио и телевидения, редакторов и журналистов. Его жизнь полна множества парадоксов и белых пятен. К 30-летию со дня смерти Дитмара Эльяшевича Розенталя «Лента.ру» рассказывает о жизни главного специалиста по русскому языку.

«Как-то все бестолково устроено»

1994 стал последним для двух эпохальных личностей — писателя Леонова и лингвиста Розенталя. Первый всю жизнь, оставаясь официально признанным писателем, продолжал традиции Достоевского и решал метафизические вопросы в своих романах-кирпичах. В программной работе «Пирамида», которую он писал 54 года и вынужденно закончил, почувствовав приближение смерти, Леонов предсказал многое из того, что происходит в мире сейчас. Красноречив факт его плотного общения с Вангой.

Розенталь пророчествами не занимался, с метафизикой не заигрывал. Его интересовала практическая стилистика языка, который даже не был для него родным.

С Леоновым их объединяло одно: в 1994 году они оба смотрелись ископаемыми, затерянными во времени пришельцами из прошлого. Продолжать существование в телесной оболочке, даже если бы им предоставилась такая возможность, было для них абсурдом. Слишком многое видели, слишком во многом участвовали. Царь, Ходынка, первая революция, Русско-японская, Первая мировая, НЭП, индустриализация, Большой террор, Великая Отечественная, оттепель, XX съезд КПСС, свержение Хрущева, советские войска в Афганистане, перестройка, распад СССР, путч ГКЧП, расстрел парламента из правительственных танков в 1993 году. Николай II, Ленин, Сталин, Хрущев, Брежнев, Горбачев, Ельцин...

Леонид Леонов закончил свою жизнь в онкологическом отделении одной из московских больниц. Розенталь умер, можно сказать, от старости. Последние его годы прошли в одиночестве — дети и внуки разъехались по миру. Доживал он, как писали журналисты, «в квартире ухудшенной планировки».

Это усугубляло одиночество ученого. Свои последние годы, месяцы, дни и часы Розенталь проводил в кресле — отказали ноги. Чтобы передвигаться по квартире, приходилось толкать впереди себя стул и, держась за него, прилагая неимоверные усилия, подтягивать одряхлевшее тело. В комнате телевизор, где совсем другие реалии, совершенно новый язык и ценности. Ведущие одеваются ярко, их речь пестрит новоязом. Люди стали свободнее, но и безграмотнее. Точнее Розенталь описывал этот парадокс в своем интервью:

За стеклом книжного шкафа — более привычные Пушкин, Блок, Есенин. Авторы поэм «Двенадцать» и «Анна Снегина» были современниками Розенталя, однако они уже лет семьдесят как в могиле. Что же его держит здесь?

«Профессор Розенталь уже научил русскому языку несколько поколений.
И еще научит. Каждый вечер, выглядывая в окно, он видит своих будущих учеников, пускающих кораблики в разноцветной бензиновой луже», — писал «Московский комсомолец» в заметке «Самый главный грамотей».

29 июля 1994 года Дитмар Эльяшевич тихо умер. Похороны вышли скромные. Попрощаться пришли студенты и преподаватели МГУ. Легендарный декан журфака Ясен Засурский, коллеги. Несколько особняком стояли ветераны НКВД. Один из них подошел к Юлию Розенталю, сыну покойного, и шепнул ему на ухо:

А вот на этом можно остановиться поподробнее. Что общего между филологом и организацией, чье название до сих пор заставляет чье-нибудь впечатлительное сердечко екнуть? Интеллигентнейший человек и организация, ответственная за массовые репрессии.

«Я всегда был патологически грамотным»

В России будущий «главный грамотей» впервые оказался в возрасте шестнадцати лет. Из польского города Лодзь (в то время часть Российской империи) Дитмар с родителями перебрался после того, как его родные края попали в эпицентр Первой мировой. Или, как говорил сам Розенталь, «мой родной город превратился в театр военных действий».

Россия его приняла и стала его судьбой, за что он по гроб жизни чувствовал себя обязанным. Как впоследствии он выразился, «лучшая благодарность — просвещение».

Он отлично владел польским, идишем, немецким, итальянским, потом другие языки в обиход вошли, но в плане русского — ни в зуб ногой. Дома звучала немецкая речь — с подачи отца, германофила, и польская — с подачи матери. Плюс идиш. А душа тянулась к языку оперы — итальянскому. Также был интерес к латыни, греческому, английскому, французскому, шведскому.

Авторитетом для Дитмара, помимо отца, был старший брат Оскар, который по стопам отца выбрал экономическую стезю.

В 1918-м Дитмар закончил 15-ю московскую (варшавскую) гимназию. Впоследствии у него спрашивали, были ли у него трудности с адаптацией к чужой языковой среде. Неизменно отвечал Дитмар Эльяшевич:

Впрочем, не стоит прибедняться: мать Ида Осиповна отлично владела русским, и в школах, где учился Розенталь, русский язык был включен в обязательную программу.

Затем он поступил на историко-филологический факультет Московского университета (МГУ), который окончил в 1924 году по специальности «итальянский язык». Русский язык оставался для него сугубо утилитарным. На нем удобно было говорить с коллегами и друзьями, он позволял покупать еду в магазине и облегчал жизнь. Но любовь и интерес к «великому и могучему» проявятся у Дитмара позже.

В том же году, когда Дитмар готовил дипломную работу, в Москве учредили Высшую пограничную школу ОГПУ. Позднее она переедет в подмосковное Болшево, а с июля 1934 года будет называться Высшей пограничной школой НКВД. А в 1924 году вчерашний выпускник Розенталь не мог устроиться на работу по специальности — у филологов с этим всегда были проблемы. И Дитмар, следуя советам брата Оскара, пошел получать более востребованное образование.

«Тебе необходимо получить другую специальность. Такую, которая пользуется спросом в обществе. Почему бы тебе не окончить экономический?» — наставлял Дитмара Оскар.

Сказано — сделано. Дитмар выбрал Институт народного хозяйства имени Маркса, сегодня это Российский экономический университет имени Плеханова. Успешно завершил учебу, но по второй специальности не работал ни дня — благо вскоре нашлась работа по любимому профилю.

«За отличную работу для НКВД»

Затем, пользуясь служебными возможностями, отправился на стажировку в Италию в качестве «экономиста-организатора». А по факту — погрузился в жизнь колыбели европейской цивилизации, родины Данте, Петрарки и Боккаччо.

С 1922 года на Аппенинском полуострове правил вчерашний марксист и верный ленинец Муссолини. На тот момент у СССР не было разногласий с Итальянской республикой, более того — 8 февраля 1924 года фашистское правительство Муссолини признало СССР. Наметилось экономическое сотрудничество. Тем не менее чекисты, начиная с первого визита Розенталя в Италию, собирали на него досье, и к 1930-м годам прилично накопали. Это могло в определенной перспективе стать проблемой.

Еще одно параллельное косвенное пересечение с органами — через Андрея Вышинского. Будучи студентом Московского университета, Дитмар Розенталь работал секретарем ректора, пост которого тогда занимал профессор права, доктор юридических наук Вышинский, более известный как государственный обвинитель на сталинских процессах. Человек, теоретически обосновавший «важность и нужность террора». Коллеги прозвали Андрея Януарьевича Ягуарьевичем — за его крутой нрав и кровожадность.

С 1927 по 1932 год Дитмар Розенталь занимался польским языком, работал ассистентом кафедры славянских языков филологического факультета Московского государственного университета.

Русский язык стал его специальностью ровно тогда, когда НКВД сделало ему предложение, от которого нельзя отказаться.

«Ему позвонили домой и довольно категорично предложили приехать. Знаете, когда в то время звонили из НКВД, людей это мало радовало. Мама побледнела, папа спал с лица… Но делать нечего — пришлось ехать. К вечеру он вернулся и рассказал, что ему было предложено перейти в штат Высшей школы НКВД или поработать по совместительству, преподавать итальянский язык. Папа не был военным — он дал согласие работать на полставки», — вспоминал в 2000 году сын Розенталя Юлий.

Слушателей школы, которых обучал Розенталь, готовили для работы за рубежом. Каждый из них словно рождался заново: получал другое имя, новую биографию. Согласно этой «легенде» студенты и жили: называли друг друга по имени, которое получили в школе, вели себя соответственно анкете, разработанной для них. Была, к примеру, в группе Франческа — по виду итальянка, кареглазая, с темными волосами. На самом деле ее звали Маша Соколова, она была уроженкой Киева.

Это начало 1930-х. Обучая чекистов итальянскому, Розенталь решил плотнее заняться русским языком. Известно, что лучше всего урок усваивается тогда, когда пытаешься его объяснить кому-то другому. Так вспыхнула его любовь к русскому языку, которой хватит на всю оставшуюся жизнь. Как результат работы вскоре вышел учебник «Итальянский язык. Элементарный курс» под редакцией Розенталя и словари — русско-итальянский и итало-русский.

В 1930-1940-е годы Высшую пограничную школу НКВД окончили тысячи командиров погранвойск. Среди них были практически все представители командного состава, многие крупные руководители госбезопасности 1940-1950-х. Те, кто доживут, войдут в состав похоронной свиты Розенталя в 1994 году.

В 1949-1953 годах, после возвращения погранвойск в систему госбезопасности, институт НКВД переименовали в Военный институт МГБ СССР.

1 октября 1960 года институт попал под сокращение. В 1962 году состоялся последний выпуск, институт закрыли. За годы работы в институте НКВД-МГБ Розенталя наградили медалью «За отличную работу для НКВД» и подарили именные часы. Это все создаст почву для кривотолков в стенах институтов, где преподавал Розенталь.

«За отличную работу для НКВД? Дитмар, ты когда-нибудь выполнял задания НКВД?!» — однажды недоуменно спросил Розенталя его друг, литературовед, с которым они вместе читали лекции на Высших литературных курсах.

Реплика ироничного Розенталя сняла все последующие вопросы, заставив любопытствующих умолкнуть. К слухам за спиной Дитмар Розенталь относился спокойно. Да и его авторитет в научной, преподавательской и студенческой среде создавал ему прочную защиту от злых языков.

Но не НКВД единым. Был у Розенталя повод для гордости, которым он, впрочем, не козырял. Летом 1941 года Розенталя отправили в ополчение.

«Сначала их три дня учили, как держать в руках винтовку, это было на Воробьевых горах. Потом переправили в Вятку. В 1945-м Розенталь получил медаль за участие в Великой Отечественной войне», — писал «Московский комсомолец» в 1994 году.

В 1949 году уволился из школы НКВД и с военной службой «завязал».

Два Розенталя, две судьбы

По совпадению, в СССР был еще один Розенталь — чекист. Начальник Центророзыска Карл Гертович Розенталь, отец местного уголовного сыска. Человек совершенно иной судьбы. Латыш по происхождению. Старый большевик. Как и герой этой статьи, имел талант к языкам — помимо русского владел французским, польским и немецким. Судьба его сложилась трагично. Стремительный взлет и столько же головокружительное падение, свойственное для работников ЧК времен Дзержинского — Ягоды — Ежова.

После революции 1917 года Карл Розенталь был назначен комиссаром уголовно-розыскной милиции Москвы. В октябре 1918 года, по предложению Дзержинского Розенталь стал первым начальником Центрального управления уголовного розыска.

Вскоре по распоряжению председателя ВЧК Карла Розенталя арестовали за «злоупотребления властью», а затем освободили от службы по решению ЦИК РСФСР. В 1921 году он выбыл из рядов партии, где состоял с ее основания. Официальная формулировка — «по болезни».

С 1930 по 1938 год занимал должность старшего инспектора по кадрам «Мосавтотранса».

Угодил в тиски Большого террора в 1938-м. Несмотря на пытки, признаний чекисты от Карла Гертовича не добились. Дело передали на рассмотрение Особого совещания при НКВД СССР. По обвинению в шпионаже Карл Розенталь был приговорен к восьми годам заключения в Исправительно-трудовом лагере (ИТЛ), где некоторое время спустя умер. Условия содержания в таких учреждениях, как отмечают историки, были ужасны, а смертность высокая. Тиф, холера, голод, физическое и психическое истощение. Мало кто выдерживал, а к политическим относились особенно жестко.

В 1955 году Карла Розенталя реабилитировали. Выяснилось, что ни в каких особых зверствах он не замешан, и «слили» его из соображений банальной зависти и страха. Там, где большая власть, всегда повышенный уровень стукачества и подлога.

Дитмар Розенталь, скорее всего, никогда не слышавший об однофамильце, к этому времени и думать о военной службе забыл. Спокойно делал свое дело, и делал его хорошо.

У него впоследствии спрашивали: а как же КГБ? Не пытались вербовать. Исчерпывающе ответил на этот вопрос он в последнем интервью, ставшем программным.

Вечный Розенталь

В начале 50-х на базе МГУ возник факультет журналистики. Кузница кадров для центральных и региональных СМИ. С 1953 года факультет возглавлял легендарный Ясен Засурский.

В 1962 году к коллективу присоединился Дитмар Эльяшевич Розенталь, возглавив кафедру стилистики. И можно с уверенностью сказать, что он если и не устроил тотальный ликбез среди советских и российских журналистов, то сильно повлиял на общий уровень грамотности, а главное — многим привил любовь к русскому языку. Проработал он на кафедре стилистики до 1985 года и так прижился, что Ясен Засурский не хотел его увольнять даже после смерти. Больше десяти лет прошло после ухода человека на пенсию, а декану все еще казалось, что за стилистику отвечает «вечный Розенталь».

В конце 1990-х, в День открытых дверей, Ясен Засурский представлял заведующих кафедрами и среди прочего сказал:

Когда коллеги намекнули, что Розенталь вроде бы умер, Засурский попробовал выйти из положения.

«Дитмар Эльяшевич Розенталь возглавлял кафедру стилистики русского языка, но его сейчас уже нет с нами... Сейчас кафедру возглавляет Григорий Яковлевич Солганик».

Увидев, что Солганика нет на месте, Ясен Засурский продолжил: «Солганика сейчас тоже нет... Но по другой причине».

Правило Розенталя

Это прозвучит громко, но фактически Дитмар Розенталь научил всю страну говорить и писать по-русски. Достаточно взглянуть на названия главных его трудов, чтобы убедиться, что он писал не какие-то оторванные от жизни инструкции по русскому языку: «Трудные случаи пунктуации», «Согласование по смыслу сказуемого с подлежащим», «Справочник по правописанию и литературной правке. Для работников печати», «А как лучше сказать?», «Прописная или строчная?», «Занимательная стилистика», «Пунктуация и управление в русском языке», «Справочник по правописанию, произношению, литературному редактированию».

Более 400 трудов. По остроумному замечанию одного из журналистов, если построить пирамиду из всех книг Розенталя, за ней не будет виден сам автор. Комплекции он был скромной, да и не любил лезть на первый план, если дело не касалось принципиальных вопросов, а они все были связаны с лингвистикой. Книги книгами, но еще и колоссальная общественная нагрузка.

«Он был членом научно-технического совета Министерства высшего и среднего специального образования СССР, предметной комиссии Министерства просвещения РСФСР по русскому языку, орфографической комиссии Института русского языка АН СССР по усовершенствованию русской орфографии», — вспоминала Татьяна Мачинская на встрече за круглым столом, посвященной 100-летию Розенталя.

Для учителей русского языка фамилия Розенталь была волшебной палочкой. Если какой-то особенно дотошный ученик спрашивал, почему следует писать именно так, а не иначе, ему отвечали: «По правилу Розенталя».

***

В последнем интервью Розенталя спросили: «Неужели до вас писали, как Бог на душу положит, без всяких правил?» Он ответил так:

Получается, что уроженец польской Лодзи, для которого русский язык даже не был родным, ни много ни мало раскодировал Ломоносова.

В начале этого материала говорилось, что Розенталь не занимался пророчествами, но, кажется, получилось некоторое лукавство. Потому что в последнем своем интервью он, отвечая на вопрос, много ли в русском языке заимствований, сказал следующее:

Кажется, не растерялся бы он и в современном мире, а, засучив рукава, принялся бы разгребать и систематизировать новые правила.