«Это несправедливо» Внебрачным детям участников СВО положены выплаты за потерю отцов. Кто мешает им получить деньги?

Родственники погибших на СВО военных часто вынуждены проходить через судебные разбирательства из-за раздела имущества и государственных компенсаций. На форумах можно найти множество историй о том, как гражданские супруги военных пытаются посмертно установить отцовство для детей, в свидетельствах о рождении которых стоит прочерк. Почему при жизни отцы так и не признали своих детей? Что положено таким детям-сиротам? Как реагируют на появившихся наследников родители не вернувшихся с фронта солдат? Об этом — в материале «Ленты.ру».

***

Семнадцатилетняя Тамара (имя изменено по просьбе героини) из небольшого поселка в Вологодской области познакомилась с Анатолием в 2012 году, когда после школы уехала в город и поступила в педагогический колледж. Он тоже был студентом, но в автотехникуме. Девушка рассказывает, что сначала у них завязалась переписка в интернете, потом они стали встречаться. Это произошло в январе, а уже в апреле Тамара узнала, что беременна. В мае Анатолия призвали на срочную службу в армию.

По словам Тамары, вначале она тоже испугалась и боялась признаться своей матери. Но та нашла в сумочке дочери положительный тест на беременность и сразу сказала, что в любом случае нужно рожать.

Несмотря на первую негативную реакцию, Анатолий сразу признал, что отец будущего ребенка — он. Мама Анатолия звонила матери Тамары и умоляла не позволять делать аборт.

«В первый день, когда Ваня родился, мать Толика позвонила мне в роддом: "Спасибо за внука! Я приду, коляску для него куплю, ванночку куплю, кроватку"... — рассказывает Тамара. — Но в итоге она внука ни разу так и не увидела. Не знаю, почему не захотела приехать».

До Тамары доходили слухи, что несостоявшаяся бабушка всем вокруг рассказывала, что это невестка запрещает ей приезжать к ребенку.

Анатолий после службы в армии тоже не приехал к сыну. Видел он его лишь один раз, когда тому было восемь месяцев. Звонил также очень редко.

При регистрации ребенка в ЗАГСе Тамара поставила прочерк в графе «отец». Она объяснила это тем, что была обижена на Анатолия, после того как он назвал сына ошибкой.

Как поясняет Тамара, позже она пыталась решить вопрос с установлением отцовства и проведением ДНК-экспертизы, чтобы иметь возможность получать алименты. Однако на это нужны были деньги — сам тест стоит около 30 тысяч, таких средств у нее не было.

Через несколько лет женщина захотела повторить попытку вписать в документы фамилию отца мальчика. И даже сходила на бесплатную консультацию. Но юрист проинформировал ее, что если отцовство будет установлено, то второй родитель при желании сможет забрать ребенка к себе, так как у него будут равные права с матерью. Тамара ответила, что никогда не отдаст сына никому.

По словам Тамары, мальчик постоянно спрашивал об отце. Она показывала ему его фотографии, рассказывала, что могла рассказать. Ваня хотел, чтобы в его жизни появился отец. Было видно, что ему не хватает мужского общения.

За одиннадцать лет Анатолий позвонил сыну дважды, будучи пьяным. На день рождения Ваня попросил у отца 300 рублей на шоколадку, тот отправил банковский перевод, а потом еще прислал тысячу рублей. Через пару месяцев Тамара написала Анатолию, попросив перевести больше денег, он ответил, что уже перевел пять тысяч. Но эти деньги так и не пришли.

Безосновательное обогащение

Анатолий ушел на спецоперацию в 2022 году, Тамара не помнит точно, по мобилизации или добровольно. Она говорит, что звонила ему на СВО, просила денег на одежду ребенку. Он ответил, что сейчас не может ничего отправить. Но сказал, что, если с ним что-то случится, все останется сыну — «он ведь у меня один». Когда Тамара возразила, что у него есть родная сестра, ответил, что сильно с ней не общается.

Анатолий был ранен, долго лежал в госпитале. После лечения его снова отправили на фронт, откуда он уже не вернулся. Боец подорвался на мине 19 марта 2024 года, на следующий день его не стало. Об этом Тамара узнала от дальних родственников Анатолия.

Родителей Анатолия к тому времени уже не было в живых. Другую семью он так и не сумел создать. Единственным близким ему человеком официально считается его родная сестра.

В случае если у бойца нет близких родственников, до недавнего времени компенсация не выплачивалась никому. После многочисленных жалоб в 2024 году приняли поправку, что деньги перечисляют родным братьям и сестрам.

Тамара попыталась узнать, может ли их сын рассчитывать на что-то от государства. Она созвонилась с родной сестрой Анатолия, которая получила пять миллионов рублей компенсации. И сказала, что ребенок просит электросамокат. Та спросила, сколько он стоит. Тамара ответила — около 30 тысяч рублей. Сестра ответила, что подумает, и больше на связь не выходила.

Тамара говорит, что деньги ее семье очень нужны. Она работает поваром в бюджетном ведомстве, зарплата небольшая — чуть больше 30 тысяч рублей в месяц плюс детские пособия.

«Мне просто обидно, что, получив компенсацию как сестра, она даже не вспомнила о сыне брата, — объясняет Тамара. — Если бы перевела племяннику из этих денег хотя бы один-два миллиона, я бы, может, и не стала судиться с ней».

Тамара начала действовать через военных юристов, поскольку не имела представления, в какой именно части служил Анатолий, не имела свидетельства о его смерти и даже не знала реального адреса сестры, а та не шла на контакт.

Как пояснил Гребенюк, сестре погибшего уже была перечислена президентская компенсация, так как другие бенефициары отсутствовали. Но если суд официально признает, что у участника СВО остался ребенок, то сестра не имеет права претендовать на выплаты.

«Поэтому мы уже подали иск о неосновательном обогащении и требуем вернуть эти деньги, — продолжает Гребенюк. — Если сестра уже потратила полученные средства, то будет сложно вернуть их по исполнительному листу. В таком случае пристав будет описывать имущество, включая машины, квартиры, гаражи, яхты и пароходы. Что касается страховой и региональной выплат, то они полагаются только детям, родителям и женам, которых у него на тот момент не было, поэтому сестра не может получить эти деньги».

Чужая фамилия

Судя по форумам, где общаются родственники мобилизованных и контрактников, проблема с установлением отцовства военнослужащих в подобных случаях достаточно распространенная.

«Сыну было всего два месяца, его отец подписал контракт и отправился на специальную военную операцию, — рассказывает Светлана Т. из Рязанской области. — В мае 2023 года его не стало, ребенку было всего 11 месяцев».

Светлана уточнила, что они с отцом мальчика не были официально женаты, но он всегда помогал и «называл малыша своим ребенком». На выписке из роддома Алексей присутствовал, о чем свидетельствует фотография. Также он возил Светлану и сына знакомиться со своей семьей.

«Я не знала, что делать и куда обратиться, — говорит Светлана. — Его родители убеждали меня не заявлять о ребенке в военкомате, аргументируя это тем, что нужно как можно быстрее получить все положенные компенсации. Они считали, что если ждать, пока ребенку установят отцовство, то это займет много времени. Они заверяли, что боятся, если что-то случится в стране, то эти выплаты отменят и тогда никто ничего не получит».

Родители Алексея обещали, что отдадут ребенку положенную ему долю компенсации. Как говорит Светлана, сначала они были «очень красноречивы в своих обещаниях», но со временем их активность сошла на нет.

Сейчас она считает, что родственники пытались выиграть время, чтобы получить и потратить все самим.

Светлана обратилась в суд, чтобы установить отцовство. Генетическую экспертизу они не проводили. В качестве свидетеля выступила мать солдата. Нехотя, но с уговорами она пришла в суд и подтвердила, что Алексей при жизни признавал ребенка.

Решение суда вступило в законную силу, и Светлана получила новое свидетельство о рождении. Она дала ребенку свою фамилию. И это не понравилось бабушке.

«Мать Алексея позвонила мне и выдвинула ультиматум: либо я соглашаюсь дать ребенку их фамилию, либо она обратится к юристам, чтобы оспорить судебное решение о признании отцовства», — говорит Светлана.

Женщина заявила, что, если бы ребенок носил фамилию ее сына, она бы помогала ему, а так — не будет. «Разговор закончился не очень хорошо: она назвала меня нахалкой, и мы прекратили общение», — вспомнила Светлана.

После установления отцовства она обратилась в военкомат, где сыну назначили пенсию по потере кормильца и выдали ветеранское и пенсионное удостоверения. Она также получила все полагающееся в соцзащите.

Однако вопрос с крупными выплатами пока не решен. Еще в мае Светлана подавала все необходимые заявления на эти выплаты в военкомат, но данные до сих пор не были переданы в страховую компанию.

«Год назад родители погибшего получили деньги, — возмущается Светлана. — Они оба трудоспособного возраста, до 60 лет, и довольно активны. Также деньги получила его официальная дочь, которой десять лет. А моему сыну не досталось ничего. На суде бабушка рассказывала, что Алексей даже звонил и просил не бросать его двоих детей. В итоге моего сына обманули и не дали ни копейки, а дочери достались миллионы. Ее мать теперь постоянно отдыхает на море, а бабушка и дедушка в это время сидят с девочкой... Это несправедливо».

По словам Светланы, если дело дойдет до суда, это будет настоящим испытанием для всех сторон: «Ребенок и так потерял отца, и я надеялась, что у него хотя бы останутся бабушка и дедушка. Но вот так все складывается...»

Вычеркнули из жизни

Мария из Санкт-Петербурга потеряла гражданского мужа 20 мая 2023 года. «Это произошло под Бахмутом, когда его освобождали, — уточняет женщина. — Он разминировал мину, которую сбросили с дрона на вещи его товарища. Мне рассказали об этом сослуживцы. Насколько эта информация достоверна, я не могу знать, но я верю в эту версию, зная Пашу».

На тот момент их семье было уже семь лет, вместе они растили пятилетнего сына. Официально Павел не был вписан в свидетельстве о рождении, в графе «отец» там стоял прочерк. Как поясняет Мария, гражданский брак для их семьи был своего рода жизненной позицией, о правовых последствиях никто из них не задумывался. У них с Павлом была большая разница в возрасте. Мария практически вдвое его младше. Но Павел раньше никогда не был женат, других детей у него тоже не было.

Когда Павел записался добровольцем на СВО, то он на всякий случай сдал ДНК, чтобы Мария смогла без проблем оформить документы ребенку: «Он сына любил безумно, считал его светом своей жизни».

Пожилые родители Павла жили в Мурманске, там же жила его старшая сестра и племянницы примерно 20-24 лет.

«Мы наладили контакт с семьей мужа, — объясняет Мария. — Я считала, что так правильно. С его мамой я даже дружила. Точнее — думала, что дружила. Мы с сыном ездили к ним в гости. Одну из племянниц мужа тоже считала практически подругой. Но после всего этого она нас заблокировала в телефоне».

При оформлении документов на СВО в качестве экстренного контакта Павел указал телефон своей матери. Мария говорит, что наличие жены и ребенка муж пытался скрывать от сослуживцев. «Для него попасть в плен и выдать, что у него есть жена и ребенок, было хуже всего».

«Муж знал, что мы с его мамой общаемся очень хорошо, почти каждый день, что она нам помогала, слала посылки и деньги, — рассуждает Мария. — Я думаю, он просто верил, что его мать никогда не бросит его сына, что она надежная. Это слепая вера в матерей у наших мужчин...»

В последний путь Павла провожали в Мурманске. Марию с сыном никто не спрашивал, где его хоронить, просто поставили перед фактом. После похорон родители мужа выгнали невестку с ребенком из дома.

«Я увидела, что они тайком собирают все документы и бегают по военкоматам, — объясняет Мария. — Когда я спросила, что происходит, почему никто не советуется со мной, что нам нужно время, чтобы не спешили и дождались, когда мы установим отцовство, нас с ребенком выставили за дверь. Я тогда не понимала, насколько все серьезно. До последнего не верила, что они могут обмануть нас».

Суд по установлению отцовства проходил в два заседания. Присутствия родственников Павла не потребовалось, так как в наличии была ДНК отца ребенка. Однако судебные разбирательства и оформление документов все равно растянулись на полгода.

За это время родители Павла получили деньги. Мария узнала об этом случайно, когда сама подавала заявления на выплату сыну.

Она самостоятельно, без помощи суда добилась, чтобы родственники вернули положенные сыну Павла деньги. Говорит, что для этого писала в различные инстанции: прокуратуру, следственный комитет, администрацию и так далее. Представители этих органов убедили семью военного поступить правильно.

Сейчас у Марии идет борьба за государственные награды и ордена гражданского мужа. Она добивается, чтобы все это было передано сыну Павла.

«Я писала в фонд "Защитники Отечества" и в прокуратуру. Там мне разъяснили, что дети — первоочередные в получении наград, — продолжает женщина. — У меня все основания требовать награды. Хотя бы потому, что мой сын был намного ближе родителей к мужу, у него должна остаться память об отце. В доме родителей нет даже фотографии своего сына. Я уже говорила, что они с ним много лет не общались. Он был как будто вычеркнут из их жизни. Зачем им его ордена и медали — мне неясно, чувство собственничества или что? В общем, не хочу, чтобы это так осталось».

Мария общается с родственниками мобилизованных и контрактников, попавшими в такую же ситуацию. По ее словам, подобных случаев много.

Прямо сейчас она пытается помочь матери двоих малолетних детей, отец которых не вернулся с СВО. Семья тоже жила гражданским браком, и официально у детей нет отца. Боец — единственный сын у родителей. Но внуков они признавать не хотят.

«Родители мужа просто вышвырнули и обокрали этих детей, своих единственных внуков, — заключает Мария. — Суд по этому поводу до сих пор идет. Деньги рушат семьи, а отношения сложно или вовсе невозможно восстановить».

Военный адвокат Максим Гребенюк подтверждает, что в последнее время проблема установления отцовства в таких обстоятельствах стала очень актуальной, запросов у юристов и обращений по этому поводу много. Только лишь у Гребенюка сейчас в работе четыре подобных дела.

«В двух из них ситуация осложнена тем, что люди считаются пропавшими без вести. Поэтому сначала мы будем признавать их умершими, а затем — устанавливать отцовство, — говорит эксперт. — Считаю, что есть смысл позаботиться о детях и устанавливать отцовство через суд. Это стоит определенных усилий и средств, так как некоторые юристы берут оплату сразу. Но многие работают по системе гонорара успеха. Заключается соглашение о выплате процентов с полученных средств».