Она хотела убрать «следы улыбки», то есть носогубные морщины, и скончалась от сердечного приступа после операции. В 28 лет. Родственники и друзья характеризуют модель как «рабу тщеславия».
Если честно, то филлеры, которые вкалывают в носогубные складки, — штука вполне безопасная. Как ботокс. Заурядная процедура. Хотя сейчас все что угодно — заурядная процедура. Косметология стала настолько обыденной штукой, что изменение формы носа, груди, задницы — это как регулярный визит к дантисту.
Вообще классно, что мы живем в то время, когда можем быстро, дешево и безопасно улучшить себя.
Нет ничего экстремального в ботоксе один-два раза в год, в деликатных наполнителях, в пилингах.
Но одно дело — следить за собой, другое дело — сходить с ума, гонясь за ускользающей юностью.
Вот ты смотришь американские сериалы. И шведские. После шведских американские пугают. Там все такие пластиковые, что тебе за них неловко. В шведских женщины выглядят как мужчины — в том смысле, что у них морщины, кожа пористая, нет косметики (или мало). В Швеции — торжество феминизма. Никто не понимает женскую красоту как молодость или свежесть — как ни назови. Женщины выглядят на свой возраст.
Красота и сексуальность — это уверенность в себе. И ничего больше.
2015-й в этом смысле был особенно волнительным. Произошел реальный сдвиг сознания после нескольких лет пропаганды body positive — то есть хорошего отношения к своему телу (какое бы оно ни было).
И тут, кстати, наметилась увлекательная и почти сенсационная подробность.
Вот есть дома моды... Не так. Дома Моды (здесь надо приседать и кланяться). Великие Диор, Сен-Лоран, Шанель, Гуччи и прочие творцы высокой (и тощей) моды. Совсем недавно, кстати, запретили рекламу Сен-Лорана, в которой и без того худая модель с помощью ретуши была сделана откровенным дистрофиком.
Не совсем ясно, отчего дизайнеры этих домов (будь то основатели или уже современные нанятые арт-директора) так ненавидят женщин. Даже сейчас, когда очевидно, что среди большинства женщин (можно странами считать — Финляндия, Швеция, Дания, Норвегия, Германия, Англия) непопулярно истощение и вообще помешательство на внешности — эти Дома навязывают образы слишком тощих красавиц с закатившимися от голода глазами.
При этом масс-маркет показывает себя просто невероятно, невообразимо прогрессивным. Шведская марка The Other Stories (магазины по всему миру) делает каталоги с пожилыми, нестандартными, непрофессиональными моделями. То же касается и американской American Apparel, и очень дорогой шведской марки Acne, и многих других. Вот даже L'Oréal пригласил для рекламы Сьюзен Сарандон (69 лет) — при том что именно эта корпорация вызывала у феминисток самое сильное негодование, так как столько беззастенчивой ретуши не позволял себе никто.
В моде старость, несовершенства, волосы на ногах и в подмышках, облупившиеся ногти... Если кому-то последнее покажется диковатым, то речь не о том, чтобы ходить грязной и запущенной, а скорее о том, что слегка облупившийся лак для ногтей — не повод для истерики.
На пике славы модели с косоглазием, модели за 65, толстые девушки (не в том смысле, как это понимает дом Сен-Лоран, то есть 44 размера, а по-настоящему толстые — то есть за 54 размер) — и в это же время кто-то умирает от того, что в 28 лет обнаружил у себя «следы улыбки».
Боже.
«Следы улыбки» — это ведь так сексуально звучит. Даже если ты думаешь в свои сорок о том, не закачать ли что-то в носогубные складки («носогубные» — ужасно мрачное слово), то «следы улыбки» исправлять совсем не хочется.
В общем, дома высокой моды до сих пор придерживаются исступленного женоненавистничества. А девушки из той же Бразилии смотрят все эти международные библии красоты — глянцевые издания, где очень очень идеальные модели сидят, стоят и возлежат в шикарных тряпках, — и равняются на них. Они хотят быть похожими на отретушированную версию себя. Они не хотят быть настоящими. Им нужно сделать из себя миф.
И это говорит нам о том, что всем этим домам моды пришел... ну, этот... конец. Они вышли из моды, потому что существуют как будто в XIX веке, когда у женщин не было другого развлечения, кроме как затягивать себя в корсет и пытаться в этом выжить. Они отстали на сотню лет. И да — идеи они воруют на улицах, подсматривают за прогрессивными модниками, а тот же Сен-Лоран — это Topshop для миллионеров.
После войны Кристиан Диор слышать не хотел о том, что нужно женщинам (удобные «мужские» куртки, брюки, свитера, ботинки и сапоги). Но тогда, в 50-е, у него была возможность заставить женщин быть «красивыми» (носить платья с корсетами, с неудобными бюстье, с тяжелыми драпировками и пиджаками, в которых невозможно расслабиться). Потому что женщины тогда еще не разучились подчиняться мужчинам — и особенно модельерам, которые диктовали красоту.
Сейчас это уже анахронизм. Тирания моды закончилась — женщины сами выбирают, что им надевать и что считать сексуальным.
Недавний проект: обычных женщин сфотографировали в той одежде, которую критиковали их друзья, мужья, родственники. «Не открывай руки» — говорят женщине с полными руками, а она все равно хочет их открывать, потому что ей так удобно.
Знаете, может быть, у этой женщины и правда не самые красивые руки, но суть в том, что закончилась эпоха лицемерия. Того времени, когда женщина что-то скрывала, утягивала, подкладывала в бюстье силиконовые подушки, приделывала к голове фальшивые волосы. И всегда был вопрос: а что потом? Ну, в постели, когда она все это с себя снимет?
Сейчас такого вопроса нет. Женщина — такая, какая есть. С прыщами, складками, морщинами, лысая. Правда в том, что никто тебя не полюбит, если ты не полюбишь себя. Такой, какая есть, какой создала природа. Человек — слишком сложный механизм, чтобы можно было ограничивать свою привлекательность только внешними качествами. И красота точно не стоит того, чтобы за нее умирать.