Стать паралимпийцем — значит доказать себе, что инвалидность не поставила крест на активной жизни. Более того, потеря руки или ноги не помешала добиться того, о чем люди с полным комплектом конечностей могут только мечтать.
Чтобы показать, что инвалиды должны оставаться активными членами общества, фонд «Память поколений» организовал проект «Герои России, какими их не видел никто». Известные фотографы снимали ветеранов, получивших инвалидность в локальных вооруженных конфликтах.
20 ноября в Москве открывается выставка этих работ. «Лента.ру» публикует некоторые из них, а ветераны, принимавшие участие в проекте, рассказывают о своей жизни.
Егор Навроцкий. Принимал участие в боевых действиях на Северном Кавказе, подорвался на мине. Носит протез голени
Фото: Ольга Тупоногова-Волкова / фонд «Память поколений»
Катерина Круглова, исполнительный директор фонда «Память поколений»:
Наш проект посвящен двум историям. Первая заключается в том, что мы рассказываем о ветеранах как о настоящих героях, живущих среди нас: посмотрите, вот они. Вторая — у нас много спортивных людей, паралимпийцев, и эта часть проекта направлена на поддержку всех людей с ограниченными возможностями. Фотографируя их практически в обнаженном виде, мы показываем, что в современном мире ампутация больше не приговор. Человек может быть невероятно красивым как с двумя ногами, так и с одной.
Иван Котельников. Ветеран КТО в Чечне, подорвался на мине. Носит протез голени
Фото: Ольга Тупоногова-Волкова / фонд «Память поколений»
Катерина Круглова: Все это не про инвалидность в физическом ее понимании, а про «инвалидность в голове». У нас были случаи, когда мы ставили молодым парням протезы за миллион рублей, они выходили воодушевленными, а потом дома от родных слышали, что жизнь уже не изменить. Поэтому мы стали работать еще и с родственниками ветеранов, и этот проект — он и для них тоже. Важно им показать, что их близкий потерял часть тела, но не часть жизни.
Владимир Абросимов. При прохождении службы в Чечне получил минно-взрывное ранение. Носит протез голени
Фото: Ольга Тупоногова-Волкова / фонд «Память поколений»
Владимир Абросимов: Я никогда не переставал жить активной жизнью — разве что в госпитале, когда был прикован к постели после операции. Но даже там я вернулся к физической активности, как только встал на ноги.
Наверное, у меня это в характере: я с раннего детства занимался различными видами спорта, не любил сидеть на месте. И в вооруженные силы я шел осознанно, причем именно в элитные войска. Так что я понимал, что такое командировка в горячие точки, чем это может быть чревато. Поэтому к тяжелому ранению, которое я получил, — это просто один из возможных раскладов, и подсознательно я был к нему даже готов. Поэтому я не терял веру ни в себя, ни в Бога, ни в жизнь. Просто так случилось, и пришлось за короткое время осознать и принять свершившееся, понять, что уже ничего не вернуть, а значит, надо перестраивать жизнь с учетом этих обстоятельств, вот и все.
Я вспоминаю один случай, который произошел в 2004-м или в 2005 году. Это был пик активного участия в боевых действиях, в госпиталях лежало очень много ребят с минно-взрывными ранениями. И я попал в отделение, где было от 40 до 50 молодых парней — и срочники, и контрактники, и рядовые, и офицеры. И вот среди них был один прапорщик, намного старше всех нас, с таким же ранением. Он просто ушел в себя, в свою проблему — для него мир рухнул, а жизнь остановилась. Нет ноги — значит, конец карьере военного, можно распрощаться со спортом, ну и так далее.
Потом приехали его родители, увидели, в каком он состоянии, к нам подошла его мать и спросила: ребята, помогите, посоветуйте, что нам делать, чтобы помочь ему выйти из этого состоянии. Они видели, что мы общаемся, шутим, не унываем, хотя у многих были даже более тяжелые ранения — там лежали парни без двух рук, без двух ног, то есть одна нога по сравнению с таким — вообще ерунда.
И вот тогда мы дали ему совет, чтобы он ни в коем случае не думал, что все закончено, что больше ничего не достичь. У человека все заканчивается лишь тогда, когда он сам принимает такое решение. У этого прапорщика, как он думал, все закончилось не потому, что он потерял ногу, а потому, что он так решил.
Сколько у нас, например, ребят, которые становятся паралимпийскими чемпионами, состоятельными людьми, представителями власти, делают карьеру и так далее. Эти люди не сдаются, не замыкаются в себе, а продолжают ставить цели и достигать их. Это, кстати говоря, лучший способ отвлечься от своей травмы и от своей проблемы. Достиг одной цели — поставил следующую, потом снова и снова.
Так что нужно ставить цели, развиваться и ни в коем случае не жалеть себя. Как только человек начинает думать, что у него жизнь плохая, что все плохо, тогда он перестает что-то делать и зацикливается на этой жалости. Когда этим занимается мужчина, у меня внутри все переворачивается и ломается. У меня есть много таких знакомых, причем вполне здоровых людей. И как только слышу, что, мол, ой, у меня все плохо в жизни, тут же говорю: «Ребята, вы кому вообще жалуетесь? На меня посмотрите — у меня по сравнению с вами меньше перспектив, потому что как минимум мне намного тяжелее делать многие элементарные вещи, но при этом я всегда улыбаюсь, всегда на позитиве и всегда иду вперед». Вот главный совет, который бы я дал.
Дмитрий Игнатов. Потерял ногу в результате несчастного случая во время прохождения службы в армии. Носит протез бедра
Фото: Ольга Тупоногова-Волкова / фонд «Память поколений»
Дмитрий Игнатов: Современные медицинские технологии совершили большой рывок вперед, и отсутствие ноги — не приговор для того, чтобы продолжать активную жизнь и заниматься спортом.
Я окружен жизнерадостными людьми. Те, кто постарше, могут воспринимать людей с ограниченными возможностями с опаской, и понятно, почему они так себя ведут. В то время когда они росли, беседовать с «иным» человеком, у которого нет пальца или ноги, было страшно.
Современное общество относится к инвалидам адекватно. Их можно увидеть в клубах, в музеях, в фотостудиях — где угодно. Сейчас люди с ограниченными возможностями не вызывают таких вопросов.
Как изменить ситуацию в России? Нужно снимать фильмы, в которых представлены инвалиды. С ходу не назовешь российскую кинокартину, в которой есть такой герой. Futurama, «Американский папаша», где есть персонаж в инвалидной коляске, «1+1», «Форрест Гамп» — их очень много. А у нас отсутствуют практически.
Александр Филатов. Инвалид боевых действий. Носит протез голени
Фото: Ольга Тупоногова-Волкова / фонд «Память поколений»
Александр Филатов: Как мне удалось вернуться к активной жизни? У меня просто не было другого выбора. Этого достаточно. С проблемами сталкиваются все, и я в том числе. Они самые разные — и бытовые, и те, что связаны с травмой. У меня, скорее всего, нестандартное отношение и к самому себе как инвалиду и к обществу. Каждый человек — отображение общества, и общество — отображение конкретного человека. Это заставляет думать и работать.
Главное — верить в себя и не отчаиваться. И если будет первое, то получится и второе. Надо прислушиваться к своему внутреннему голосу, стараться не опускать руки и не бояться действовать.
Евгений Букин. Служил в Чечне. Вытаскивая товарища из-под обстрела, получил осколочные ранения глаз. Видит только очертания
Фото: Ольга Тупоногова-Волкова / фонд «Память поколений»
Катерина Круглова: Их инвалидность не бросается в глаза с первого взгляда. Вы видите красивого, мощного парня, два раза проморгали — смотрите, а нога-то у него одна! И понимаете, что мир изменился. Мы живем не в вакууме. Зарубежные протезы позволяют этим людям делать гораздо больше, чем обычные ноги.
Дмитрий Павлов. Награжден орденом Мужества, медалью «За принуждение Грузии к миру», нагрудным знаком «За службу на Кавказе». Подорвался на мине, носит протез голени модульного типа
Фото: Данил Головкин / фонд «Память поколений»
Дмитрий Павлов: У меня всегда, в течение всей жизни был внутренний стержень, который не дает мне сломаться, и мне помогают занятия спортом. Я всегда к чему-то стремлюсь, верю в себя, в то, что я смогу, сделаю, достигну цели. Ну, а спорт мне помог восстановиться за два месяца. Врачи прогнозировали около восьми месяцев реабилитации, а я себя поставил на ноги всего за два благодаря спорту.
Чаще всего мне мешает недостаточно высокое качество протезов — раньше их делали лучше, а сейчас они стали чаще ломаться. Соответственно, и я, так сказать, выхожу из строя, но все это решаемо, в том числе и благодаря фонду «Память поколений». Мне помогают заменить протез или запчасти к нему. Что касается отношения в обществе, то все реагируют по-разному: кто-то нормально воспринимает, кто-то пальцем показывает — тут все зависит от воспитания и уровня культуры конкретного человека, и если кто-то недостаточно хорошо воспитан, то какой смысл ему вообще возражать?
Когда я лежал в госпитале, то встречал людей, у которых опускались руки, но я старался их всеми силами поддержать, советовал не опускать руки и не жалеть себя. Вот это самое главное — не опускать руки и не жалеть себя. На травме жизнь не заканчивается, просто начинается новый ее этап. Я даже решил для себя, что это просто дополнительный стимул к развитию и самосовершенствованию.
Если посмотреть на современное общество, то одни занимаются спортом, чего-то добиваются, а другие пьют, курят, живут на негативе. И я решил, что не буду в их числе — я хочу здоровых детей, хорошую семью, поэтому я должен работать над собой и жить на позитиве. Я сам и бегаю, и прыгаю, стараюсь в неделю пробегать 3-5 километров, свободно выполняю армейский норматив на 3 километра. И такое отношение к жизни есть либо с рождения, либо прививается благодаря собственным усилиям, а также поддержке и помощи других людей. Просто среди нас не так много тех, кто умеет по-настоящему помочь и поддержать — не сочувствовать, не жалеть, а именно поддержать, подбодрить: «Ты что, слабак, что ли? Устал? Давай еще километр вместе со мной!» Как-то вот так.
Дмитрий Корхов. Принимал участие в боевых действиях в Республике Афганистан. Передвигается на инвалидной коляске
Фото: Данил Головкин / фонд «Память поколений»
Дмитрий Корхов: Мне удалось вернуться к активной жизни благодаря поддержке родных и близких — они всегда были рядом со мной, помогали, не давали упасть духом. И, конечно, сыграла роль и собственная внутренняя сила. Получилось так, что я поддерживал близких, а они поддерживали меня.
Конечно, у инвалидов проблемы есть — российские города не очень хорошо приспособлены для людей с ограниченными возможностями. Бывают сложности с передвижением, с инфраструктурой и так далее. Есть проблемы с социальной защитой — с одной стороны, власти настроены положительно, очень многое планируется сделать, но на практике пока что реализовано очень мало.
Но главное — не унывать, верить в себя. Важно понять, что жизнь не заканчивается, что физические ограничения не ограничивают возможностей личности. Можно дальше жить и развиваться, достигать новых целей — на самом деле все только начинается.
Федор Ризничук. За время прохождения службы награжден знаком «За службу в Таджикистане». Передвигается на инвалидной коляске
Фото: Ольга Тупоногова-Волкова / фонд «Память поколений»
Катерина Круглова: Близкий круг общения зачастую действительно демотивирует инвалида вести активный образ жизни, и чаще всего это идет от женщин. У нас в фонде есть четкое убеждение, что все беды от жалости. Никогда нельзя жалеть мужчину. Жалость — это вообще ужаснейшее чувство, когда ты себя внутренне, не осознавая этого, ставишь выше другого человека, потакая своему эго. Мужчину же необходимо мотивировать на поступок.
Ринат Файзрахманов. Участвовал в боевых операциях по уничтожению бандформирований на территории Афганистана, сопровождении колонн с грузами. В одном из боев получил ранение в голову, лишился глаза и слуха с правой стороны, трепанация черепа
Фото: Данил Головкин / фонд «Память поколений»
Катерина Круглова: Общество должно показать инвалидам, что в социуме лучше, чем в четырех стенах. Наши ветераны приобрели инвалидность уже в зрелом возрасте, и это классно, потому что мужской стержень в них присутствует. Инвалиды детства, особенно москвичи, не хотят идти работать, когда компании предлагают им место, поскольку если они выходят на работу, то теряют пенсию по инвалидности. В Москве она повышенная, а так как работу им дают зачастую низкоквалифицированную, то зарплата на ней практически равна этой пенсии. Поэтому они говорят: «А зачем нам куда-то идти?»
Алексей Климов. Ветеран боевых действий на Северном Кавказе. Подорвался на мине, слепой
Фото: Данил Головкин / фонд «Память поколений»
Катерина Круглова: Когда мы начали оказывать помощь ветеранам (наш фонд оказывает помощь ветеранам всех войн), то провели выборочное исследование по стране, в ходе которого задавали людям один вопрос: «Что вы представляете, когда слышите слово "ветеран"?» Более 90 процентов опрошенных, причем в разных возрастных категориях, сказали, что в их понимании это дедушка в наградах. Тогда мы поняли, что так или иначе эти дедушки скоро уйдут и нам просто некого будет предъявить молодому поколению, настолько люди не понимают специфику этого слова.
Мы обратились к зарубежному опыту и увидели, что ветераны в этих странах — мощное движение, сила. В некоторых государствах их сообщества по статусу равны министерствам. Это мощь, это политическое мнение, к которому прислушиваются, с огромными бюджетами и невероятно яркими проектами. Эти страны тоже вели, так скажем, сомнительные войны, о чем не устают напоминать их граждане. Но что удивительно — когда речь заходит о ветеранах, общество единодушно: эти люди выполняли приказ, свой долг, они отстаивали интересы страны. Поэтому в таких странах ветераны — всегда герои.
Рафаэль Исхаков. Ветеран боевых действий в Афганистане. Подорвался на мине, имеет протез голени модульного типа
Фото: Данил Головкин / фонд «Память поколений»
Катерина Круглова: Мы ориентируемся на работоспособное молодое поколение и знаем, что продвинутой молодежи нельзя насаждать любовь к Родине сверху. Но она интересуется модой, кинематографом, фотографией. Многие молодые люди подписаны на аккаунты наших фотографов в социальных сетях, внимательно следят за их работой. И мы как бы говорим: если это нравится им, то и вам будет интересно.