Принято считать, что материнская любовь — это особое чувство, которое по умолчанию испытывает женщина с рождением ребенка. Считается, что исключений почти не бывает. В материнской святости не принято сомневаться. И вообще, «мама у тебя одна». Однако далеко не всегда женщины рожают для счастья и от большой любви. Часто ребенок является лишь инструментом для достижения определенных целей: замужество, увеличение жилплощади, компания первенцу и так далее. В 1989 году кандидат психологических наук, клинический психолог Сьюзан Форвард выпустила книгу «Токсичные родители». Она подробно объясняет, как отличить трудные отношения с родителями от деструктивных, как взрослому человеку, выросшему в семье токсичных родителей, справиться с травмирующими переживаниями. В одноименной группе на Facebook сейчас уже 27 000 человек, и это число постоянно растет. Члены группы (в основном женщины) имеют возможность поделиться тяжелыми воспоминаниями об отношениях с родителями-«токсами» и получить поддержку.
Фотопроект Светланы Сковер посвящен как раз таким выросшим без любви. Все участницы проекта испытали на себе токсичность самого близкого человека: своей матери. Они проработали психологические травмы, полученные в результате деструктивных отношений, и теперь делятся своими историями.
Мария, 38 лет, психотерапевт, Москва
Мария, 38 лет, психотерапевт, Москва
«...Моей матери было 34 года, возраст критический, по мнению бабки покойной. Она, конечно, давила на нее. Поэтому, когда мать встретила моего отца, то родила от него двоих детей, хотя, по ее же утверждению, никогда его не любила и так и не вышла за него замуж.
Мне кажется, я у матери вызывала перманентное чувство раздражения.
Обычно она меня либо старалась игнорировать, либо, когда это не
получалось, била. Например, уроню я что-то, получаю подзатыльник.
Испорчу какую-то вещь — порка. В детстве я ее очень боялась. Один раз
играла с какой-то детской посудой и водой, пролила часть на пол. Мать
берет скакалку. Я, естественно, понимая, что сейчас будет, вся
внутренне сжимаюсь и начинаю извиняться: "Не надо, я больше не
буду, пожалуйста". И пытаюсь спрятаться, закрыться. Это на нее
никогда не действовало. Она меня вытаскивала из любого угла и
отхаживала скакалками (ремнем, проводом от утюга). Я начинала
плакать, на что получала раздраженное: "Ну, и что ты ноешь?" —
"Больно" — "Ой, да ладно, попа только красивее стала". Если же я не
успокаивалась, то отправлялась в ванную. В ванной мне, кстати,
нравилось, спокойное, тихое место, помню, всерьез рассматривала
перспективу там поселиться...»
Мария, 38 лет, психотерапевт, Москва
«...Это фото сделано в подготовительной группе детского сада. Мне только что исполнилось семь. Я — такая правильная девочка. Но это время было очень тяжелым. Брату три года, я должна сидеть с ним, кормить, ухаживать. Мне регулярно достается за нас обоих. Мама очень занята, у нее английский, вождение, какой-то роман, поэтому она в эти месяцы особенно усталая и раздраженная.
Я росла очень осторожной и тревожной девочкой. В юности это принимало гротескные формы, я панически боялась отвечать у доски, не могла сдавать устные экзамены, с огромным трудом заводила знакомства, в компаниях всегда отмалчивалась. Когда разговор переходил на меня, даже по какой-нибудь ерундовой теме: "Ну, а тебе кто из певцов нравится?" — покрывалась испариной. Совершенно не умела себя презентовать. Как это мной вдруг интересуются? Не иначе чтобы потом поднять на смех. И старалась тут же переводить разговор на кого-то или что-то другое.
Естественно, моя первая любовь случилась очень поздно и была просто адом, после которого я надолго впала в депрессию из-за полного непонимания устройства этого мира. Мне казалось, что на чью-то любовь рассчитывать мне изначально не стоит, а я в свою очередь должна любить за двоих и постоянно стараться заслужить хорошее отношение. Сейчас мне, честно, жаль того молодого человека. Сначала ему это даже нравилось, но потом он от меня так устал, что не знал уже, куда деваться. Оказалось, никому, кроме моих родителей, такая модель поведения не нравится. Я и сейчас не люблю выступать на публике, часто пасую перед чьим-то напором, предпочитаю отмолчаться, по-прежнему нелегко иду на контакт. Вообще, я достаточно закрытый человек...»
Мария, 38 лет, психотерапевт, Москва
«...Это я уже в Москве. Отец забрал меня после окончания первого класса. Фото делал он. Папа был одиозной личностью, конечно, не без нарциссических черт тоже. Он в итоге спился и умер в девяностые, когда мне не было семнадцати, но здесь я еще чувствую себя на пороге новой жизни, без битья и оскорблений.
Безусловная материнская любовь мне бы очень пригодилась. Так, наверное, приятно, когда тебя любят, просто потому что ты есть. Это та жизненная опора, которую мне в итоге самой приходится заменять множеством других, более мелких подпорок.
Не хочется фантазировать на тему "что было бы, если бы…" Потому что все сложилось так, как сложилось. И в итоге я своей жизнью довольна, и себя мне удалось полюбить такой, какая я есть, со всеми своими особенностями характера, свойственными детям токсичных родителей. Единственное, чего мне не хватает до сих пор, — возможности поговорить по душам о своих женских переживаниях со старшей мудрой женщиной, которой ты небезразлична. Конечно, у меня есть муж, подруги, есть и профессионалы, которые выслушают и дадут совет, но это же совсем не то. Но особенно этого не хватало раньше. Если бы в юности я не боялась расспрашивать маму или рассказывать ей определенные вещи о себе, конечно, многих травм в жизни могла бы избежать, и взросление было бы не таким жестким».
Мария, 34 года, юрист, Москва
Мария, 34 года, юрист, Москва
«Все мое детство — один сплошной эпизод нелюбви мамы. Она не хотела рожать меня, но мой отец учился в МГИМО. Простой парень из деревни приехал по партийной линии, и был чуть ли не единственный за всю историю вуза на тот момент человек, который просто сдал вступительные экзамены и поступил.
Бабушка по маминой линии возлагала на него большие надежды, была уверена, что его обязательно куда-нибудь в Швецию направят работать дипломатом, и ее дочка вместе с ним будет колесить по миру. Ну и надавила на маму, что именно по этой причине нужно рожать, чтобы привязать такую звезду перспективную к себе. В итоге папа пожил с мамой то ли полтора, то ли два года и ушел. А бабушка сделала несчастными как минимум двоих...»
Мария, 34 года, юрист, Москва
«...О планируемом аборте мне рассказал папа, когда мне было лет 13. Необъяснимый поступок, травмировавший меня, но вот такой у меня дипломатичный отец. Сколько себя помню, мама подбухивала и била меня. Самое раннее воспоминание — я совсем маленькая, сижу на полу, ем пюре. Что-то происходит, и на голову падает мой красный горшок, по лицу течет моча, мама стучит мне по голове. У меня во рту пюре. Не помню, что вывело ее из себя.
Когда я пошла в школу, стало тяжелее, ведь наутро после побоев приходилось идти на уроки, опухшей от слез, в царапинах. Однажды на уроке ритмики в 1 классе я сказала, что не могу заниматься, потому что меня избила мама. "Ну ок", — сказала учительница. И все. ВСЕ. Накануне мама била меня ногами, у меня до сих пор болит копчик, стягивала с меня трусы, потому что это ОНА их купила, кидала мне матрас в коридор у входной двери, чтобы я спала под дверью как собака, ***** (сильно била) меня так, что из уха вылетела медицинская сережка-гвоздик. Дырочка потом заросла, и я лет до 20 ходила с одной сережкой...»
Мария, 34 года, юрист, Москва
«...Периодически я, спасаясь от побоев, выпрыгивала ночью из окна первого этажа и шла 40 минут пешком к бабушке и дедушке ночью. Или убегала сидеть у входа в подвал. Однажды после веселенькой ночи я стала плакать на уроке. "Голова болит", — ответила на вопрос учителя "че случилось". Урок продолжился дальше.
От мамы я не получила пример поведения женщины, матери, дочери. У нее вечно недопонимание с мужчинами, она била ребенка, грубила родителям. Мне хотелось бы, чтобы у меня была мама, о которой я могла бы заботиться сейчас, когда я взрослая. Ездить вместе к родственникам и ходить в театр, не стыдиться ее. Но мама однозначно дала понять, что мне нет места в ее жизни.
Мне кажется, что бывают и более ужасные истории. Меня просто били ни за что, без психологического насилия. Чтобы не слушать это дерьмо про "понять и простить", я говорю новым знакомым, что у меня нет родителей. Погибли в аварии».
Ольга, 45 лет, руководитель отдела продаж, Брянск
Ольга, 45 лет, руководитель отдела продаж, Брянск
«...Я почему-то плохо помню свое детство, хотя иногда мне кажется, что это просто выстроенная защита. Я в детстве была очень миловидной, знаете, из тех детей, которыми умиляются и которых любят демонстрировать знакомым, как милых забавных зверюшек...»
Ольга, 45 лет, руководитель отдела продаж, Брянск
«...Но я росла, и вот эта детская милота постепенно уходила, и я уже не вызывала такие же эмоции умиления у моей мамы, и я пыталась "задержаться" в том детстве, я пыталась говорить более детским голосом, чем был на самом деле, просилась на ручки, обниматься, но мама сердилась и раздражалась, я сильно переживала, тревожилась, не понимала, что же мне еще надо сделать, чтобы меня любили, как и раньше. И вот это ощущение, что меня настоящую ценить и любить особо и не за что, до сих пор со мной.
Не знаю точно, почему она решила меня родить, но со слов моей мамы до беременности мной у нее была внематочная беременность, операция по этому поводу, и, по прогнозу врачей, впоследствии беременность была маловероятна, но все же она забеременела мной, то есть эта ситуация из разряда "так получилось". Тем более в то время как-то было принято иметь не по одному ребенку...»
Ольга, 45 лет, руководитель отдела продаж, Брянск
«...Сложно ответить, какой мне видится жизнь с мамой, которая бы меня любила… Но когда пытаюсь вернуться в тот период, то представляется мама, которой не надо бояться, ждать ее оценки, мама, которая меня принимала вот такой, какая я была — боязливая, тихая, тревожная, — давала возможность напитаться уверенностью и покоем и расправить крылья.
Я неуверенный в себе человек, много тревоги, постоянное ожидание одобрения моих действий. Я на многое не могу решиться, я терплю очень долго, практически до невыносимости, до этого никак не решаюсь на перемены. Сейчас уверенность в себе мне бы очень пригодилась».
Ирина, 37 лет, психолог, Лакинск
Ирина, 37 лет, психолог, Лакинск
«...С рождения и до 3-лет я воспитывалась у бабушки. Я жила в интернате на пятидневке, и она забирала меня на выходные. А мама училась.
Очень сложно вспоминать конкретные случаи… Память как будто блокирует негативные воспоминания. Мама часто критиковала меня, не слушала, не слышала, не хотела слушать...»
Ирина, 37 лет, психолог, Лакинск
«...Родила она меня особо не думая, ну, так получилось, все же рожают. Может, хотела заткнуть свою пустоту и иметь помощницу. Ведь когда я была маленькая и беспомощная, то была не нужна. А когда стала взрослой, то стала нужна.
Помню уже в школе, шли с занятий, а там другие мамочки. Мама начала меня перед всеми стыдить: "Все хорошо пишут, а моя как курица лапой". Могла сказать при всех: "У всех дети как дети, а моя…"»
Ирина, 37 лет, психолог, Лакинск
«...Когда я болела, она обвиняла в том, что я заболела, "сама виновата: не слушалась". Никогда не обнимала... не позволяла быть собой, стыдила непонятно за что. Мама постоянно была мной недовольна, я чувствовала себя плохой и не ощущала никакой любви. От этого я росла неуверенной в себе и все время пыталась заслужить ее любовь.
Мой образ идеальной мамы: принимает меня, слушает, слышит. Теплая, прощающая, близкая. И тогда, и сейчас мне бы очень пригодились ее уважение, понимание, близость и поддержка. Я так привыкла, что меня не слышат, что испытываю странное чувство, когда меня слушают без осуждения, переживают и сочувствуют мне. И в то же время страх, будто предаю мать, выношу сор из избы».
Арина, 55 лет, менеджер, Рязань
Арина, 55 лет, менеджер, Рязань
«...Не думаю, что мама вышла замуж по любви. Скорее всего, она была беременна, и надо было просто оформить брак. С мужем, моим отцом, сколько-то прожили, и, когда мне было лет пять, развелись, ничего мне не объяснив. Просто вдруг не стало рядом папы, и мама уехала куда-то. Только шепот, молчание, неизвестность, я — с бабушкой. Помню, звала бабушку поехать туда, где мама. Шепота боюсь даже сейчас, если кто-то позовет меня шепотом — пугаюсь. Как и запах корвалола: сразу вызывает внутреннюю тревогу. Позже мы с бабушкой переехали туда, где работала и жила мама со своим мужчиной, в дальнейшем он стал моим новым папой...»
Арина, 55 лет, менеджер, Рязань
«Мы стали жить все вместе, но мама так и не "проявилась" в моей жизни. Какая-то невидимая черта была, табу. Ни перейти, ни приблизиться. В своем детстве я помню бабушку, мою дорогую, терпеливую бабушку. Нет-нет, и мама, и бабушка меня многому научили: я и вязать умею, и вышивать. Но я не чувствовала защиты. Дружбы, которая скрепляет маму и дочь, не было.
Помню ее, вечно "усталая" (ей в то время 29-30 лет), голова болит, недовольна, лежит. Не помню, чтобы от нее исходила радость. Зато помню ее истерики. Она заводила себя, валилась на пол, кидалась на меня. Била словами, руками (потом перестала руками), доводила меня до слез и истерик. Тогда я становилась "огрызой, дрянью, прихибединой".
Потом был ритуал прощения. Если, входя в дом, необходимо вытереть ноги, то и подходя к маме после ссоры, надо попросить прощения. Прощение мне даровалось всегда свысока. Я, как щенок, прыгала, скакала, ура, меня мама простила! Ко всем ластилась, так хотелось обниматься, и чтобы все вокруг радовались. Находясь в ссоре со мной, она могла не разговаривать неделями.
Когда я ей на глаза попадалась, она взглядом измеряла меня, знаете, так, сверху вниз и опять вверх, презрительно, и шла дальше независимо и гордо! Это состояние жить неделями в "непрощенности" въелось в меня, в каждую клеточку! Я старалась услужить всегда и во всем, только бы не поругала, только бы не поссорились. Встречая бездомных собак, я плакала, их было так жалко, они смотрели мне в глаза, моими глазами….»
Арина, 55 лет, менеджер, Рязань
«Однажды после какой-то ссоры мама сказала, что все! Все! За мое поведение (какое такое поведение?) она отдает меня в детский дом! Скоро приедет машина, а пока она предложила мне собрать узелок с собой в дорогу.
Испытав в очередной раз шок, решила, что не надо больше "доводить" маму, надо признаться себе, что я плохая, и уехать в детский дом. Я оделась и пошла на улицу ждать машину, которая должна меня увезти. Я ревела и бродила вокруг. Потом вышла мама и сказала, что машина не приедет, давай, пошли домой. И я побрела. Потом опять плакала, смывала все накопившееся напряжение, страх, снова просила простить за то, что я у нее "бельма в глазах". Она посмотрела на меня, улыбнулась и сказала: "Да не "бельма в глазах", а "бельмо на глазу". Понятно, я запомнила.
Я всегда мечтала о маме, которая бы верила в меня, чтобы у меня на душе рядом с ней была легкость, чувство уверенности и стабильности. Искренние улыбки без страха и мамина забота от сердца, без укоров. И чтобы мама гордилась мной.
Отсутствие любви создавало сильное внутренне напряжение, волнение, неуверенность и страх. Не так давно поняла — если есть что-то в человеке похожее на мамин образ, обрываю знакомство или сокращаю общение до минимума».
Евгения, 38 лет, частный бизнес, Москва
Евгения, 38 лет, частный бизнес, Москва
«По отношению к маме я всегда испытывала животный страх, ощущение опасности для жизни, в котором живешь постоянно, каждый день. Ее любимое наказание — молчанка. Либо со мной, либо с папой. Поэтому он не особо меня защищал: никому из нас не хотелось быть этим молчаливым привидением. А я думала, наверное, я очень плохой человек, раз что ни сделаю, все ужасно.
Фразы, которые всплывают из детства. Мама говорила: "Неси ремень, сейчас тебя изобью", — и улыбалась, показывая мне, что это такая шутка. На самом деле избивала она меня регулярно, особенно прыгалками. И еще фраза: «Отцепись от меня», — это когда я к ней приходила, ее обнимала, а ей неприятны были мои объятья.
Еще было постоянное сравнение меня с младшей сестрой. Мы ходили на бальные танцы. И вот я такая деревянная танцую, как буратино, а она просто Плисецкая практически. Все это постоянно обсуждалось. Когда мне было 10 лет, а ей 4, помню, как боролась за внимание матери, пыталась лишний раз задеть сестру и отомстить за невнимание, очень хотелось, чтобы меня заметили. Мама считала, что сестра — это воплощение ее лучших качеств, а я воплощение отца и всех его худших качеств.
Когда в 17 лет я спрашивала папу, почему он женился на маме, он отвечал, что она очень красивая. Я не понимала. Неужели из-за этого нужно жениться на женщине?
Я понимала, что я ее не люблю, но это было табуировано, ведь ребенок обязан любить своего родителя...»
Евгения, 38 лет, частный бизнес, Москва
«...Память затирает моменты проявления нелюбви матери, это болезненные переживания. Точкой невозврата стал эмоциональный разговор с мамой, когда мне было 30 лет. Я плакала, спрашивала: ну как же так, ведь мать безусловно любит своего ребенка. На что она мне ответила: «Нет, Женя, вот за что тебя любить? И вообще, это нормально, когда мать любит одного своего ребенка, а другого не любит». Это было очень тяжело, но это стало замечательным подарком — я вышла из этого круга поиска любви матери.
Думаю, она родила меня, потому что хотела ребенка... Но анализируя моменты тех лет, — волосы дыбом. Отправляла меня в 2 года на самолете одну, оставляла дома на весь день, приходила только в обед накормить. Вечером я смотрела "Спокойной ночи, малыши", сама выключала телевизор, сама шла спать...»
Евгения, 38 лет, частный бизнес, Москва
«...Мне хотелось бы чувствовать себя безусловно любимой и не искать этому подтверждений. Только сейчас, как мне кажется, я научилась чувствовать и верить своим чувствам. Думаю, нелюбовь влияет на многие аспекты жизни. В моем случае это перфекционизм и синдром самозванца. Сложности с бывшими супругами оттуда же. Заморозка некоторых чувств. Я многому училась заново. Мне кажется, мы, дети токсичных родителей, остаемся какими-то инвалидами до конца жизни, просто надо научиться жить с этими ограничениями...»
Оксана, 32 года, дизайнер, Москва
Оксана, 32 года, дизайнер, Москва
«...Я жила с бабушкой и дедом. Мама приезжала ко мне очень редко, раз в полгода. Мотивировала это тем, что я буду расстраиваться и плакать. Действительно, я плакала и вцеплялась в нее, мне так ее не хватало! Между ее визитами я доставала из шкафа и нюхала ее халат. Мне так хотелось уловить ее запах и хотя бы представить, что она со мной! Однажды она приехала ко мне. Как обычно, приехала вечером, отбыла день и через утро собралась уезжать. Я случайно подслушала ее с бабушкой разговор. Она говорила, что в отпуске, и будет в нем еще 3 недели. Она не осталась со мной и не взяла меня к себе. Мне было 5 лет, я уже все понимала. Я прилипла к окну, глядя, как она уходила. Я отчетливо понимала, что я ей не нужна...»
Оксана, 32 года, дизайнер, Москва
«...Я выросла очень замкнутым и закомплексованным человеком, и долго им оставалась. С детства я очень сильно заикалась, болезнь отступила только в 18 лет. Отношения с противоположным полом также долгое время не складывались.
К сожалению, я не получила от мамы эмоций, открытости. У меня нет чувства дома и очага, стремления сделать его уютнее. Я не знаю, как быть хозяйкой, женой и мамой. Доброй, ласковой, обнимающей каждого члена семьи и каждому находящей ласковые слова. Но самое главное — я не получила от мамы любви, уверенности, что я ее маленькая принцесса. "Бей своих, чтоб чужие боялись", — в этом, увы, моя мама. Этот ее девиз, прошедший через всю жизнь, мне очень навредил...»
Оксана, 32 года, дизайнер, Москва
«Думаю, что она родила меня, чтобы удержать отца. Я мечтаю об идеальной, любящей маме. Мы с ней постоянно бы обменивались эмоциями, разговаривали бы по душам, я бы рассказывала ей о своих переживаниях, она мне — о своих, мы делали бы что-то вместе, готовили вкусности и вместе их ели, создавали уют в нашей квартире.
Меня бы допускали к маминым гостям, я бы их смешила, я, правда, могу! Мама радовалась бы моим успехам в учебе, и никогда бы не поднимала на меня руку. Никогда».
Любовь, 49 лет, социальный работник, Сергиев Посад
Любовь, 49 лет, социальный работник, Сергиев Посад
«Мать меня родила в 20 лет, до этого было три аборта. Отец был против, обещал жениться, если она сделает аборт. Она и сделала сама в ванной, вышел кусок мяса, а потом родилась я.
Мне 5 лет. Мама рожает сестренку, не может ее кормить грудью, плохо идет молоко. Мама заставляет рассасывать ей грудь. Мысли: "Почему я? Я не хочу, у меня не получится!" Чувства: страх, что не получится, изнеможение. Пытаюсь отказаться, мама настаивает, делаю несколько дней, ничего не получается...»
Любовь, 49 лет, социальный работник, Сергиев Посад
«...Мне 6 лет, в садике на Новый год меня выбирают Снегурочкой. Мама приходит на Елку (в садик я ходила самостоятельно). Я радостная подхожу к маме, говорю: "Смотри, меня Снегурочкой выбрали!" Мама отвечает: "Ну и что, косички, как гавешки!" Мысли: она меня не любит, я некрасивая.
В этом же году мама оставила меня на Украине у своей тети. Ее муж находится со мной в саду у дома. Лето, солнце. Он достает свое «хозяйство», заставляет меня трогать, говорит: «Когда вырастешь, у тебя такой же будет». Я чувствовала замороженность, скованность, ошарашенность. Я ничего не делала, просто ждала, когда все кончится, улыбалась. Мне было страшно. Маме рассказала в 48 лет, она убеждена, что я все придумала.
Мама выпивала со своей подругой у нее дома. Мы остались там ночевать. Меня положили с ее сыном. Я была в пятом классе, он во втором. Он трогал у меня грудь. Я кричала, хотела убежать, но все равно меня заставили с ним лежать. Наутро вся школа знала, что "Вовка у меня щупал титьки". Стыд. Не хотелось жить с мамой, ходить в эту школу...»
Любовь, 49 лет, социальный работник, Сергиев Посад
«...Мне 12 лет, я у бабушки в квартире с ее сожителем. Он оголяет свои половые органы и заставляет меня трогать. Мысли: "Что он делает? Он с ума сошел? Ненавижу пьяных. Неужели это происходит со мной?" Понимаю, что с мужчиной нельзя оставаться наедине, даже если это родственник.
Побежала к маме, рассказала. И тогда, и сейчас ответ один: "Ты все это придумала". Замужем я никогда не была.
Мне 14 лет, мама выходит замуж, а я пытаюсь поступить в музыкальное училище. Мне дают в музыкальной школе прекрасный немецкий аккордеон, еду поступать в другой город. Месяц живу за счет соседок по общежитию. На аккордеон одно место, нас двое. Вторая девочка приехала с мамой. Понятно, что поступила та девочка. Преподавателям нравится, как я играю. Предлагают найти 45 рублей на годовые подготовительные курсы: это гарантия поступления. Плачу, слезы измеряются подушками. Возвращаюсь домой, даже не пытаюсь искать деньги. Знаю, что мама ничего не даст. Через месяц с копейкой денег уезжаю в училище в другой город, замдиректора дает три рубля взаймы, устраивает на стройку, дает общежитие.
Мне бы очень хотелось родиться в семье моей тети. Я ее называла моя Кока Оля. Они с мужем родили после 36 лет троих сыновей, с каждым очень много занимались, у них у всех высшее образование. Она даже в садик пошла работать уборщицей, чтобы "научиться, как правильно детей воспитывать". В той семье нет зависимых людей, никто даже не курит.
Я оптимист и стараюсь во всем находить положительные стороны. Отсутствие материнской любви и заботы сделало меня самостоятельной, независимой. Я привыкла опираться только на себя».
Яна, 40 лет, безработная, Москва
Яна, 40 лет, безработная, Москва
«Очень сложно описать мою жизнь с мамой, которая бы меня любила. Я бы хотела такую маму, какой я являюсь для своего сына. Я с ним разговариваю, забочусь о нем. Моя цель — чтобы он точно знал, чего хочет в этой жизни, чтобы умел отличать плохих людей от хороших, чтобы умел правильно выставлять границы, чтобы был счастлив.
Думаю, она родила меня, потому что очень сильно хотела быть замужем за моим отцом. Мое рождение покрыто мраком и тайной. Никто ничего рассказывал. Отец сильно гулял. Недавно я узнала, что перед моим рождением он сидел пару лет, за что — не знаю, возможно, мое рождение связано как-то с этим. Любви в нашей семье я не видела...»
Яна, 40 лет, безработная, Москва
«Она никогда не защищала меня, маленькую девочку. Никогда не было у нас доверительных отношений. Все избиения и унижения проходили под девизом «за дело, сама виновата, нечего было пререкаться».
Помню, мне было около 10 лет, я позвала подружек из класса. Отец тогда ездил по загранкам и привозил разные штуки: жвачки, цветные конфеты, ластики, ручки... Всякая дребедень, очень дефицитная в СССР, от которой в 80-е срывало детям крышу, ну, и взрослые тоже были в восторге. Родители не любили, когда ко мне приходили гости, поэтому я позвала девчонок, когда дома никого не было. Мне очень хотелось, чтобы меня полюбили и дружили со мной. У отца был отличный склад этого богатства, который он хранил на серванте. И я стала хвалиться отцовским барахлом. В один момент кто-то из "друзей" попросил меня принести попить, а потом все как-то резко начали собираться... Короче, ребятишки отсыпали часть отцовских заначек, да еще и деньги оттуда прихватили. Сумму точно не помню, какая-то небольшая. Я даже ничего не заметила и ушла гулять.
Когда вернулась, отец был в бешенстве. Мама стояла рядом. Я умоляла, говорила, что это не я. Мне отвечали, что врать нехорошо, и они отучат меня от такой привычки. Отец избил меня в тот день армейским ремнем. Мать, как обычно, молчала, когда меня избивал отец...»
Яна, 40 лет, безработная, Москва
«...Уверенность в себе, спокойствие, любовь мне бы очень пригодились в жизни, но, к сожалению, я не получила этого от мамы. Мне пришлось пережить кучу изнасилований (первое в 16 лет, о чем я никогда так и не смогла признаться и рассказать), постоянное чувство незащищенности, одиночества.
Оправдание насилия надо мной продолжилось и когда я выросла. Она оправдывала всех моих бывших, которые били меня. Все они были лучше меня, несмотря ни на что. Только недавно я стала понимать, что ее предательство длится до сих пор».
