ВЭБ.РФ завершил реорганизацию структуры институтов развития, которые перешли под его контроль. Логика его новой стратегии теперь заключается в том, чтобы синхронизировать их деятельность и с максимальной синергией и ликвидацией дублирования функций начать оказывать поддержку бизнеса с наибольшей эффективностью. О том, как построена новая система институтов развития и какое место в этой структуре занимает Фонд «Сколково», в кулуарах Санкт-Петербургского экономического форума «Ленте.ру» рассказал старший вице-президент по инновациям Фонда «Сколково» Кирилл Каем.
«Лента.ру»: Здравствуйте, Кирилл. Рады вас приветствовать в нашей студии на Санкт-Петербургском экономическом форуме. Первый вопрос о поддержке инноваций. Это важная часть новой стратегии всех институтов развития, которые объединил ВЭБ. На что в принципе может рассчитывать бизнес исходя из этой стратегии? На каких этапах? И остаются ли какие-то долины смерти?
Кирилл Каем: Краткий ответ — да. Долины, кончено же, остались. И это общемировая практика. Бизнес всегда исходит из простой концепции получения прибыли и в долгосрочном, и в краткосрочном периоде. И, как-бы то ни было, на определенной стадии развития технологий риски настолько высоки, что бизнес не способен их на себя принять. Потому что они не просчитываемые, не дисконтируемые. В связи с этим во всех странах мира существует определенный объем господдержки, чтобы пополнять индустрию новыми технологиями.
Если говорить про тот альянс институтов развития, который сейчас складывается под ВЭБ, то история с поддержкой не нова, и в принципе логика поддержки может быть выстроена в нормальной разумной манере, которую мы сейчас и выстраиваем в новой стратегии. Новая стратегия не в том, чтобы поддерживать бизнес или не поддерживать, а в том, чтобы синхронизировать деятельность различных институтов развития, которые сейчас зашли под крышу ВЭБ, и с максимальной синергией и ликвидацией дублирования функций эту поддержку оказывать более эффективно.
Но ресурс ограничен, и поэтому нужно кроме ликвидации дублирующих функций сфокусироваться на определенных технологических приоритетах. Когда один институт развития в своей стратегии имеет одни технологические приоритеты, а второй — другие, то зачастую это не работает. Сама система институтов развития построена на поэтапной поддержке. Существует поддержка на самых ранних стадиях, которую предоставляет Фонд содействия инноваций, работает Фонд «Сколково», который сквозной линией соединяет различные этапы поддержки благодаря федеральной льготе и существующим у нас программам долгосрочной акселерации. Существует венчурное звено, где есть «Роснано», с определенной группой технологий, фонд РВК (Российская венчурная компания — прим. «Ленты.ру»), перешедший под РФПИ (Российский фонд прямых инвестиций — прим. «Ленты.ру»), «ВЭБ Венчурс», «Сколково Венчурс», которые оказывают венчурную поддержку. И существуют, конечно, стратегические инвесторы, которые на последнем этапе также выдвигают инициативы по дополнительному инвестированию в технологии, прошедшие венчурный этап и затянуть их в индустрию. На последнем этапе в рамках истории с синергией «большой ВЭБ» играет значимую роль. Поскольку стратегические инвесторы являются по сути клиентами «большого ВЭБа», способные такого рода сложные проекты вести вместе с ним и получать дисконтированное финансирование на наиболее рискованные технологические проекты. Выстраивание подобной цепочки в конечном счете должно дать понимание и схему поддержки проекта с самых ранних стадий, когда он еще только пришел с научной скамьи до стадий пилотного проекта и даже до реального внедрения в экономику.
Если говорить непосредственно о Фонде «Сколково», какие из ваших мер поддержки наиболее сейчас востребованы?
В связи с тем, что мы оказываем сквозное отслеживание проекта по крайне мере на протяжении 10 лет его жизни, от самых молодых ногтей до момента, когда он приходит в индустрию, конечно, и на разных стадиях мы способны дать проекту пользу. Это и финансовые, и нефинансовые инструменты. Мы не являемся самой большой грандующей организацией среди всех институтов развития. Наши бюджеты достаточно ограничены. Есть несколько линий, по которым мы как агентство, которое помогает правительству финансировать наиболее интересные проекты, работаем. Есть финансирование проектов на ранних стадиях, есть гранты на развитие технологий с небольшими бюджетами, есть программы, которые связаны уже с поздними стадиями. Это внедрение цифровых технологий и решений в области искусственного интеллекта. И бюджеты там значимо больше. Это пилотные проекты. И это деньги, которые мы безвозмездно передаем развивающим технологии компаниям.
Вторая форма финансовой поддержки более широкая. Все резиденты «Сколково», которые смогли пройти через фильтр, получают федеральные льготы по налогам. И также они получают возможность использования таможенной льготы. То, что они ввозят для разработки продукта, не облагается таможенной пошлиной.
Однако более половины наших клиентов в первую очередь приходят в Фонд не за финансовой поддержкой, а за теми сервисами, которые «Сколково» оказывает. И, находясь в программах «Сколково», этим компаниям значительно проще получать финансирование от других институтов развития. Де-факто что мы делаем, это не деньги выдаем, а готовим проекты к реальной рыночной ситуации и благодаря нетворку, если необходимо, еще и дополняем это новыми технологическими элементами. За счет этого стартап может на определенных стадиях привлечь госфинансирование или чисто частное финансирование, в чем нам сильно помогает и «Сколково Венчурс», и «ВЭБ Венчурс».
У нас есть и специальное финансирование для стартапов ранних стадий. В России сообщество бизнес-ангелов очень неразвито. И мы вышли с инициативой в Минфин и предложили сделать федеральную льготу, чтобы люди, которые инвестируют деньги в стартапы ранних стадий, могли это сделать с какой-то налоговой льготой. Мы получили одобрение, но сказали, «давайте попробуем на вас». Год по такой программе отработали очень успешно, и даже сейчас мы получили подтверждение о продлении этой программы до 2023 года включительно с увеличением финансирования. Мы очень надеемся, что это будет не только для «Сколково», а станет федеральным правилом.
Пандемия очень сильно изменила мир. Какие в связи с этим технологические направления будут наиболее перспективными?
Есть несколько больших толчков, которые после пандемии по инерции будут значимо развиваться. И это не только вопрос привлечения инвесторов, но и вопрос изменения регулирования со стороны государства. Также на это повлияли и новые потребительские предпочтения, которые до пандемии или не существовали, или развивались слишком медленно.
Первый блок, конечно, медицина. Глобальная проблема, которую выявила пандемия, — недостаточность поддержки разработки препаратов, борющихся с инфекцией, особенно эпидемиологического характера. Об этом всегда много говорили ученые, но рынок был выстроен таким образом, что производителям фармпрепаратов было интереснее инвестировать в небольшие сегменты, например, в онкологию. Потому что цены были гигантские, а потребитель был готов платить, особенно в США. Стоимость разработки примерно такая же, а стоимость клинических исследований гораздо меньше, потому популяция меньше. В этом большой перекос, который сейчас требуется устранить.
Еще одна история касается новых методов медицинской диагностики. В этой части уже есть толчок, в том числе связанный с тем, что инвесторы, незаинтересованные ранее в этой области, видя ее потенциал, начали вкладывать средства. Появились и новые фонды для инвестирования в этот сегмент.
Говоря еще о медицине, во многих странах регулятор и те люди, которые отвечает за здоровье популяции, как правило, одни и те же. И когда люди, отвечающие за здоровье популяции, увидели, что регуляторный барьер не дает выводить на рынок новые технологии, они снизили этот барьер. Речь идет о сертификации цифровых решений. Сделано это в виде временных решений, поскольку безопасность необходимо подтверждать. Но я уверен, что в части цифровых технологий возврата к столь высокому барьеру, который был ранее, не будет. Изменятся и потребительские привычки, и врачи привыкнут с этим работать. И регулятор увидит, что риски во многом были преувеличены. Получение регистрационного удостоверения на цифровые решения, использование искусственного интеллекта в медицине, все то, что облегчает труд врача и позволяет работать дистанционно, это уже не будет иметь обратного пути и ускорит дальнейшее развитие этого сегмента.
Есть другой большой блок, который не касается медицины, но который сейчас формирует нашу с вами жизнь. Большая часть людей увидит то, что происходит на питерском форуме, дистанционно. И гибридные мероприятия из экзотики уже становятся нормой. Это позволяет за счет изменения потребительских привычек вовлекать гораздо большее число людей. И это все требует новых технологий.
У нас были технологии, позволявшие общаться дистанционно, но как только мы попали в ситуацию пандемии, когда резко возросли нагрузки, когда потребовался дополнительный функционал, мы увидели, что многие приложения требуют серьезной переделки. То же касается дистанционных учебных платформ.
Третий большой тренд — все, что касается оптимизации. В моменте, когда запрещено было выводить людей на работу, владельцы предприятий серьезно задумались, как уменьшить численность. Потому что бизнес останавливать было нельзя. И они стали искать и быстро внедрять технологии, где рабочие руки заменялись более сложными техническими решениями. И теперь возврата к прошлому нет. Все, что внедрено, будет работать. И реально: уменьшился объем ручного труда, увеличился объем аналитики и визуального контроля с распознаванием изображений на производстве.
