1. До кризиса, похоже, власть искренне верила, что происходивший рост экономики и доходов населения, является ее заслугой. Кризис показал, что на самом деле наши успехи объяснялись в основном дорожающей нефтью и растущим притоком капитала. Однако простого осознания этого факта недостаточно, чтобы начать реальные изменения в стране. Уйти от сырьевого развития нелегко, это требует не просто инвестиций в научные исследования и развитие высоких технологий. Нет, должно полностью измениться поведение власти на всех уровнях: они должны перестать "строить" и "доить" бизнес и заняться вместо этого созданием для него наилучших условий развития.

Прежний порядок вещей был очень удобен власти: она в основном занималась распределением растущего потока приходящих в страну нефтедолларов. Часть получали чиновники, пропорционально своему рангу, часть шла на оборону, часть на развитие дорог, часть на зарплаты и пенсии - и все оказывались довольны. Теперь нам необходимо сделать источником роста не сырьевые доходы, а предпринимательскую активность. А это требует от власти, прежде всего, самоограничения: она не должна подавлять бизнес, забирать приглянувшиеся компании, должна сама полностью подчиняться законам. Ясно, что пойти на такие болезненные уступки власть может только под давлением общества. Так что дело заключается не в том, чтобы власть поняла, что нужно идти по другому пути, а в том, чтобы общество смогло заставить ее сделать это. Значит, шанс сойти с сырьевой иглы у нас появится лишь тогда, когда не только власть, но и большинство людей осознает, что путь, по которому мы шли – тупиковый. Не уверен, что мы уже близки к такому пониманию.

2. Я думаю, что инфляция снизилась, в основном, по объективным причинам, связанным с сокращением спроса из-за кризиса. Но Центральный банк и правительство не мешали этому естественному процессу. Можно провести аналогию с ситуацией после кризиса 1998-го года, когда резко оздоровились наши финансы: на смену огромному дефициту в 8 процентов ВВП пришел бездефицитный бюджет. Тогда причины тоже были в основном объективными - просто занять деньги, чтобы профинансировать бюджетный дефицит, было негде. Но заслуга власти заключалась в том, что она удержались от соблазна "печатать" деньги. Так что в обоих случаях хороший результат получался за счет объективных причин, поддержанных правильным поведением властей.

Высокие цены на нефть помогают провести модернизацию, но мешают ее начать. Это не только наша специфика, а общемировая тенденция. Твердо установлено, что проводить реформы лучше всего в благоприятных условиях – тогда это будет менее болезненно, образуется возможность профинансировать реформы на начальных этапах. Но несмотря на это реформы везде проводятся в тяжелые времена, не тогда, когда есть возможность, а когда есть необходимость, когда без них нельзя обойтись. Видимо, то же будет относиться и к нам.

С одной стороны, правительству и Центральному банку удалось смягчить последствия кризиса для российской экономики – в этом плюс их деятельности. Нужно отдать должное тому, что еще до кризиса был создан Резервный фонд, накоплены золотовалютные резервы – все это помогло смягчить последствия кризиса. В минус власти я бы поставил то, что политика была в основном защитной: мы пытались по возможности оставить все так, как было до кризиса, и практически не использовали антикризисные меры для того, чтобы сделать шаг вперед. Например, в других странах государственную поддержку обычно выделяли тем, кто предоставлял какую-либо программу реструктуризации, то есть тем, кто готов был реформироваться. У нас средства чаще всего выделяли без каких-либо условий, просто на выживание. Действия правительства во время кризиса были направлены на выживание, но не на развитие.

Постановка вопроса кажется мне неправильной, но для нашего мышления она типична, поэтому я прокомментирую. За этой формулировкой стоит своеобразная картина жизни: есть Правительство (причем несменяемое в течение тридцати лет), и есть Народ, который может только наблюдать за тем, что делает Правительство и оценивать, что ему нравится, а что – нет. Но, во-первых, за эти тридцать лет у нас много раз менялось правительство и проводимая им политика. Была коммунистическая власть, потом были правительства Ельцина, потом правительства Путина, все они были непохожи друг на друга, невозможно дать им всем одну общую характеристику. Правительства менялись, а общим оставался народ, который за все эти власти голосовал. Не надо забывать, что какие бы ни были правительства, все равно ответственность (в том числе и за их ошибки) разделяет народ – то есть мы с вами. Как показали совсем недавние выборы, народ голосовал и продолжает голосовать за нынешнюю власть.

Поэтому я бы переформулировал вопрос так: был ли у страны шанс провести реформу безболезненно, как это произошло в Китае? Китаю удалось провести реформы без крупных потерь, и достигнуть впечатляющего роста, который продолжается уже 30 лет. Это произошло потому что, во-первых, их правящий класс продемонстрировал долгосрочное мышление. Во-вторых, было продемонстрировано прагматическое мышление, то есть правильно то, что хорошо работает, а не то, что соответствует какой-то идеологии. Китайские коммунисты поставили интересы страны выше своих групповых интересов, потому что в конечном итоге рыночные реформы, которые начались после смерти Мао Цзэдуна, объективно рано или поздно приведут к потере коммунистами монополии на власть. Неизбежным результатом распространения частной собственности станет демократизация Китая, появится реальная политическая конкуренция. Но коммунисты, которые правили раньше и продолжают править сейчас, поставили возрождение страны выше интересов удержания своей власти. Наши коммунисты были, во-первых, слишком идеологизированы, во-вторых, не были готовы поступиться ни граммом своей власти. Именно это сделало неизбежным взрыв (то есть радикальные реформы), а при взрыве, естественно, бывают потери. Но ответственность за эти потери несут в первую очередь те, кто не смог ответить на вызовы времени в период заката коммунизма.

Если говорить о последних годах, то главной ошибкой власти является курс на противопоставление себя остальному миру. Если мы хотим развиваться, то наиболее легкий и продуктивный путь к развитию – это заимствование технологий, которые накоплены в мире, но которых нет у нас. По этому пути, в частности, идет и Китай: там приглашают к себе все новых инвесторов, но ставят им условие передавать свои технологии и свой опыт местным компаниям и специалистам. Благодаря этому они быстро развивают экономику, становятся сильнее и благодаря этому все больше повышают свое геополитическое влияние в мире. Это является долгосрочной стратегией, все сейчас признают, что через несколько десятилетий Китай может стать ведущей державой в мире.

Мы вместо этого стали изображать, что весь мир против России, а мы одни против всех, стали проводить идеологию осажденной крепости. Если последовательно проводить эту линию дальше, то, в конечном счете, она ведет к Северной Корее, которая тоже изолирована, окружена врагами и самодостаточна. Такая идеология находит поддержку у большей части нашего населения, но это не означает, что она правильна. По сути это популистский путь, по которому идти легко, но результаты обычно получаются обескураживающие. Нам необходимо отбросить риторику о русофобии: у всех стран есть свои интересы, где-то они совпадают, а где-то отличаются. Нужно сотрудничать со всеми там, где нам это выгодно, и последовательно и прагматично отстаивать свои интересы, как это делает Китай, - тогда у нас, может быть, будут такие же впечатляющие результаты.

Здесь необходимо помнить, что на предприятиях, владельцами которых являются оффшорные компании, работают россияне. И если не выделять госпомощь, то потеряют работу наши граждане. Соответственно, вместе с работой они потеряют доходы и не будут предъявлять спрос на продукцию других предприятий. Так как ситуация достаточно своеобразная, на мой взгляд, выделять помощь во многих случаях было нужно, но необходимо было обставлять ее какими-либо условиями – может быть, и по изменению юрисдикции. Но в большинстве случаев мы не знаем, на каких условиях выделялась помощь, поэтому не можем со стопроцентной уверенностью судить, как это делалось и насколько было обосновано. Моя главная претензия не в том, что госпомощь выделялась оффшорным компаниям, а в том, что мы -налогоплательщики - не знаем условия ее предоставления.

В период кризиса у правительства часто не было выбора - например, если бы все сотрудники "АвтоВАЗа" остались без работы – это стало бы проблемой национального масштаба. Другой вопрос, что то же самое происходило и до кризиса, и это не имеет никакого оправдания. Исследования показали, что в каждой отрасли сосуществуют вполне конкурентоспособные компании и какие-то динозавры, которые в принципе не имеют права на существование, но все же остаются на плаву благодаря явной или неявной поддержке властей, чаще всего региональных или местных. Это служит одним из главных тормозов для нашего развития, потому что они перемалывают много материальных ресурсов, энергии, сырья, финансовых ресурсов, используют много рабочей силы, которой до кризиса остро не хватало в динамично развивающихся отраслях. На выходе такие предприятия практически ничего не дают. Одним из главных резервов повышения эффективности нашей экономики является прекращение такой практики.

Правительство уже приняло решение о повышении пенсии, которое очень сильно стимулирует потребительский спрос. В 2010 году средние трудовые пенсии повысятся на 46 процентов. Естественно, что пенсионеры большую часть своих доходов превращают в потребительский спрос, в основном на отечественные товары. Данное решение имеет свои минусы, с точки зрения макроэкономики, но именно оно окажет стимулирующее действие на спрос.

Что касается политики Минфина по стерилизации денежной массы, то как раз к кризисному периоду это не относится. До кризиса мы действительно стерилизовали часть денежной эмиссии, путем накопления Резервного фонда, а в кризисный период мы наоборот тратим Резервный фонд (увеличивая тем самым денежную массу), и в будущем году будет полностью потрачено все, что было в нем прежде накоплено.

Национальную валюту поддерживал Центральный банк, а не правительство, это является его функцией. Можно обсуждать, насколько оправдано то, что было потрачено часть золотовалютных резервов ЦБ. Но в любом случае, эти средства не могут быть использованы на субсидирование сельского хозяйства – это уже задача правительства. Во всем мире существуют отдельно правительства и отдельно центральные банки, у которых разные функции и разные инструменты, и работать друг за друга они не могут.

1. Это не всегда оправдано, но последнее время во всем мире зарплаты топ менеджмента резко возросли и оторвались от зарплат остальных работников. Ситуация с зарплатой в России отчасти отражает слабость профсоюзов, потому что они должны бороться за уровень оплаты труда работников. Если они слабы, то зарплаты работников будут невысокими. Для меня важно не столько разрыв в уровне зарплаты, сколько то, всегда ли получающие очень высокие зарплаты руководители частного сектора или аффилированных с государством компаний обеспечивают эффективность компаний, которыми они руководят. Если руководитель получает очень высокую зарплату, но обеспечивает блестящие показатели работы, так что зарплаты быстро растут у подчиненных работников (или у граждан страны, если говорить о государстве), то мне кажется, что это не так страшно. Например, в Сингапуре министр экономики имел зарплату, исчисляемую десятками миллионов долларов, но правительство Сингапура сделало свою страну одной из самых конкурентоспособных в мире, из развивающейся страны они стали развитой. Выиграли все граждане этой страны, поэтому, я считаю, что они поступили мудро, пригласив эффективных менеджеров в правительство и выплачивая им очень высокую зарплату.

2. Рост в Китае тоже несколько замедлился, но остался положительным, а снижение оказалось меньшим, чем в России. В Китае совсем другая экономика, как показал кризис, она остается достаточно управляемой. Китай проходит кризис не только лучше России, но и лучше, чем большинство стран мира, соответственно, они выйдут из кризиса сильно окрепшими на фоне других, серьезно усилят свои позиции в мировой экономике. Общие тенденции действительно могут в перспективе привести к некоторой нашей экономической зависимости от Китая – более слабая экономика всегда вынуждена подстраиваться под интересы соседствующей с ней более сильной.

Данные достаточно противоречивы. С одной стороны, несколько последних месяцев у нас растет производство, с другой стороны – и инвестиционный, и потребительский спрос продолжают сокращаться. Но они не могут идти все время в разных направлениях, они все же должны сойтись на том, что и то и другое начнет расти. Но пока ситуация остается неоднозначной, рано утверждать, что мы вышли из рецессии.

Конечно, не только российский, но и мировой фондовый рынок будет очень волатилен. Представьте себе, что закончилась война - то есть кризис, но остались "неразорвавшиеся снаряды", которые время от времени будут рваться. Все фондовые рынки сейчас как сообщающиеся сосуды, поэтому каждый такой "взрыв" будет распространяться по всему миру. Совсем недавно взорвалась маленькая "мина" в ОАЭ, это примерно неделю лихорадило рынки. Я не исключаю, что может взорваться большая "бомба", например, Украина, которая балансирует на грани дефолта. Соответственно, "ударная волна" будет тогда гораздо сильнее, чем от фонда Эмиратов. К тому же, мы будем ближе к эпицентру этого "взрыва".

1. Я думаю, что нет. Мы наблюдаем небольшие колебания, но нет оснований говорить о второй волне кризиса.

2. По крайне мере два-три года мировая экономика и российская экономика будут расти намного медленнее, чем росли до кризиса. Рост до кризиса был не совсем здоровым, наша и мировая экономики были перегреты. До кризиса мы росли в среднем на 7 процентов в год, сейчас, я думаю, для нас максимальная скорость будет 4,5 - 5 процентов в год, но какое-то время мы даже до этого показателя не будем дотягивать, поскольку у нас остается слабой банковская система, почти нет кредитования. Я думаю, что ближайшие года три мы будем расти, примерно на 3,5 процента в год, то есть практически вдвое медленнее, чем до кризиса.

Честно говоря, так думали и говорили не только чиновники, но и многие эксперты, в том числе и я. Ни чиновники, ни банкиры, ни частные инвесторы не предполагали, что кризис будет таким сильным. Россия была достаточно хорошо подготовлена к кризису, у нас были Резервный фонд и большие золотовалютные резервы, бюджетный профицит, положительное сальдо внешнего баланса, мы выглядели наименее уязвимыми среди развивающихся рынков. Но оказалось, что важны не только объективные показатели, но и нематериальные активы, такие как взаимодоверие участников рынка друг к другу, к правительству. Выяснилось, что здесь у нас большие проблемы.

Все факторы, от которых зависит реакция производства на кризис, можно разделить на несколько категиорий: часть из них находится вне нашей страны (спрос на нефть и остальную экспортную продукцию), часть находится внутри и на них можно как-то влиять. Например, потребительский спрос можно поддерживать, увеличивая зарплату бюджетникам или пенсии. Инвестиционный спрос можно частично поддерживать за счет расходов естественных монополий, государственных компаний. Если брать только эти факторы, то спад у нас был бы сравнительно небольшим: 1,5 - 2 процента. Но сверх этого был фактор, который обусловлен только поведением самих предприятий – это изменение запасов сырья, комплектующих и готовой продукции. В хорошие времена он играет очень небольшую роль, а в кризисный период все предприятия дружно стали снижать свои запасы - это отражает их опору только на себя, их неверие в успех за счет совместных усилий. Фактически, то, что в этом году спад будет не 1,5 – 2 процента, а 8 – 8,5 процентов определяется беспрецедентным падением запасов, которые предприятия снижали по принципу "спасайся, кто может".

Мне кажется, что вероятность такой возможности близка к нулю. Когда начался кризис, многие считали, что такая вероятность есть. Но кризис показал, что цены быстро вернулись на уровень 60-70 долларов. Я думаю, что они будут в ближайшие годы держаться на уровне 70-80 долларов.

Хорошие рецепты действительно есть, но круг экономистов, к которым стоило бы прислушаться, гораздо шире. В основном, известно, что надо делать, гораздо труднее это реализовать. Нужно снизить коррупцию, уменьшить участие государства в экономике, нужно бороться с рейдерством, и в первую очередь с использованием административного ресурса для захвата собственности. Необходимо, чтобы у нас были независимые суды, чтобы административная система работала не на себя, а на страну и так далее. Этому мешает не непонимание, а интересы тех, кто у власти. Фактически, страной правит бюрократический аппарат, который заинтересован в сохранении нынешней системы. Чтобы реально изменить ситуацию нужно поставить бюрократический аппарат и действия силовиков под контроль общества. Понятно, что сами они этого не хотят, вопрос в том, сможет ли это сделать общество.

1. Цены уже вернулись на уровень 70 долларов за баррель, как в 2007 году, но тогда мы быстро росли, а сейчас находимся в кризисе. Прежде чем экономика оживет, нам нужно решить еще много проблем: восстановить здоровье банковской системы, избавиться от непомерного бюджетного дефицита и так далее.

3. Водочный сектор во многих отношениях особый. Поэтому нельзя к нему подходить с чисто экономическими категориями. Во-первых, нам нужно оздоравливать нацию, потому что численность населения стремительно сокращается, и если все будет продолжаться такими темпами, то к середине века у нас останется 120 миллионов, вместо нынешних 140, а может быть и меньше. Если мы хотим, чтобы страна продолжала существовать, то нам необходимо бороться за здоровый образ жизни.

Многие ругали антиалкогольную программу Горбачева, которая действительно проводилась топорно, но факт состоит в том, что в этот период снизилась смертность населения, а после его завершения смертность вновь возросла. Кроме того, во всем мире в цене на крепкий алкоголь присутствует большая налоговая составляющая. Соответственно, нужно бороться с производимой у нас в больших количествах контрафактной водкой, с которой не платятся акцизные налоги (и которая, кстати, особенно опасна для здоровья). Я бы не радовался тому, что водочный сектор оказался единственным, который показал рост. Что же это будет за экономика, в которой производство водки растет, а все остальное падает. Алкогольная компания должна быть более цивилизованной и последовательной, чем была при Горбачеве, она должна быть направлена также на борьбу с уклонением от налогов в производстве крепкого алкоголя.

10. Я думаю, что Россия все же не будет обращаться за кредитом в МВФ и сама будет справляться со своими проблемами.

12. Мы сами пытались бороться с укреплением рубля до кризиса, когда росли цены на нефть, именно для этого ЦБ проводил интервенции, для этого правительство накапливало Резервный фонд. Причина в том, что мы опасались голландской болезни, то есть того, что укрепление рубля снизит международную конкурентоспособность российской продукции. При прочих равных, более слабый рубль скорее полезен экономике, но во время кризиса мы уже противились быстрой девальвации растянув ее на несколько месяцев. Думаю, причина в опасениях того, что резкая девальвация может вызвать панику у населения. Кроме того, это привело бы к тому, что компании и банки, накопившие долги в иностранной валюте, имели проблемы с выплатой долга – им дали время подготовиться к девальвации.

Мы должны понимать, что в России, сохраняющей сырьевую ориентацию, курс прежде всего зависит от внешней конъюнктуры: цен на нефть, на металлы и другие товары. С этой объективной зависимостью не стоит слишком усердно бороться. В какой-то мере ослаблению рубля может помочь более сдержанная бюджетная политика. Если мы не хотим, чтоб рубль слишком укреплялся, правительству не стоит так быстро повышать цены естественных монополий, прежде всего - газа. Искусственно проводить девальвацию практически невозможно, поэтому не стоит пытаться идти против объективных экономических условий. Деноминация рубля (скажем, сто старых рублей к одному новому) может понадобиться только в случае периода очень высокой инфляции. Но мы видим, что инфляция снижается, я думаю, что в ближайшие годы она будет и дальше снижаться, соответственно, деноминация нам не понадобится.

Лента.Ру: Если в следующем году полностью исчерпается Резервный фонд, а Вы сказали, что Россия кредитом МВФ не воспользуется, то какие есть пути у России?

У нас будут постепенно снижаться государственные расходы в процентах ВВП, так что размеры дефицита будут сокращаться. К 2012-му году планируется снизить дефицит до 3 процентов ВВП. Финансирование этого дефицита будет иметь три источника: внешние и внутренние рыночные заимствования и использование Фонда национального благосостояния, который будет направляться на увеличение пенсий за счет валоризации пенсионных прав.